«
В статье отдельно рассмотрены условия формирования и развития американской стратегии Soft power с учетом внешнеполитической повестки Соединенных Штатов в начале 2000-х гг. и особенности закрепления феномена «мягкой силы» в российской историографии в этот же период. Авторы подробно разбирают политический и правовой контекст, важный для анализа эффективности использования инструментария российского латентного глобального управления, и делают вывод о необходимости структурной реформы концепции «мягкой силы» России в текущих реалиях.
Ключевые слова: мягкая сила, латентное глобальное управление, публичная дипломатия, внешняя политика, гражданское общество, культурная дипломатия.
С момента эскалации украинского кризиса международное сообщество стало свидетелем тектонических сдвигов в системе глобального управления, которые обуславливают возможные сценарии преобразования миропорядка: восстановление однополярной системы под эгидой США и Китая; установление ассиметричной биполярности, где будет наблюдаться противоборство коллективного Запада и консолидирующегося Востока, представленного ШОС, в которой Россия — политическая сила, а Китай — экономическая; формирование многополярной системы, где каждый участник получит возможность реализовать свои собственные идеи по модернизации мироустройства, как регионального, так и глобального [11]. На фоне этих событий остро встал вопрос о необходимости России обратить пристальное внимание на основательную разработку концепта «мягкой силы».
В целом, предпосылки для создания и включения концепта «мягкой силы» в национальную внешнеполитическую стратегию как отдельной детализированной стратегии, базирующейся на основе соответствующих законодательных актов, не возникли одномоментно, а формировались десятилетиями, с начала распада Советского союза. Среди таких предпосылок внедрение Западом «нового варварства» в неугодные им страны, которое несет за собой девальвацию нравственности, активирует асоциальные связи, создавая ощущение незащищенности, разрывает исторические и культурные связи между целыми поколениями и «братскими народами» [2, c. 236]; использование опять же Западом технологии «управляемого хаоса» с помощью инструментов дестабилизации для того, чтобы ослабить противников [12, c. 39]. Так, например, были подорваны основы исламской цивилизации, поскольку формула нового миропорядка — «кто не с нами, тот против нас», основанная на стремлениях обеспечить безопасность и противостоять диктаторским режимам, не прижилась на Ближнем Востоке и сделала Америку воплощением мирового зла в глазах мусульман [12, c. 46]. Это привело к возрождению исламского фундаментализма и формированию влиятельных группировок исламских террористов, которые и сегодня угрожают стабильности как региональной, так и международной. Теперь на очереди открытое противостояние западной и российской цивилизаций.
Главным триггером, обозначившим нехватку ресурсов «мягкой силы» России на сегодняшний день, является кризис на Украине в сочетании с информационной и идеологической войной, которая велась на ее территории представителями Запада десятилетиями. Эксперты называют Украину «главной Цусимой» в сфере гуманитарного влияния России [3]. Из-за отсутствия эффективных рычагов глобального гуманитарного управления, латентного давления и защитных механизмов своего международного наследия, мы не смогли предотвратить «отмену культуры», которая стихийно пронеслась по всей Европе и Америке, мы не смогли укрепить имидж России и противостоять искажениям образа нашей страны в глобальном информационном пространстве. Вышеупомянутые обстоятельства подтверждают актуальность анализируемой темы и подчеркивают необходимость создания как на политическом, так и на законодательном уровнях Концепции «мягкой силы» РФ. Для этого необходимо рассмотреть особенности теории «мягкой силы» США и изучить процесс формирования идей «мягкой силы» в российской историографии, чтобы в дальнейшем перейти к эмпирической составляющей.
К моменту выхода книги Дж. Ная Soft Power: The Means to Success in World Politics (2004 г.) Соединенные Штаты столкнулись с упадком своего авторитета на международной арене и оказались перед выбором: либо продолжать использовать рычаги жесткого влияния, либо менять внешнеполитический вектор в сторону новой мягкой стратегии. Сочетание угроз транснационального терроризма и использования оружия массового поражения военными организациями после терактов 11 сентября 2001г.; рост антиамериканизма как в мировом масштабе, так и внутри страны из-за вторжения США в Ирак в 2003г., явно дали понять, что только силовые инструменты уже не приносят положительного результата [15, c. 20–23]. Помимо этого, Доктрина Буша угрожала международной безопасности, поскольку ее положения продвигали риторику о «предвосхищающих ударах», т. е. наиболее агрессивных методах, которые продемонстрируют превосходство Америки [13]. Такой подход был деструктивным, подрывал нормы международного права и побуждал другие страны к рискованным действиям. Дж. Най пытался доказать, что создание благоприятного климата на международной арене невозможно без исключения односторонних действий. В первую очередь, важно сотрудничество на основе латентного проникновения в государственные структуры.
