Широкий спектр современных средств информирования, как свидетельствует практика СМИ, оказывает все более мощное воздействие как на свободный выбор каждым гражданской позиции, так и на размежевание социальных позиций отдельных групп граждан. Журналисты-практики и исследователи социально-идеологических проблем в истории журналистики обращают внимание на тот факт, что в вопросах «воздействия на сознание» и «манипулирования сознанием» едва ли не главенствующая роль принадлежит речевой форме подачи соответствующей информации. Именно в связи с этим одной из актуальных и практикоориентированных научных проблем в журналистике является проблема целенаправленного использования СМИ языка как инструмента воздействия на общественное сознание и ресурса для манипулирования им.
Исследователи отмечают, что к началу XXI века, в эпоху, характеризуемую активным развитием коммуникационной среды в медиапространстве, функция воздействия, убеждения начала вытеснять остальные функции речи, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия [1; 11]. А.П. Короченский отмечает, что интерпретация знаний об окружающем мире происходит в любом изложении событий, «пока происходит передача информации в обществе», однако «искажение нарастает на этапе потребления информации под влиянием коммуникативных условий ее приема и индивидуальных особенностей восприятия, свойственных получателем медийных посланий» [2;22]. Намеренно или нет, но СМИ предлагают своей аудитории модели как речевого, так и социального поведения, которые потенциально могут исказить картину мира адресата.
Такая «лингвистика убеждения» постепенно становится неотъемлемой частью публицистического дискурса. При этом ввиду фактического отсутствия у аудитории российских СМИ рефлексии на продукт деятельности масс-медиа возможности воздействия на общественное сознание становятся особенно широкими [3;9-10]. На этом фоне возникает естественный вопрос о том, в какой мере и с какими целями участники современных информационных процессов прибегают к речевому манипулированию. Под этим термином ученые понимают скрытое информационно-психологическое воздействие с помощью языковых средств, которое нацелено на побуждение человека к действиям, изначально не совпадающим с его воззрениями и системой ценностей общества в целом[4; 24]. По мнению О.Н. Быковой, в основе речевого манипулирования лежат такие психологические и психолингвистические механизмы, которые вынуждают слушателя или читателя некритично воспринимать речевое сообщение, способствуют возникновению в его сознании определенных представлений об обсуждаемом предмете. В практическом аспекте журналистской работы речевое манипулирование сводится к отбору и использованию таких средств языка, с помощью которых становится возможным воздействие на реципиента [5;99]. В данном случае происходит замена убеждения внушением, которая достигается созданием эмоционального подтекста высказывания. Подбор лексических средств позволяет расставить необходимые автору смысловые акценты, которые могут способствовать незаметному искажению действительности в представлениях адресата:
«Две программы с Анастасией Волочковой не пустили на ТВ (…) Стоит отметить, что после скандального увольнения из Большого театра несколько лет назад бывшая балерина регулярно оказывается замешанной в сомнительных историях. Желтая пресса, как маятник: то выступает в защиту балерины, как это было во время ее конфликта в Большом театре, то нападает на нее, упрекая в корыстолюбии и измене традициям классического балета. То с жаром смакует подробности свадьбы красавицы, то представляет в образе страдающей матери-одиночки»[6].
Контекст новости содержит оценочную лексику и завуалированные аргументы, причем эта «оценка» дается в формах-штампах, отсылающих сознание к архетипическим образам и моментально фиксируемых им. Такая организация речевой информационной «картинки» открывает возможности для формирования иллюзии самостоятельности сделанных адресатом выводов.
Способы речевого воздействия, свойственные языковому манипулированию, разнообразны: за ключевыми в тексте словами могут быть закреплены не характерные ранее для них коннотации, желаемое впечатление может быть достигнуто с помощью стилистических фигур:
«Михаил Прохоров заявляет, что сделает все, чтобы отправить в отставку Владислава Суркова. Он объявил ему вендетту. Он сказал, что пока в стране действует этот кукловод, который приватизировал всю политическую систему, политики в стране не будет. Его озарило» [7].
Ирония автора производит импонирующее читателю впечатление, создает определенную связь между адресатом и адресантом, а аллюзии только помогают автору достичь желаемого эффекта, провоцируя в восприятии реципиента яркие и нетипичные образы. В новостных материалах из-за специфических требований, предъявляемых к информационному тексту, стилистические фигуры как форма влияния на сознания слушателя часто преподносятся в цитатах медиа-персон:
"Верхом политического цинизма" назвал высказывание Кудрина первый замсекретаря президиума генсовета "Единой России" Андрей Исаев. По его мнению, доводы бывшего вице-премьера "малоубедительны". Он напомнил, что на посту главы Минфина Кудрин был "одним из главных тормозов по поводу наращивания расходов на образование и здравоохранение". А теперь, по мнению Исаева, Кудрин льет "крокодиловы слезы"[8].
