Анализ существующей в настоящий момент правоприменительной практики позволяет сделать вывод о наличии различных споров, связанных с возмещением вреда, причиненного в результате вакцинации. Сложность таких споров обусловлена тем, что суды не приходят к единому мнению, стоит ли рассматривать вакцину в качестве источника повышенной опасности или нет. Перечень существующих признанных источников повышенной опасности не является исчерпывающим. Вопрос отнесения вакцины к указанным источникам позволил бы значительно облегчить правоприменителю разрешать дела, связанные с возмещением вреда, причиненного в результате вакцинации, поскольку позволил бы четко установить обстоятельства, подлежащие доказыванию.
Несмотря на свои полезные свойства и общественно-полезное значение, любая вакцина по своему сложному составу и сложному процессу производства обладает вероятностью возникновения опасных осложнений и побочных эффектов, официально подтверждающиеся производителем в сопровождающей документации. Возникновение таких осложнений может происходить независимо от деятельности, осуществляемой медицинскими работниками в ходе проведения вакцинации, что позволяет рассматривать вакцину в качестве источника повышенной опасности.
Законодатель соглашается со сложностью вакцин, невозможностью их полного контроля, закрепляет понятие «поствакцинальное осложнение», предусматривает гарантии для пострадавших от осложнений.
Правоприменительная практика по спорам о возмещении вреда, причиненного в результате вакцинации, подтверждает, что случаи причинения вреда вакцинами нередки. Однако в судебной практике не сложилось единого подхода к решению указанных споров, нет единого мнения о правовом обосновании удовлетворения или отказа от удовлетворения требований, необходимости установления вины.
Вина причинителя вреда является важным условием его возмещения. Однако, ст. 1064 ГК РФ устанавливает, что законом может быть возложена ответственность по возмещению вреда и в случае отсутствия вины причинителя. Такая «безвиновная» ответственность за причинение вреда и его возмещение в соответствии со ст. 1079 ГК РФ наступает при осуществлении деятельности, которая связана с повышенной опасностью для окружающих.
В качестве примера можно привести случай из правоприменительной практики. З., действующая в своих интересах и в интересах несовершеннолетней дочери К., обратилась с иском к ГБУЗ, МБОУ о взыскании материального ущерба и компенсации морального вреда. Исковые требования мотивировала тем, что фельдшером вышеуказанной больницы в рамках проведения плановой вакцинации была сделана прививка К. препаратом «Гриппол плюс», после которой сразу же состояние К. резко ухудшилось, потребовалась экстренная медицинская помощь, которую фельдшер своевременно не вызвала. В результате дочь истицы была доставлена в тяжелом состоянии в больницу, находилась на стационарном лечении с диагнозом «Острое нарушение мозгового кровообращения». Решением суда первой инстанции в иске отказано со ссылкой на заключение судебно-медицинской экспертизы, согласно которому невозможно установить этиологию (происхождение) ишемического инсульта у К. и связать его с проведенной прививкой. Судом апелляционной инстанции решение отменено, требование о компенсации морального вреда удовлетворено в отношении больницы. По мнению коллегии, суд необоснованно возложил на истца бремя доказывания вины ответчика. Между тем, больницей не было представлено доказательств, подтверждающих отсутствие вины фельдшера в ненадлежащем осмотре несовершеннолетней перед вакцинацией, установлении в последующем неправильного диагноза об аллергической реакции на вакцину. Действительно, согласно классификации детских инсультов CASCADE, у детей инсульт может быть неясной этиологии, по данным статистики в России около 60 % инсультов у детей относятся к категории неустановленных. Таким образом, достоверно выявить причину возникновения инсульта у К. по имеющимся данным не представляется возможным. Однако, учитывая, что вакцинация препаратом «Гриппол плюс» допускает возникновение неврологических осложнений и тот факт, что клинические проявления ишемического инсульта проявились у девочки сразу после вакцинации, нельзя было исключить развитие индивидуальной неблагоприятной реакции у К. на введение прививки «Гриппол плюс» в виде острого нарушения мозгового кровообращения. Таким образом, при вакцинации К. не был обеспечен гарантированный объем медицинской помощи, включая оказание врачом медицинской помощи в случае осложнения, осуществления врачебного контроля за работой медицинской сестры, так как врач, входящий в состав прививочной бригады, в день вакцинации обслуживал вызов на дому [2].