Именно поэтому Дж. Най связывает «мягкую силу», прежде всего, с притягательностью и способностью формировать предпочтения других, незаметно побуждая к действию [15, c. 20]. Основные источники «мягкой силы» — культура, политические ценности и внешняя политика [15, c.25]. В случае использования всех трех компонентов выстраивается логическая цепочка: культура включается в себя универсальные ценности и интересы, которые продвигают политические механизмы страны в рамках внешнеполитической стратегии. В результате возникает поле притяжения для других государств и увеличивается вероятность достижения желаемых результатов. Однако здесь важно понимать, что узконаправленные ценности и местечковая культура, (где люди имеют смутное представление о политических процессах) с меньшей вероятностью смогут распространить «мягкую силу» [15, c. 25].
Американский политолог выделяет определенные условия, которые необходимы для установления глобального латентного влияния: культура должна быть популярной и универсальной; власть не должна быть централизованной, так как в рамках концепта важна самостоятельная роль публичной дипломатии; государство должно иметь «цели среды» (milieu goals, в соответствие с которыми оно намерено создавать благоприятные условия для становления демократии, поскольку именно «мягкая сила» играет решающую роль в формировании ее институтов, открытого рынка и продвижении прав человека; государство не должно контролировать культуру, тогда образ «отсутствия политики контроля» станет источником привлекательности [15, c.29–30].
Отдельное внимание в своей книге Дж. Най уделяет феномену «публичной дипломатии» и подчеркивает важность трех ее измерений: повседневного общения, стратегической коммуникации и развития прочных отношений с партнерами посредством просвещения [15, c.105]. Повседневное общение подразумевает взаимодействие как с местной прессой, так и с иностранной. При этом коммуникация с международными СМИ должна быть приоритетной задачей. Очень важно пояснять контекст каждого как внешнеполитического, так и внутриполитического действия для того, чтобы избежать неправильной трактовки слов [15, c.105]. Стратегическая коммуникация — это политическая и рекламная компания, необходимая для продвижения определенной позиции руководства государства, для освещения специальных тем, посвященных конкретным политическим инициативам. Одновременно таким образом создают узнаваемые бренды страны на международной арене [15, c.106]. Развитие отношений посредством просвещения — это международные стипендии, культурные или студенческие обмены, семинары, конференции и доступ к каналам СМИ. Мощным инструментом третьего измерения является Интернет, который, например, может создать как виртуальные, так и реальные сети молодых людей, желающих узнать о культурах друг друга [15, c.106–107].
В 2007 году основоположник концепта «мягкой силы» пишет доклад по итогам работы Центра стратегических и международных исследований (CSIS) на тему «Smart Power: A smarter, more secure America». Главными драйверами трансформации «мягкой силы» в «умную силу» стали следующие события: сохраняющееся недоверие в отношении американского руководства, в частности среди традиционных союзников; стремление как внутри США, так и в других странах к сбалансированному американскому подходу и возрождению интереса Америки в разрешении широкого спектра глобальных проблем; осознание Соединенными Штатами как мировой державы ответственности, которая заключается в способности к глобальной многозадачности, что может дать возможность региональным державам внимательнее фокусироваться на своих локальных проблемах [17, c.3]. Дж. Най рассматривает «умную силу» как главный инструмент, который поможет восстановить национальное могущество США, разработать конструктивную международную повестку, донести до самих американцев и лидеров других государств мысль о том, что безопасность и благополучие других стран являются приоритетными для Соединенных Штатов [17, c.4].
«Smart power» — это сочетание мягкой и жесткой силы, играющее значимую роль в создании интегрированной стратегии и набора инструментов для достижения американских целей [17, c.7]. Этот подход поможет распространить ценности многостороннего плюрализма для формирования основ современного миропорядка. Дж. Най выделяет две основных идеи, которые необходимо понять для того, чтобы проложить путь к «умной державе»: важно сформировать бюджет, основанный на компромиссной стратегии между используемыми инструментами, так как «жёсткая сила» не является достаточной гарантией безопасности; государства и негосударственные субъекты, стремящиеся к улучшению своей способности привлекать союзников, получают большее конкурентное преимущество в современных международных реалиях [17, c.10].