Прямая речь позволяет использовать в информационных жанрах изначально несвойственные им экспрессивную лексику и риторические фигуры. Цитирование делает возможным и применение ложной аргументации: комментатор намеренно использует в качестве аргументов для доказательства тезиса доводы, которые построены с нарушением логических законов. Типичный пример — сравнение, с помощью которого говорящий отступает от первоначального тезиса или же полностью заменяет его:
«Опасения министра природы РФ Юрия Трутнева относительно олимпийских строек в Сочи "небезосновательны", заметил пресс-секретарь Олимпийского комитета России: "Какие-то трассы уже переносились, видимо, это будет и дальше происходить. Нужно осознавать, что такого масштаба строительство — это не ларек поставить возле аэропорта и торговать чебуреками (…) оно не может быть блестяще и безупречно, потому что строительство такого масштаба посложнее, чем пирамида Хеопса, Эйфелева башня и какие хочешь небоскребы вместе взятые" [9].
Доказательство построено с созданием образно-видимой, но ложной логической связи между тезисом и аргументом. В качестве аргументации используется набор доводов, имеющих смысловую связь с тезисом, но никак его не подтверждающих.
Другим эффективным средством воздействия на сознание аудитории служит создание в тексте пресуппозиции. В этом случае, как отмечает А.Н. Баранов, семантическая информация, важная для говорящего, подается не как новое знание, которое требует рационального анализа, а как нечто заранее известное [10;193]. Такой прием очень часто встречается в рекламных роликах: потребителю предлагается воспользоваться товаром, который обладает каким-то особенным качеством, по сравнению с обычным аналогом. В новостных материалах пресуппозиция становится своеобразным маркером, который акцентирует внимание на объекте и специфических характеристиках, которыми автор его наделяет:
«На станции "Комсомольская" на глазах у милиции развернулся настоящий подпольный рынок. Гастарбайтерам там предлагают фальшивые документы и работу, а всем желающим, возможно, и наркотики (…) Случайному человеку сразу и не увидеть особенной суеты, которая происходит на станции. А если понаблюдать, то можно заметить, что по залу мелкими группами рассредоточены десятки молодых людей азиатской внешности. Причем, в отличие от обычных запуганных гастарбайтеров, вида вполне довольного» [11].
Принцип навязывания пресуппозиции позволяет подавать часть информации как нечто само собой разумеющиеся, не нуждающееся в критическом осмыслении: прием используется в целях подтверждения подозрений и оценок автора.
Языковое манипулирование уже стало неотъемлемой частью речевой практики средств массовой информации. Оно представляет собой мощнейший коммуникативный ресурс, и, как следствие этого, речь может идти о навязывании определенных стереотипов, суждений и моделей поведения исключительно в одностороннем порядке. Проблема интерпретации медиа события представляется чрезвычайно важной, поскольку именно под воздействием СМИ в сознании аудитории могут совершаться «медиаморфозы, внушающие ложные представления о жизненных явлениях и процессах»[12; 202]. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что ими не исчерпываются механизмы речевого манипулирования сознанием, более того, их исследование необходимо и самим СМИ, чтобы не оказаться в «ловушке», ими самими и созданной. Как наиболее распространенный и эффективный вид скрытого воздействия на социум языковое манипулирование требует тщательного и разностороннего исследования.
Литература:
Ильясова С.В., Амири Л.П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы. М., 2009.
Короченский А.П. «Пятая власть»? Феномен медиакритики в контексте информационного рынка. – Ростов н/Д., 2002
Клушина Н.И. Стилистика публицистического текста. – М., 2008
Михальская А.К. Язык российских СМИ как манипулирующая система // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. Тезисы докладов международной научной конференции. М., 2001.
Быкова О.Н. Языковое манипулирование: Материалы к энциклопедическому словарю «Культура русской речи» // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Вестник Российской риторической ассоциации. Вып. 1 (8). – Красноярск, 1999
Новость «Радио России». Электронный ресурс. Код доступа (http://rus.ruvr.ru/2011/02/14/44217408.html)
Новость «Радио Свобода». Электронный ресурс. Код доступа (http://www.svobodanews.ru/content/transcript/24328542.html)
Новость радио «Финам Фм». Электронный ресурс. Код доступа (http://finam.fm/news/105192/)
Сюжет радио «Эхо Москвы». Электронный ресурс. Код доступа (http://www.echo.msk.ru/news/577023-echo.html)
Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. М., 2007.
Репортаж «Вести ФМ». Электронный ресурс. Код доступа (http://www.vesti.ru/doc.html?id=448670)
Землянова Л.М. Коммуникативистика и средства информации: англо-русский толковый словарь концепций и терминов. – М., 2004.
