Некоторые вопросы, касающиеся правоотношений, возникающих из применения вспомогательных репродуктивных технологий в Российской Федерации



В статье автор, исследуя законодательство по применению вспомогательных репродуктивных технологий, выявляет проблемы, возникающие из их применения.

Ключевые слова: вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ), установление происхождения детей, суррогатное материнство, оспаривание отцовства, наследование.

Конституция Российской Федерации закрепляет, что в Российской Федерации охраняется здоровье людей, финансируются федеральные программы охраны и укрепления здоровья населения, принимаются меры по развитию государственной, муниципальной, частной систем здравоохранения, поощряется деятельность, способствующая укреплению здоровья человека, развитию физической культуры и спорта, экологическому и санитарно-эпидемиологическому благополучию [1].

К одной из существенных проблем здравоохранения не только в нашей стране, но и в мире относится проблема бесплодия населения.

Разрешению данной проблемы, в целях, установленных статьями 7, 41 Конституции Российской Федерации, посвящена статья 55 Федерального закона от 21.11.2011 N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [2].

Вспомогательные репродуктивные технологии (далее — ВРТ) представляют собой методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма (в том числе с использованием донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов, а также суррогатного материнства).

На основании данного Федерального закона Приказом Минздрава России от 31.07.2020 N 803н утверждены Порядок использования ВРТ, противопоказания и ограничения к их применению [3].

Вместе с этим указанные нормативные акты скорее определяют процесс применения ВРТ с точки зрения медицины, но, безусловно, они содержат важнейшие положения об оформлении документов, в том числе порядок подписания добровольного информированного согласия потенциальными родителями, суррогатной матерью, содержание договора суррогатного материнства и т. д.

Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям.

Применение вспомогательных репродуктивных технологий, при которых может использоваться биологический материал донора либо вынашивать ребенка может суррогатная мать, не отменяет порядка регистрации рождения ребенка, установленного главой II Федеральным законом от 15.11.1997 N 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния» [4].

Также указанный порядок не изменяет общего правила установления происхождения детей, установленного в главе 10 Семейного кодекса РФ [5].

И хотя в настоящий момент порядок применения ВРТ регулируется одним вышеназванным приказом, тогда как ранее действовали, в частности, Приказ Министерства здравоохранения РФ от 26.02.2003 № 67 “О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия” [6], Приказ Министерства здравоохранения РФ от 28.12.1993 № 301 “О применении метода искусственной инсеминации женщин спермой донора по медицинским показаниям и метода экстракорпорального оплодотворения и переноса эмбриона в полость матки для лечения женского бесплодия” [7], Приказ Министерства здравоохранения СССР от 13.05.1987 № 69 “О расширении опыта по применению метода искусственной инсеминации спермой донора по медицинским показаниям” [8], имеются проблемы, возникающие при установлении происхождения детей, рожденных с применением методов искусственной репродукции человека.

Именно эти проблемы и раскрывают несовершенство правового регулирования применения методов искусственной репродукции человека.

Для их решения, в том числе в судебном порядке, были даны разъяснения Верховным судом РФ, которые, однако, позволяя разрешать конкретные дела, не устраняют проблем материального права в этой сфере.

Так, лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений (абзац первый пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса РФ).

Далее в законе указано, что родители, давшие такое согласие, не вправе впоследствии ссылаться на данные обстоятельства, что не лишает их возможности оспаривать запись об отцовстве по иным основаниям

В целях разделения данных оснований и правильного разрешения дела Верховный суд РФ в Постановлении Пленума разъяснил, что следует выяснять, имело ли место рождение ребенка в результате применения метода искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона, добровольно ли и осознанно ли было дано указанным лицом согласие на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, на какой срок было дано такое согласие и не было ли оно отозвано до истечения этого срока, не истек ли данный срок на момент проведения искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона, давал ли истец согласие на использование при применении названных методов донорского биологического материала [9].

Если в части оспаривания отцовства по различным основаниям в отношении ребенка, рожденного с применением методов искусственной репродукции человека, вопросов не возникает, то уже в части регулирования правоотношений, возникающих из договора о суррогатном материнстве относительно записей о родителях ребенка, вопрос стоит остро.

В соответствии с абзацем вторым пункта 4 статьи 51 СК РФ лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери).

Вместе с тем, как разъяснил Верховный суд РФ в вышеозначенном Постановлении Пленума, в случае если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями указанных выше лиц (потенциальных родителей), то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание.