Время публикации доклада выбрано не случайно. В преддверии выборов 2008 года Дж. Наю, как и членам CSIS, было важно заменить узкую призму внешней политики США более широкой и предложить актуальные принципы, которые заложили бы фундамент для нового витка развития Америки. Так, эксперты выделяют пять стратегически важных направлений внешней политики США: союзы, партнёрство и институты (перестройка основания для борьбы с международными вызовами); глобальное развитие; публичная дипломатия (улучшение доступа к межнациональному знанию); экономическая интеграция; технологии и инновации [17, c.5]. Таким образом Соединенные Штаты намерены инвестировать во благо мирового сообщества.
В 2008 году Дж. Най выпускает еще одну книгу «The Powers to Lead», где детально разбирает феномен лидерства. И здесь важно обратить отдельное внимание на классификацию хороших лидеров («good leaders»). Американский политик определяет их по целям, средствам и последствиям, выделяя таким образом два вида хороших лидеров: этичные и эффективные [16, c.111]. Этичный лидер выбирает такие цели, которые соответствуют нормам морали и являются осуществимыми, а не утопическими, в то время как эффективный лидер сочетает в поведении реализм и риск. Для этичного лидера средства зависят от качества, а для эффективного — от эффективности применения. Этичный лидер стремится к достижению положительных результатов не только в интересах своей группы, но и в интересах посторонних. Эффективный лидер, в свою очередь, нацелен только на достижение целей своей группы [16, c.112].
Рассмотрев три столпа теории «мягкой силы» США важно сделать следующие выводы: «soft power» — это, прежде всего, привлекательность; данный концепт основан на неолиберальных идеях; для его реализации необходимо тесное взаимодействие государства и неправительственных акторов в МО; «мягкая сила» также важна, как и «жесткая», но ее уникальность состоит в меньших издержках и в масштабном положительном эффекте как на одностороннем, так и на многостороннем уровнях; важную роль в стратегии «мягкой силы» играет феномен лидерства, который выражается в стремлении устанавливать международные нормы, поддерживать развитие институтов и соблюдать нормы морали в политике. Теория «мягкой силы» постоянно эволюционирует, появляются новые ее ответвления: «умная сила», «острая сила» (сила манипуляций общественным мнением в других странах с целью подрыва их политических систем).
Если в Соединенных Штатах Дж. Най выстраивал единую линию создания стратегии «мягкой силы» для того, чтобы максимально аккумулировать имеющийся потенциал, и детально разобрал причинно-следственные связи, включая каждый компонент концепта, то в России мы наблюдаем более хаотичное исследование феномена «мягкой силы», связанное с масштабными спорами и дискуссиями. В результате появилось большое количество подходов к толкованию понятия, затрудняющих поиск российской специфики «soft power». Так, например, первый подход заключается в точном переводе американского толкования понятия «мягкая сила» и дальнейшей адаптации этих характеристик под российские условия. Представители второго подхода отождествляют «мягкую силу» исключительно с публичной дипломатией, отдавая приоритетную роль в деле ее реализации негосударственным акторам. Третий подход связан с первостепенным применением информационно-психологических технологий с целью воздействия на коллективное бессознательное народов. Основатели четвертого подхода считают, что главный признак «мягкой силы» — это промежуточное положение, ее инструменты не относятся ни к силовому воздействию, ни к традиционной дипломатии [1].
Есть также и другие подходы, которые было бы интересно рассмотреть на предмет актуальности идей и соответствия их сегодняшним реалиям. Например, романтический — привлекательность обуславливается культурой, политическими идеалами и программами; ресурсный — притягательная сила обуславливается определенными факторами, которые лежат в основе создания разных индексов и рейтингов государств по уровню «мягкой силы»; конструктивистский — идея манипулирования сознанием с целью латентного преобразования ментальных структур; коммуникативный — равноправные стороны согласуют свои интересы и вступают в диалог с целью укрепления сотрудничества [14].
Как мы видим, содержание данных подходов достаточно расплывчато и противоречиво, поэтому их идеи не несут той смысловой нагрузки, на основе которой можно бы было создать прикладной инструментарий для распространения глобального латентного влияния России.
