До середины XIX века в поэзии всех видов так или иначе находил отражение мусульманский суфизм. Как правильно отметил Е.Э. Бертельс «без изучения суфийской литературы получить ясное представление о культурной жизни средневекового мусульманского Востока нельзя. Её классики продолжали оказывать влияние на целый ряд восточных литератур вплоть до начала XX века. [ 1]
В 1927 году при содействии «общества по изучению Таджикистана и иранских народностей за его пределами» была издана книга русского востоковеда М.Ф.Гаврилова о суфийском поэте Хувайдо (XVIII в). В предисловии автор дает общую характеристику эпохи поэта, объясняет своеобразие суфийской лирики, идеализирует поэта как «одним из последних могикан – носителей старых традиций турецкой суфийской поэзии Средней Азии. М.Ф.Гаврилов утверждает, что дошедшие до нас литературные памятники относящиеся к последующей векам не блещут ни своим количеством, ни своим богатством. Что же касается внутренного содержания турецкой изящной литературы XVII –XIXвв., то она по своему характеру отличается чрезвычайным и поразительным однообразием. [ 2, с.4] Но А.Н. Самойлович, исследовавший тюркскую литературу XIX века был весьма далек от этих мнений. Он писал: «Мой краткий обзор хивинских придворных книгохранилищ показали сколь плодотворно оказались семена, брошенные на хивинскую почву первыми литераторами XIX века. Мое сообщение собственно говоря могло не особенно прибавить по части хивинской литературы к тому, что давно уже должно было быть известным европейским ориенталистам на оснований богатых рукописных собраний в Петербурге. Но приходится признать, что, несмотря на существования печатных отчетов о поступлении этих собраний они до сих пор почти вовсе не обращали на себя внимания специалистов, так А.Вамбери издавая 1892 году отрывки из диванов кокандца Омархана и хивинца Муниса, единственно на основание этих авторов мог судить о некотором побуждении национальной музы у восточных тюрков,, а Гартман, издавая уже в 1902 году отрывки из дивана Хувейда для потверждения того же факта был в состоянии сослаться все на тех же Омар– хана и Муниса. [ 3]
Далее М.Ф.Гаврилов пишет, о том что поэт и суфий Хувайдо, снискавший себе своим «Диваном», т.е. сборником стихотворений получил огромную и широкую популярность в среде грамотного и неграмотного местного мусульманского общества XIX –XX вв». Над мнением автора по поводу неграмотности мусульманского общества надо все таки подумать глубже. В архиве Н.Остроумова есть письмо А.Н.Самойловича ему, которое гласит: Мы должно быть безнадёжно негодные колонизаторы и не нам просвещать мусульман. В Хиве(Хорезм) это прекрасно понимают и там пользуются другими просветителями, таланты которых как я убедился достойны зависти. [ 5]
После обзора автор останавливается о том, каким поэтом был Хувайдо и что собой представлял сборник его произведений. По мнению автора, главным и пока единственным материалом о жизни поэта и характере его творчества могут служить его же поэтические произведения. Сочинения Хувайдо говорят, что он принадлежал народному духовному сословию, происходил из города Ош и родился в селении Чимян близ Ферганской области.
М.Ф. Гаврилов упоминает, что до него творчество поэта так или иначе был изучен немецким востоковедом М.Хартманом, который 1902 году в Берлине издал сборник стихотворений Хувайдо. После 1910 году А.Н.Самойлович в своей статье на ряду с тюркскими рукописями бегло дал характеристику и лирике поэта. Он сообщает что второе произведение поэта «Рохати дил» издавалось в Казани неоднократно. [ 6]
В целях изучения вклада исследований и раскрыть значимость трудов М.Ф.Гаврилова для современной тюркологии, приводим отрывки из статьи в первоначальном виде и пояснения к некоторым моментам.
«Стихотворения Хувайдо хотя и написаны типичным для чагатайской литературы искусственным языком, которым вообще пользовались среднеазиатско-турецкие поэты на протяжении многих веков, простота и легкость языка его положительно и выгодно отличают от других поэтов суфиев Средней Азии. Умеренное употребление поэтом терминов арабско-персидского происхождения, а также отсутствие слишком туманных аллегорий и различных поэтических приёмов, усложняющих обычно читателю понимания произведений мусульманских мистиков, делают четверостишие и газали Хувайдо вполне удобопонимаемые и не представляющими особых затруднений при чтении их. Прост также и стиль стихотворений.
Как обычно и свойственно понятиям суфиев находившим себе отражение в их поэзии и газелях Хувайдо Аллах изображен зачастую в виде любимого друга или подруги, обожаемого кумира, кокетливой красавицы. Одним из главных сюжетов газелей поэта следует отнести и сознание человеком суеты сует, бренности всего земного и особенно человеческого существования.
Поэт суфий не всегда находится в состоянии экстаза опьянения, не всегда одинаково и безропотно сносит он свои мучения и страдания, приносимые ему неудачной любовью. Не менее тягостны и горьки переживания поэта, почувствовавшего себя совершенно одиноким и оставленным в этом мире. Эти переживания очевидно следует отнести к преклонному возрасту поэта, когда ряд его близких родственников, друзей и знакомых, вероятно покинули этот бренный мир. Сознавая свои прегрешения и ошибки, свершенные им в течении тяжелых жизненных испытаний при прохождении ряда ступеней мистицизма, поэт суфий думает о грозном дне ответа и рассчитывает только на высшую милость и прощение»
Далее М.Ф.Гаврилов анализирует газель поэта представляющий собой не меньший интерес, любопытной в том отношении, что темой этого стихотворения является сюжет, обычно свойственный всей почти суфийской поэзии, заключающийся в завещании поэта своим друзьям относительно его бренных останков. М.Гартман отмечал, что в среднеазиатско-турецкой суфийской литературе этот сюжет встречается неоднократно и у авторов значительно более ранних, чем Хувайдо, восходя даже к самым первым векам его жизни. [4]
В заключении автор статьи на основании популярности творчества поэта, утверждает, что Хувайдо являясь представителем суфийской поэтической мысли по преимуществу, очевидно, был в то же время и народным поэтом в широком смысле слова. Поэтому произведения поэта, безусловно, заслуживают внимания исследователей среднеазиатско-турецкой литературы и вообще духовной культуры местного населения.
Литература:
Бертельс Е.Э. Избранные труды. Суфизм и суфийская литература.– М.: Наука, 1965. –С.54.
Гаврилов М. Средниазиатский поэт и суфий Хувайдо. Ташкент.1927.
Архив А.Н.Самойловича // Турецкие этюды РНБ.Ф.671. Д.100.л.348
Hartman M. Der Divan Huveydas // MSOS.1902.VII.2.P.143
центральный государственный архив УзР. ф.1009.ед.хр 30 .л.8
Самойлович А.Н. Материалы по среднеазиатско-турецской литературе I. Краткая опись среднеазиатских рукописей собрания А.Н.Самойловича. ЗВОРАО .Т.19 (1909) вып.1. -С.028.