В целях правильного рассмотрения дела суду, в частности, следует проверить, заключался ли договор о суррогатном материнстве и каковы условия этого договора, являются ли истцы генетическими родителями ребенка, по каким причинам суррогатная мать не дала согласия на запись истцов в качестве родителей ребенка, и с учетом установленных по делу обстоятельств, а также положений статьи 3 Конвенции о правах ребенка разрешить спор в интересах ребенка.

В данной ситуации представленные разъяснения скорее усложняют, чем разрешают потенциально острый вопрос об установлении и внесении в актовую запись сведений о родителях ребенка. Семейный кодекс РФ в императивном порядке закрепляет невозможность записи в качестве родителей указанных выше лиц при отсутствии согласия суррогатной матери. Верховный суд в вышеуказанном Постановлении фактически признал чрезмерную жесткость данной нормы, поскольку, видимо, исходил из того, что она принципиально противна основам суррогатного материнства, которое отнесено законодательно к виду ВРТ, направленных на возможность иметь детей лицам, для которых в силу объективных биологических причин и показаний это право самостоятельно реализовать невозможно. Однако получается, что при применении указанной нормы Семейного кодекса РФ в суррогатном материнстве превалирует право суррогатной матери перед правом потенциальных родителей ребенка. Данная норма не учитывает, что лицо, потенциально согласившееся стать суррогатной матерью, прошедшее все необходимые для этого исследования, должна осознавать, что вынашивание и рождение ребенка осуществляются не для интересов суррогатной матери в отношении такого ребенка. С точки зрения моральных соображений, возможно, такое регулирование отчасти оправданно, но если рассуждать с сугубо юридическим формализмом, норма абзаца вторым пункта 4 статьи 51 СК РФ в данной части нуждается в кардинальной доработке.

Также, как справедливо отмечает А. Т. Боннер, правом на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона обладают только лица, состоящие в зарегистрированном браке. Что же касается иных категорий граждан, в частности лиц, состоящих в фактических брачных отношениях, а также одиноких женщин и мужчин, то они в указанных нормах не упоминаются [10].

С одной стороны, данное ограничение может быть объяснимо позитивным восприятием заключения брака в Российской Федерации по отношению к незарегистрированному сожительству, с другой сторон, законодательство не содержит норм, запрещающих рождение ребенка вне брачных отношений в отсутствие применения ВРТ.

В данной ситуации между Семейным кодексом РФ и ФЗ “Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации” наличествует прямое противоречие, поскольку в ч. 3 ст. 55 данного Федерального закона указано, что методами ВРТ могут воспользоваться не только лица, состоящие в браке, как это указано в Семейном кодексе РФ, но и лица, в браке не состоящие.

Возникает резонный вопрос, какому из законодательных актов равной юридической силы отдавать предпочтение. В настоящий момент получается, что все-таки лица, не состоящие в зарегистрированном браке, вправе воспользоваться медицинской услугой по применению методов ВРТ, однако впоследствии неизбежно возникнет проблема, ведь записанными в качестве родителей ребенка, рожденного с применением методов ВРТ, они быть не смогут, поскольку органы ЗАГС безапелляционно будут руководствоваться нормами Семейного кодекса РФ и доказывать свою правоту придется через суд.

Указанное также подтверждает необходимость внесения изменений именно в норму Семейного кодекса РФ.

Еще один вопрос, который следует поднять, касаясь темы регулирования правоотношений, возникающих вследствие применения методов ВРТ, является возможность осуществления наследственных прав ребенком, родившимся с применением ВРТ, может ли он выступать наследником в условиях развития данных технологий.

Этому вопросу посвятили свои статьи А. Ю. Касаткина [11], Е. Н. Шибаева [12].

Проблема наследования ребенком, рожденным с применением методов ВРТ, остро проявляется и следует из применения такого метода как криоконсервация эмбрионов, поскольку встает вопрос о моменте зачатия, статусе эмбриона в правоотношениях, а также о соответствии такого метода искусственной репродукции статье 1116 Гражданского кодекса РФ [13].

Так, в соответствии со ст. 1116 ГК РФ к наследованию могут призываться граждане, находящиеся в живых в момент открытия наследства, а также зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства.