Важно обратить внимание на то, что авторы многих источников утверждают: впервые о «мягкой силе» мы начали говорить только с 2012 года. Но это не так. Впервые мы упомянули понятие «мягкая сила» в документе, утвержденном МИД РФ, о чем будет написано ниже. Действительно, по сравнению с США, где впервые озвучили идеи о важности «soft power» в 1980-х гг., Россия начала изучать этот феномен c значительным отставанием, и на то есть причины. Так, распад СССР существенно ослабил Российскую Федерацию, был утрачен значительный потенциал «мягкой силы», который выражался прежде всего в культурно-идеологическом влиянии. Здесь следует отметить, что потенциал «мягкой силы» по теории
Дж. Ная может быть раскрыт и использован, а может так и остаться в качестве потенциала [10]. В период существования Советского Союза нам удалось выстроить прочные гуманитарные отношения с братскими народами, но одночастная потеря этого наследия вернула нас к нулевой точке. Вторая причина — национальная склонность русского народа быть под управлением твердой руки: пока не поступит распоряжение сверху, соответствующие меры не будут предприняты. И еще одна причина — смещение фокуса внимания на восстановление страны после 90х годов. Когда Владимир Путин пришел к власти, ему необходимо было решить большое количество проблем в разных сферах, среди которых вопросы межнационального и межконфессионального диалога, организация политических элит, разграничение полномочий между субъектами и преобразование экономической системы.
Тем не менее, зачатки элементов «мягкой силы» можно увидеть в Концепциях внешней политики России. В Концепции внешней политики РФ 2000г. большое внимание уделяется достижениям России в культурной, научной и образовательной сферах и подчеркивается важность этих аспектов для формирования благоприятного имиджа страны за рубежом. Освещается две приоритетные цели внешней гуманитарной политики — сохранение и преумножение общего культурного наследия; обеспечение соблюдения прав соотечественников в других странах [5].
В Концепции внешней политики 2008 года впервые озвучивается идея «Русского мира», благодаря которому должна была появится возможность для формирования положительного имиджа России среди участников мирового сообщества, а также для выполнения следующих приоритетных задач: популяризация русского языка в мире, предотвращение попыток переписывания истории, привлечения механизмов гражданского общества и публичной дипломатии к выполнению актуальных задач [6]. Кроме того, важным аспектом является первое упоминание о значимости использования инструментов привлекательности, что подразумевает прямую отсылку к трактовке природы «мягкой силы» Дж. Ная.
В 2010 году публикуется еще один документ, являющийся ключевым в истории формирования российской «мягкой силы», под названием «Основные направления политики Российской Федерации в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества». Именно в нем впервые на юридическом уровне закрепляется понятие «мягкой силы». «Культурная дипломатия как никакой другой инструмент «мягкой силы» способна работать на укрепление международного авторитета страны» в условиях пропаганды «сдерживания» России. Основными направлениями культурной дипломатии выступают продвижение русского языка, наращивание международного культурного сотрудничества с целью формирования истинного представления о России, как о стране, которая бережно хранит свои традиции, соблюдает принцип равного достоинства культур всех народов и уважает права на интеллектуальную собственность [10].
Концепция внешней политики 2013 года символизирует следующий шаг на пути к исследованию феномена «soft power». В рамках ее положений впервые дается полное определение этого понятия. Сначала подчеркивается, что «мягкая сила» стала значимой частью внешней политики России, а затем дается ее характеристика: «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии» [7]. Однако, как отмечают эксперты, это определение в точности совпадает с американской версией, что соответственно не устраивает нашу страну, поскольку мы стремимся к самобытному пути развития. Отдельно выделяется потребность в создании единой ценностной основы совместных действий, что является отсылкой к формированию идеологии государства, которая не регламентируется в Конституции РФ. К компонентам ценностной модели России относят следующие принципы и понятия: «стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода и ответственность, честность, милосердие и трудолюбие» [7].
В действующей Концепции внешней политики РФ 2016г. тактично обходят стороной определение «мягкой силы», но снова говорят о ее неотъемлемой роли в стратегии России на международной арене. Главными ресурсами «мягкой силы» для страны выступают как традиционная дипломатия (при этом Дж. Най исключил возможности совпадения «мягкой силы» с традиционными дипломатическими методами), так и возможности гражданского общества, информационных технологий и гуманитарных инструментов. К новым аспектам Концепции относятся инвестиции в духовный и интеллектуальный потенциал человека и партнерство между культурами, религиями и цивилизациями [8]. Все остальные положения, связанные с гуманитарной повесткой, так или иначе перекликаются с предыдущими Концепциями.
