Психологизм как один из ведущих элементов в тексте играет значимую роль в раскрытии основных функций на разных уровнях художественного произведения, а также на уровне авторского мировосприятия и читательской картины мира, формируемой индивидуально в каждом произведении. Теоретик литературы В. Е. Хализев характеризует литературный психологизм как «художественное освоение человеческого сознания» [1, с. 199], как «индивидуализированное воспроизведение переживаний в их взаимосвязи, динамике и неповторимости» [1, с. 200]. Автор труда придерживается мнения, что психологизм «в прямом и строгом смысле слова неминуемо связан с воссозданием неповторимых моментов человеческой жизни» [1, с. 201], включая и внутренний мир индивида: его намерения, мысли, чувства, а также область бессознательного. В художественной литературе формы выражения психологизма многочисленны и проявляются в произведении множеством способов. В зависимости от особенностей произведения, каждый писатель по-разному использует приемы и способы психологического изображения, по-своему подходит к внутреннему миру человека, раскрывает личность героя с разных сторон. Именно поэтому у каждого из творцов есть свой неповторимый, своеобразный психологический стиль. Психологические черты в произведении, в свою очередь, становятся стилевым принципом и определяют художественную отличительную особенность произведения.
В XIX веке усилился ряд тенденций, которые положительно повлияли на развитие психологизма. Ценность человеческой личности возрастает, повышается мера её идеологической и моральной ответственности; в силу расширения числа отношений, в которые вступает человек, исторически развивающийся тип личности становится более сложным. Из-за развития и усложнения мышления расширяется мировоззрение личности и обогащается духовная культура человечества.
Значимым приемом психологизма является «внутренний монолог», которому ученый-литературовед А. Б. Есин дает следующее определение: «непосредственная фиксация и воспроизведение мыслей героя, в большей или меньшей степени имитирующее реальные психологические закономерности внутренней речи» [2, с. 94], иначе говоря, «подслушивание» мыслей и чувств, «ощутимость» манеры мышления героя. Из внутреннего монолога вытекает прием психологизма «поток сознания», который по мнению ученого «создает иллюзию абсолютно хаотичного, неупорядоченного движения мыслей и переживаний» [2, с. 95]. Впервые о данном приеме упоминал Н. Г. Чернышевский, определив его как «диалектика души». Литературовед А. Б. Есин в своем исследовании дает собственное определение данному приему — «одни чувства и мысли развиваются из других, как чувство, непосредственно вытекающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний; как мысль, рожденная первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается все дальше и дальше, сливает грезы с действительными ощущениями, мечты о будущем с рефлексиею о настоящем» [2, с. 95].
В повести А. Н. Толстого «Голубые города» (1925 г.), где главным героем является молодой архитектор Василий Буженинов, мечтающий о постройке «голубого города» — символе коммунистического будущего, диалектика души, а именно ее форма — поток сознания является самым значимым приёмом психологизма.
«Четырнадцатого апреля 2024 года мне стукнуло сто двадцать шесть лет... Растениями и цветами были покрыты уступчатые, с зеркальными окнами, террасы домов. Ни труб, ни проволок над крышами, ни трамвайных столбов, ни афишных будок, ни экипажей на широких улицах, покрытых поверх мостовой плотным сизым газоном. Вся нервная система города перенесена под землю. Дурной воздух из домов уносился вентиляторами в подземные камеры-очистители. Под землею с сумасшедшей скоростью летели электрические поезда, перебрасывая в урочные часы население города в отдаленные районы фабрик, заводов, деловых учреждений, школ, университетов... В городе стояли только театры, цирки, залы зимнего спорта, обиходные магазины и клубы — огромные здания под стеклянными куполами» [3, с. 61]
— такой представлял Москву двадцать первого века главный герой повести.
Приведенный выше отрывок текста позволяет проследить как рефлексия о настоящем непрерывно переплетается с мечтами о будущем, как развиваются чувства и мысли главного героя, как они медленно и плавно переходят в другие чувства и мысли, снова и снова возвращаясь, как они путешествуют во времени и пространстве, как грезы, мечты и воображения сливаются с действительностью. Подробно описывая поток фантазий, писатель показывает болезненное состояние главного героя, раскрывает внутренний трагизм внешне благополучной жизни. Диалектика души, описывающая образ внутренней жизни в его развитии и изменении, эмоциях и состояниях позволила наглядно проследить процесс психологического самосовершенствования, а затем психологического саморазрушения человека.
Утопические мечты, не воплотившиеся в реальность по тем или иным причинам, приводят главного героя к психологической нестабильности; внутренний мир, построенный на мечтах и фантазиях, рушится в реальной антиутопической среде обитания Василия Буженинова.
«Базарная площадь, хлюпающая навозом, сенные весы, балаганы, вывеска кооператива над кирпичной лавкой; поп в глубоких калошах, пробирающийся, подобрав рясу, в проулок; милиционер, или, как выражаются на базаре сердитые бабы, «снегирь», стоит, поглядывает непонятно; старый сад бывшего предводителя дворянства, — теперь городской сад, — сгнездами на липах и тучей грачей, волнующих весенними криками некоторых девиц; ну, да еще пожарная каланча... И над тишиной, над этой бедностью — издалека долетающий свист поезда» [3, с. 66] .
Несоответствие двух миров, постепенно приводящих героя к сумасшествию, позволяет читателю наиболее точно проследить изменения во внутреннем мире — потерянном, бессильном и полным трагизма перед неумолимыми законами жизни. Как правило, это ощущения тоски, смутного беспокойства, неудовлетворенности от жизни, постоянного страха за будущее; иногда наоборот — возбуждение, стремление к лучшему, предчувствие положительных перемен и веры в свое становление. Таким образом, приблизив свой психологизм к сознанию обыкновенного человека, А. Н. Толстой показал, что никому не заметные, скрытые душевные движения могут приводить к серьезным жизненным последствиям или результатам.
Всю повесть А. Н. Толстого пронизывает идея всевластия и мощности человека, великого архитектора и строителя своего будущего, будущего своей страны и в целом мира. Главное внимание в изображении внутреннего мира переключается на воссоздание странных, часто иррациональных душевных движений, переменчивых настроений, постоянно увеличивающихся желаний и идей героя. Психологизм повести «Голубые города» затрагивает не только сферу художественного метода, форму и стиль художественного произведения, но и характеризует специфику мировоззрения, мировосприятия самого художника, особенности его идеологических и эстетических установок.
Литература:
- Хализев В. Е. Теория литературы. — М.: Высшая школа, 2002.
- Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. — М.: Флинта, 2008.
- Толстой А. Н. Гадюка. Авторский сборник. — М.: Вече, 2015.
