Ст. 139 Семейного кодекса РФ устанавливает тайну усыновления. Однако при этом в законе отсутствует понятие такой тайны, а также перечня сведений, составляющих тайну усыновления.
В научной литературе отсутствует единство мнений по поводу содержания тайны усыновления.
Несмотря на наличие нормативного закрепления и регулирования процедуры соблюдения тайны усыновления, закон не содержит закрепленного понятия тайны усыновления. Единственным нормативным определением является приведенное п. 1 ст. 139 СК РФ, закрепляющее в содержании тайны усыновления те сведения, которые содержатся в судебном решении [1].
Такая неточность в определении понятия «тайна усыновления» вызывает сложности в процессе реализации и защите прав, интересов усыновленных и усыновителей.
Наука придерживается мнения, что тайна усыновления включает в себя любые сведения, которые сопутствуют факту: «усыновители не родители усыновляемого». Это приводит к тому, что все процессуальные документы об усыновлении, а также любые записи должны составлять «тайну усыновления». Закон же не содержит перечня сведений, в случае разглашения которых будет наступать ответственность для виновных лиц.
Очевидным представляется факт необходимости доработки действующего законодательства, в части закрепления исчерпывающего перечня сведений, составляющих тайну усыновления.
Первым шагом в реформировании системы нормативного регулирования усыновления должно стать законодательное закрепление понятия тайны усыновления, перечисление сведений, которые входят в состав данного понятия. Конкретизации также подлежит определение периодов, временных промежутков хранения, охраны, защиты информации об усыновлении. Так, под защитой должны находиться все сведения, которые стали известны участвующим в деле лицам, как на стадии подготовки дела к рассмотрению, так и после судебного разбирательства при условии, когда судебное решение об усыновлении было принято. Только такие лица могут привлекаться к уголовной ответственности [2].
Стоит отметить, что существующие неразрешенные проблемы сохранения тайны усыновления носят как правовой, так и этический характер. Поэтому, представляется, что данная категория дел подлежит особой защите и вниманию законодателя. Права и их гарантия лицам, участвующим в процессе усыновления, имеют высшую ценность, чем коллизии материального права.
Тайна усыновления может быть таковой как для ребенка, так и для третьих лиц. Тайна усыновления для ребенка — это правда о его происхождении, о кровных родителях, об имени, полученном при рождении, и т. д. По закону эта тайна может быть разглашена ребенку и третьим лицам только с согласия усыновителей (по их воле).
Вместе с тем надо помнить о том, что тайны усыновления для ребенка вообще нет, если ребенок помнит своих кровных родителей. В этом случае усыновление не составляет для него тайну, но это должно оставаться тайной для других (третьих) лиц до тех пор, пока она не будет разглашена для них с согласия усыновителей (по их воле). Поэтому ответственность за разглашение факта усыновления третьим лицам не исключается также в ситуации, когда факт усыновления известен самому усыновленному.
В связи с необходимостью обеспечения тайны усыновления ст. 273 ГПК РФ предусматривает рассмотрение дел данной категории в закрытом судебном заседании. При рассмотрении заявления об усыновлении в заседании участвуют усыновитель (усыновители), представитель органа опеки и попечительства, прокурор, ребенок, достигшей возраста четырнадцати лет, а в необходимых случаях родители, другие заинтересованные лица и ребенок в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Неразглашение тайны усыновления касается всех участников судебного процесса. Все участники, в соответствии со ст. 10 ГПК РФ, предупреждаются судом о необходимости сохранения в тайне ставших им известными сведений об усыновлении. СК РФ содержит перечень лиц, для которых соблюдение тайны усыновления является обязанностью, так к ними относятся: судьи, рассматривающие дело об усыновлении и вынесшие решение, должностные лица, которые осуществляют процедуру государственной регистрации усыновления, иные лица, которые как либо были осведомлены о совершении усыновления [3].
Императивная норма о рассмотрении заявления об усыновлении в закрытом судебном заседании имеет ряд недостатков, как нормативного характера, так и с точки зрения соблюдения прав лиц, участвующих в процессе. Содержание данной нормы противоречит обеспечению принципа гласности гражданского судопроизводства. Однако такое ограничение не будет возникать, если усыновители не скрывают факт усыновления, но в таком случае существующая норма не имеет процессуального смысла.
Более того, практика идет по пути представления суду подписки о неразглашении сведений всеми лицами, участвующими в деле.
Совершенно справедливо в этом отношении ученые указывают на то, что подобными действиями судьи создают еще одну тайну — тайну судебного заседания, а это, в свою очередь, противоречит закону.
В завершении, стоит сказать, что существующие проблемы сохранения тайны усыновления носят как правовой, так и морально-нравственный характер. В связи с этим данная категория дел подлежит особой защите со стороны законодателя. Предполагается, что если внести соответствующие поправки, то будет установлен необходимый баланс интересов, и в последующем не будут возникать споры по вопросам обеспечения тайны усыновления в судебном разбирательстве.
Литература:
- Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ (ред. от 02.07.2021) // СЗ РФ. — 1996. — N 1. — Ст. 16
- Ахметова А. Т. Тайна усыновления ребенка и ответственность за разглашение тайны усыновления // Государственная власть и местное самоуправление в современный период. Сборник научных статей по итогам работы методологических семинаров и студенческого научного кружка «Проблемы государственной власти и местного самоуправления». Стерлитамак. — 2019. — С. 79–80
- Аблятипова Н. А., Форостян А. С. Проблемы обеспечения тайны усыновления на стадии судебного разбирательства// Фундаментальные основы правового государства и актуальные вопросы реформирования современного законодательства. Сборник статей Международной научно-практической конференции. — 2018. — С. 110–113