Таким образом, мы видим, что законодательная база «мягкой силы» России существует в достаточно полном объеме. Ее комплектация происходила не молниеносно, а поступательно и осознанно в соответствии с международными вызовами для России, такими как терроризм, информационные и гибридные войны, разрушение идентичности народов и т. д. У нашей страны на данный момент есть все ресурсы, как интеллектуальные, так и социально-культурные для того, чтобы довести дело до конца и создать детализированную стратегию «мягкой силы» России, основанную исключительно на ее опыте, без копирования западной модели.
За три десятилетия существования Российской Федерации были сделаны успешные попытки построения институционального фундамента стратегии «мягкой силы» России. Опорами этой системы являются Россотрудничество, МИД РФ, Фонд поддержки публичной дипломатии им. Горчакова, Фонд «Русский мир» и Министерство культуры РФ. Вспомогательными институтами выступают большое количество подразделений, среди которых Ростуризм, Ведущие ВУЗы Росси, языковые и культурные центры за рубежом, НКО, Министерство спорта и т. д. [4, c.270]. Институты «мягкой силы» России имеют совместные сферы ведения. Так, например, миграционные вопросы относятся к деятельности МИДа и Россотрудничества, вопросами образования и науки занимается Фонд А. М. Горчакова, Фонд «Русский мир», Россотрудничество. Международную молодежную политику разрабатывают Фонд А. М. Горчаков и Россотрудничество. Культурой занимается Россотрудничество совместно с Министерством культуры РФ [4, c.263–265]. Очевидно, что роль Россотрудничества в деле разработки стратегии «мягкой силы» является первостепенной, но юридически это нигде не регламентировано. Помимо этого, недостаточно развита координация между учреждениями, вовлеченными в процесс разработки концепта «мягкой силы», отсутствует какая-либо форма соподчинения (горизонтальная и вертикальная), а также активность институтов в информационном пространстве оставляет желать лучшего. Все эти обстоятельства приводят к тому, что затрачивается слишком много времени на претворение в жизнь тех или иных идей по повестке «мягкой силы»; общество, в частности молодежь, не привлечены к деятельности в то время, как их нестандартное мышление может стать ключом к новым идеям и в целом к трансформации концепта «soft power» с точки зрения российского самобытного подхода.
На что стоит прежде всего обратить внимание в деле трансформации и модернизации стратегии «мягкой силы» России:
1) Первым шагом должна стать выработка определения «мягкой силы» с учетом российской специфики. Здесь важно понимать, что при полном исследовании может выяснится, что в целом для нашей страны такая концепция не свойственна, а более подходящим термином станет, например, «умная сила» или «сила сопряжения», или какое-то иное понятие;
2) Второй шаг — определение своей глобальной гуманитарной миссии в мире. Какой посыл России сможет оказаться привлекательным для людей во всем мире? Что может дать российское культурное наследие миру? Какая оригинальная идея должна воплощаться с помощью инструментов «мягкой силы»? Россия — это «культурная гавань», воссоединяющая сила для братских народов или гарант культурной безопасности для многих стран мира?
3) Далее важно работать над созданием ценностной модели и в дальнейшем сформулировать базовое содержание идеологии России. Мы –страна, унаследовавшая высокие нравственные принципы. Они должны быть юридически и законодательно закреплены.
4) Важно реформировать работу имеющихся институтов «мягкой силы» России, привлекая дополнительные ресурсы, как финансовые, так и информационные для того, чтобы популяризировать их деятельность в медиапространстве. Помимо этого, нужно проанализировать эффективность работы определенных учреждений над разработкой «мягкой силы». Так, например, следует заменить МЧС России на Общественную палату РФ, роль которой будет намного значительнее в этом процессе. В дополнение, с помощью сети Общественных палат России можно привлечь больше людей к разработке тех же культурных брендов и имиджа России за рубежом;
5) Особую роль нужно отвести работе с русской диаспорой за границей. К сожалению, ее деятельность мало способствует продвижению положительного образа России в других странах. Это происходит потому, что чаще всего иммигрировавшие русские либо ассимилируются, увлеченные идеями других стран, либо они покидают страну в качестве предателей, что мы видим в свете недавних событий, либо не хватает ресурсов для того, чтобы представители диаспоры могли внести вклад в распространение образа дружелюбной и открытой России. Здесь особую роль должен играть Фонд «Русский мир». Однако низкая вовлеченность организации в пространстве СМИ и направленность преимущественно только на бывшие советские республики и Европу говорят об ограниченности ее деятельности.
Перечень предложений можно дополнить и многими другими значимыми пунктами. Российскую стратегию «мягкой силы» необходимо не просто дорабатывать, ее нужно в корень реформировать, создавая отдельную документальную базу и составляя «дорожную карту» латентных глобальных действий.
