В статье предпринимается попытка охарактеризовать положение и права иностранцев в Москве во второй половине XVI в. на основе записок Г. Штадена и А. Поссевино.
Ключевые слова : XVI век, Москва, иностранцы, военная служба.
Иноземцы в Москве в середине — второй половине XVI в. составляли довольно широкую категорию населения. Среди основных сюжетов, связанных с положением иностранцев в столице, необходимо обозначить цели и задачи их пребывания в городе; условия жизни; соотнесение положения исконного московского населения и иностранного; возможности, которые предоставляло Русское государство для иноземцев, а также взаимодействие государственной администрации и чужеземцев.
Представление характеристики положения чужестранцев в Москве необходимо начать двумя фактами, которые очевидно следуют из Записок Штадена: во-первых, большая часть иностранного населения в столице во второй половине XVI столетия была представлена немцами, татарскими черкесами и литовцами [4, с. 249]. Эти литовцы, по замечанию Штадена, в большинстве своем были не «русской веры». В целом же иностранцы были свободны в выборе веры, однако не должны были каким-либо образом нарушать принципы православного населения и обязывались соблюдать религиозные традиции (например, не заставлять «своих русских работников и работниц есть мясо на посты» [4, с. 249]). Во-вторых, количество иностранцев на русской службе значительно возрастает, а вместе с этим меняется и отношение между иноземцами и царской администрацией (на этот аспект должно обратить отдельное внимание в дальнейшем).
Поссевино выделяет еще одну категорию иностранцев, которая, скорее всего, тоже не была малочисленна — иноземные торговые люди. Это лютеране из Германии, лютеране и «прочие еретики» из Англии [1, с. 26]. О значимости их пребывания в Русском государстве свидетельствует наличие в Москве культовых сооружений этих конфессий.
Жизнь иностранцев в Москве оказывается достаточно выгодной для них. Они получали кормовые деньги — сначала на границе, а затем уже в городе при предъявлении записки о кормовых деньгах. Для этого был устроен специальный двор в Москве, где иноземцам выдавались кормовые деньги на каждый день [4, с. 239]. За раздачу кормовых денег и меда в Москве отвечали Иван Тарасович Соймонов и один дьяк, находившийся в его подчинении. По сообщениям Г. Штадена становится очевидно, что процедура эта была отлажена довольно хорошо, соответствуя интересам обеих сторон. Для населения было важно, что кормовые записки выполнялись настолько искусно, что возможность их подделки исключалась практически полностью [4, с. 81], соответственно, иностранец был защищен от потенциальной потери денег и меда, если кто-то попытался бы получить их за него. Со стороны же государственной системы устанавливались санкции в случае, если иноземцы не получали положенное им: «если какой-либо иностранец 10, 20 или 30 дней не приходил за своим медом и кормовыми деньгами, а потом хотел получить эти деньги и мед, то с него всегда удерживали десятый пфенниг» [4, с. 81].
Также чужеземцы могли получить земли в Московии. Как сообщает Штаден, до пожара в Москве именно здесь, в границах столицы, великий князья обычно давал дом иностранцам, теперь же «<дают место> в Болвановке за городом» [4, с. 241]. Вероятнее всего, этот район был включен в хозяйственно-экономическую систему, на которую распространялось влияние Москвы, т. е. иностранцы оказывались, хоть и за пределами самого города, но в рамках некоторой единой структуры, объединявшей центр и окраины. Еще одной немаловажной особенностью в жизни иноземцев было то, что в этих домах они могли «держать корчму» [4, с. 241], что обычному городскому люду запрещалось, считалось позорным.
Необходимо также отметить, что иностранцы несли военную службу на стороне русского государя. Штаден упоминает, что привилегии в приобретении земель в Москве получали «немецкие конные воины» (в отличие от пеших, к которым «почтения не было») [4, с. 241]. Очевидно, подобную службу нес и сам немец-опричник Штаден. Отмечая противостояние с крымским ханом, он пишет: «Если бы у русских не было гуляй-города, крымский царь одолел бы нас… Мы захватили в плен высшего военачальника крымского царя Дивей-Мурзу и Хаз-Булата» [4, с. 197]. Использование здесь форм первого лица множественного лица, вероятно, можно расценивать как непосредственное участие автора в упоминаемых событиях [2, с. 158].