Авторы резонно задаются вопросом, в случае экстракорпорального оплодотворения и последующей криоконсервации эмбриона, подсадки его женщине — биологической/суррогатной матери будет ли считаться такая процедура зачатием при жизни наследодателя, если наследодатель умер до подсадки такого эмбриона матери?

Из буквального толкования действующего законодательства ответ на данный вопрос отрицательный, поскольку фактически ребенок не зачат при жизни наследодателя. Зачатие согласно Большой Медицинской Энциклопедии — это начало формирования и развития нового организма после соединения созревшей яйцеклетки со сперматозоидом, это физиологический процесс, обусловленный актом оплодотворения; с этого момента начинается развитие нового организма в теле матери и, следовательно, наступает беременность [14].

В этой связи в кругу научных деятелей возникает вопрос относительно статуса эмбриона. Этот вопрос выходит за рамки настоящей статьи, поскольку затрагивает право человека на жизнь, признание прав эмбриона, которым неоднократно посвящал свои постановления Европейский суд по правам человека. В пример можно привести Постановление от 08.07.2004 «Дело «Во (Vo) против Франции» (жалоба N 53924/00) [15].

Вместе с этим следует задуматься о том, что отец будущего ребенка может при жизни, в том числе письменно, признать себя отцом данного ребенка, иметь намерение быть отцом такому ребенку. В силу непреодолимых обстоятельств жизнь потенциального отца может оборваться, но, как полагает автор статьи, при таких обстоятельствах, ребенок, впоследствии рожденный, должен иметь права наследника после скоропостижно скончавшегося отца. Это направление развития статьи 1116 ГК РФ хотелось бы видеть в приоритете, оно отвечает не только обеспечению прав лиц, имеющих возможность репродукции только с использованием ВРТ, но и праву таких лиц иметь детей, называть их своими детьми, завещать им свое имущество, осознавать их своими наследниками.

Не выходя за рамки исследования, стоит отметить, что ввиду достаточно быстрого развития ВРТ, которые с каждым годом позволяют все большим людям, лишенным возможности естественной репродукции, стать родителями, законодательство в области семейных и наследственных правоотношений, а также касающееся вопросов регистрации актов гражданского состояния о рождении ребенка не должно отставать от развития данных технологий. В Российской Федерации такое отставание усматривается, но оно не является критичным, изменения должны произойти для начала в вышеобозначенных нормах Семейного кодекса РФ и Гражданского кодекса РФ.

Литература:

1. Конституция Российской Федерации // официальный интернет-портал правовой информации: http://www.pravo.gov.ru.
2. Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СПС КонсультантПлюс.
3. Порядок использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказания и ограничения к их применению, утв. Приказом Минздрава России от 31.07.2020 N 803н // СПС КонсультантПлюс.
4. Федеральный закон от 15.11.1997 N 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния» // СПС КонсультантПлюс.
5. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ // СПС КонсультантПлюс.
6. Приказ Министерства здравоохранения РФ от 26.02.2003 № 67 “О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия” (утратил силу) // СПС КонсультантПлюс.
7. Приказ Министерства здравоохранения РФ от 28.12.1993 № 301 “О применении метода искусственной инсеминации женщин спермой донора по медицинским показаниям и метода экстракорпорального оплодотворения и переноса эмбриона в полость матки для лечения женского бесплодия” (утратил силу) // СПС КонсультантПлюс.
8. Приказ Министерства здравоохранения СССР от 13.05.1987 № 69 “О расширении опыта по применению метода искусственной инсеминации спермой донора по медицинским показаниям” (утратил силу) // СПС КонсультантПлюс.
9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей»// СПС КонсультантПлюс.
10. Боннер А. Т. Законодательство об искусственном оплодотворении и практика его применения судами нуждаются в усовершенствовании // Закон. 2015. N 7. С. 134–151.
11. Касаткина А. Ю. Осуществление наследственных прав ребенка, родившегося с применением вспомогательных репродуктивных технологий в Российской Федерации // Наследственное право. 2017. N 1. С. 41–44.
12. Шибаева Е. Н. Возможность выступать наследником в условиях развития вспомогательных репродуктивных технологий // Современный юрист. 2019. N 4. С. 59–65.
13. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ // СПС КонсультантПлюс.
14. Большая Медицинская Энциклопедия (БМЭ) / Под редакцией Б. В. Петровского. 3-е издание.
15. Постановление ЕСПЧ от 08.07.2004 «Дело «Во (Vo) против Франции» (жалоба N 53924/00) // СПС КонсультантПлюс.