Россия — суверенная, многонациональная, уникальная страна. Ей не следует уповать на опыт Запада в деле построения стратегии «мягкой силы». Наиболее эффективным методом будет изучение идей западных коллег и последующее абстрагирование от них с целью поиска своего собственного пути, не относящегося отдельно ни к Западу, ни к Востоку. Наша особенность в том, что мы занимаем срединное положение между двумя частями света и имеем собственный, отличный от других, российский культурный код. Россия не стремится навязывать ценности и следовать корыстным желаниями. Мы твердо осознаем свою роль в мире, прежде всего, как гаранта международной безопасности. Но пока наша страна не проведет фундаментальную работу над ошибками относительно публичной дипломатии, гуманитарной политики и определения соей цивилизационной идентичности, мы не выйдем из состояния стагнации в развитии латентного глобального управления, а так и будем ограничивать свое национальное сознание уже прижившимися ролями. Россия имеет все ресурсы для того, чтобы обеспечить международную культурную безопасность, возглавить межцивилизационный диалог и запустить процесс сопряжения наций и народов, основанный на мультилидерстве, многоединстве и макросотрудничестве.
Литература:
- Будаев А. В. «Мягкая сила» во внешней политике России: истоки, особенности, перспективы // Государственное управление. Электронный вестник. — 2015. — № 48. — С.189–197. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/myagkaya-sila-vovneshney-politike-rossii-istoki-osobennosti-perspektivy/viewer ;
- Буданова В. П. О сущности и проявлении современного варварства / В. П. Буданова // Cyberleninka. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/o-suschnosti-i-proyavleniisovremennogo-varvarstva/viewer ;
- Бурлинова Н. Искусство союзнических отношений: когда работает мягкая сила / Н. Бурлинова // РСМД. — 2022. — https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/riacdigest/iskusstvo-soyuznicheskikh-otnosheniy-kogda-rabotaet-myagkaya-sila/ ;
- Ворочков А. П. «Мягкая сила» современной России: институциональный аспект / А. П. Ворочков // Теории и проблемы политических исследований. — 2016. — С.258–272. — URL: http://www.publishing-vak.ru/file/archive-politology-2016–5/25-vorochkov.pdf ;
- Концепция внешней политики РФ 2000г. https://nvo.ng.ru/concepts/2000–07–14/4_concept.html ;
- Концепция внешний политики РФ 2008г. http://www.kremlin.ru/acts/news/785 ;
- Концепция внешней политики РФ 2013г. https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70218094/ ;
- Концепция внешний политики РФ 2016г. https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/official_documents/1538901/ ;
- Лебедева М. М. «Мягкая сила»: понятие и подходы // Вестник МГИМО Университета. — 2017. — № 3(54). — С.212–223. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/myagkaya-sila-ponyatie-i-podhody/viewer ;
- Основные направления политики Российской Федерации в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества 2010 г. https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/official_documents/1751584/ ;
- РСМД Telegram-канал. Пост от 25.11. Время публикации: 11:44
- Сальников В. И. Антропологические и социокультурные аспекты мировой политики: учебнометодический комплекс / В. И. Сальников; Воронежский государственный университет. — Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2016. — 84с.
- Уткин А. Доктрина Буша: Концепция, разделившая Америку // Россия в глобальной политике. — 2005. — URL: https://globalaffairs.ru/articles/doktrina-busha-konczepcziya-razdelivshaya-ameriku/;
- Ушурелу О. «Мягкая сила» России / О. Ушурелу // Обозреватель — Observer. — 2019. — № 1(348). — С.56–65. — URL: https :// vk . com / doc 53499936_490815672? hash =86057331299 ;
- Nye S. J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. New York: Public Affairs, 2004. — 192 p. — URL: https://vk.com/doc31776488_522854302?hash=zBoEZcuLocTFszlkHkSaqNs0StQu7sGgCSvnS8maSps&dl=MYn2luPK80GZZLJcuvOS7DxRH5Gl6uLodV440Bz7 ;
- Nye J. The Powers to Lead. — Oxford, 2008. — 226 p. — URL: The Powers to Lead.pdf (vk.com) ;
- Richard L. Armitage Joseph S. Nye, Jr.CSIS COMMISSION ON SMART POWER A smarter, more secure America. — New York, 2007. — 82 p. — URL: https://csis-website-prod.s3.amazonaws.com/s3fs-public/legacy_files/files/media/csis/pubs/071106_csissmartpowerreport.pdf .