Правовое положение иностранцев в Русском государстве было отличным от собственно русского населения (логично предположить, что это утверждение будет справедливо и для присутствующих именно в Москве). «Иностранец не может так сильно согрешить, чтобы его легко приговорили бы к смертной казни» [4, с. 251], хотя Судебник 1550 г. утверждал смертную казнь как один из наиболее распространённых видов наказания [3, с. 481], который к иноземцам, как видим, относился весьма опосредованно. Однако стоит заметить, что иногда меры могли быть более жесткими — далее сам Штаден сообщает, что, если иностранец решит бежать (видимо, будучи виновным в чем-либо) и будет пойман, «будет Бог ему в помощь» [4, с. 251]. Тем не менее прочие судебные льготы для иностранцев были довольно широки, особенно в сравнении с простым населением: «на них [на иноземцев] не имеет права подать в суд никто из его русских, те подают на них жалобы всего два дня в году: в день Рождества Христова и в день Петра и Павла. <…> Иностранец имел право ежедневно подавать на русского в суд» [4, с. 243].
Здесь же необходимо вернуться к обозначенному выше вопросу об отношении иностранцев и государственной власти и обратить внимание на один показательный фрагмент из Записок. Рассуждая о наказаниях для иноземцев, Штаден замечал, что власть не часто бывает жестока к иностранцам, но следом добавляет такие сведения: «Редко случается, что иностранец осмелится бежать из страны; ибо путь в страну широк и просторен, из страны же путь совсем узок» [4, с. 251]. Подобный пассаж можно воспринимать как свидетельство об ужесточении политики в отношении иноземцев. По сути, для них теперь единственно возможным способом покинуть Московию становится побег, который со стороны царской власти расценивался как государственная измена.
Поссевино в свою очередь в несколько ином ключе развивает мысль об отношениях в рамках группы царь/правительство-иностранцы-население Русского государства. По его замечанию отношения русских с иноземцами были ограничены со стороны царской власти из-за того, что «слишком тесным общением с иностранцами можно принести какой-то вред князю» [1, с. 27]. В чем именно заключался этот вред, иноземец далее не поясняет, но весьма логичным было бы предположение о страхе предательства, что так или иначе коррелируется со сведениями Штадена, который говорит о «государственной измене».
Отдельно следует обратить внимание на тех иностранцев, которые не постоянно находились в Москве, а прибывали, например, в составе миссий и посольств. Особенно ценны при рассмотрении этого сюжета становятся данные А. Поссевино. Следует заметить, что сюжеты, описанные А. Поссевино относительно иностранных посольств, можно в схожем виде наблюдать и у других авторов, оставивших записки о Московии XVI-XVII вв. (см., напр., Герберштейн С. Записки о Московии; Олеарий А. Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию).
Иноземные послы в Москве оказывались в весьма стесненных условиях. «… Послам … в Москве предоставляется обширное помещение, оно огорожено со всех сторон таким высоким забором, что оттуда невозможно ни увидеть каких-нибудь домов, ни вообще с кем-нибудь разговаривать» [1, с. 25], — пишет Поссевино. Такое отношение к делегатам со стороны московского правительства легко объяснить боязнью распространения дурного иностранного влияния, которое потенциально могло бы стать причиной недовольства царем и в целом условиями жизни в Москве. В любом случае иностранцы действительно были ограничены в своих возможностях — с одной стороны, они принимаются на богатых пирах [4, с. 26] и с собранием пяти тысяч жителей для большего блеска и величия [4, с. 52], но с другой, не могут свободно перемещаться без предупреждения и сопровождения.
Таким образом, положение иностранцев в Москве оказывалось двойственным. С одной стороны, они получали поддержку и некоторые привилегии от государственной системы, в первую очередь, в социально-экономической сфере, в ответ обязываясь, например, нести военную службу. С другой стороны, иноземцы становились в некоторой степени заложниками своего положения, поскольку, если верить Штадену, покинуть Московию по собственному желанию было задачей довольно проблематичной. Иноземные послы временами вовсе были ограничены в свободе перемещения.
Литература:
- Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. [Пер., вступ. ст. и коммент. Л. Н. Годовиковой]. М.: Изд-во МГУ, 1983.
- Скобелкин О. В. Военная служба западноевропейцев в России в XVI в // Вестник ВГТУ. 2011. № 4. С.156–159.
- Хоружий В. В. Смертная казнь как вид наказания в средневековой Руси // Вестник Науки и Творчества. 2016, № 5. С. 480–482.
- Штаден Г. Записки о Московии: в 2 т. М.: Древлехранилище, 2008.