В рассматриваемом примере суд апелляционной инстанции, изучив побочные эффекты прививки, установил причинно-следственную связь между ними и случившейся реакцией у потерпевшего. Действия по вакцинации медицинского персонала являются правомерными действиями. Суд не рассматривает вакцину в качестве источника повышенной опасности, несмотря на имеющиеся официальные возможные побочные реакции, которые могут возникнуть после инъекции. Следовательно, правоприменитель усматривал необходимость установления вины медицинских работников. Такую виновность апелляционная инстанция нашла в дефектах оказания медицинской помощи в случае возможного поствакцинального осложнения, а также в неосуществлении контроля за работой медицинской сестры. Указанные основания, на наш взгляд, вызывают некоторые вопросы. В частности, внимание суда направлено не на официально подтвержденной вероятности опасных осложнений, которые могут быть вызваны указанной прививкой (что позволяет рассматривать ее как источник повышенной опасности), а на дефекты оказания медицинской помощи в случае их возникновения. Иными словами, «фокус» с причины осложнений смещается в сторону вины работников по их устранению. Более того, вопросы возникают и при толковании такой формулировки основания, как «контроль за работой медицинской сестры». Понимается, что в случае должного контроля со стороны врача процесса постановки прививки медицинской сестрой возможность наступления осложнений была бы исключена. При этом в то же время суд устанавливает возможность наступления осложнений не в результате самих действий медицинского работника по вакцинации, а в результате реакции на вакцину, тем самым обусловливает возникающее противоречие — что именно спровоцировало осложнения: отсутствие контроля за работой медицинской сестры или невозможность осуществления контроля над индивидуальной реакцией организма в поствакцинальный период.
В другом случае истец Б. И. А., действующая в интересах несовершеннолетнего Б. И. А., обратилась в суд с иском к ответчику ГБУЗ о компенсации морального вреда, причиненного в связи с оказанием некачественной медицинской помощи. Иск мотивирован тем, что несовершеннолетнему Б. И. А. была сделана прививка АКДС, в результате чего у малолетнего ребенка развился абсцесс, ребенку потребовалось хирургическое вмешательство. Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения апелляцией, иск удовлетворен. Несмотря на заключение судебного эксперта о том, что вакцинация была проведена с соблюдением установленного порядка, а причины осложнений в виде абсцесса могут быть различными (нарушение правил асептики и антисептики при выполнении инъекции, нарушение техники выполнения инфекции, нарушение условий хранения ампулы с вакциной и пр.), о правильности последующего оперативного лечения (вскрытие и дренирование абсцесса), о затруднительности более ранней диагностики абсцесса (из-за не информативности существующих лабораторных методов обследования), суды пришли к выводу, что в данном случае ответчик является причинителем вреда и данный вред подлежит возмещению по правилам ст. 1095 ГК РФ, то есть независимо от вины [3].
Рассматриваемый пример заслуживает внимание выводами эксперта, который называет значительный неисчерпывающий перечень причин возникновения поствакцинальных осложнений, включая в него и вероятность нарушения правил выполнения инъекции, и возможное нарушение правил хранения, транспортировки и производства вакцины. Такие выводы подтверждают повышенную опасность деятельности по вакцинации, поскольку наряду с полезными свойствами вакцины, возможными неподконтрольными побочными эффектами, существует также большое количество других факторов, которые не поддаются контролю со стороны медицинских работников, осуществляющих деятельность по вакцинации. Суд рассмотрел такие доводы эксперта, исключил необходимость установления вины медицинского учреждения, удовлетворил требования, применив ст. 1095 ГК РФ. В этой связи предполагаем, что в спорах по возмещению вреда возможно применять обе статьи — 1079 и 1095 ГК РФ. Такое решение позволило бы создать единообразную практику, которая не предполагает доказывание вины медицинских работников. Отметим, что изначальные специфические свойства вакцины представляют собой опасность, а различные субъективные факторы могут изменить и создать дополнительные вредоносные свойства, этиологию которых невозможно установить. Следуя такому подходу, применение статей 1079 и 1095 ГК РФ совместно (в системе) представляется разумным и логичным.
Интересным представляется и другой случай из судебной практики. Ш. обратилась с исковыми требованиями к «Родильный дом №»... о компенсации морального вреда. Свои исковые требования мотивировала тем, что в организации ответчика у истицы родилась дочь, которой была сделана прививка БЦЖ-М. Через некоторое время дочь была госпитализирована с диагнозом «острый остеомиелит левой плечевой кости», в последующем неоднократно проходила лечение, перенесла хирургическую операцию, после которой ей была установлена инвалидность по категории «ребенок-инвалид», причиной инвалидности стало поствакцинальное осложнение. Решением суда первой инстанции иск удовлетворен. Апелляционной инстанцией решение отменено. Кассационной инстанцией указанное апелляционное определение отменено. По мнению СК по гражданским делам Верховного Суда РФ, судом апелляционной инстанции не было учтено, что истица в ходе рассмотрения дела изменила правовое обоснование требований, указывала на то, что проведение вакцинации соответствует признакам деятельности, имеющей повышенную опасность (ст. 1079 ГК РФ). Однако судом апелляционной инстанции оценка указанным доводам не была дана [1].
Определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ представляет собой особое значение в исследуемой проблеме. Кассационная инстанция, удовлетворяя требования истицы, подтверждает факт приравнивания вакцины к источнику повышенной опасности без дополнительного доказывания.
Другим интересным примером является следующее решение суда. Истица обратилась в суд с иском в интересах несовершеннолетнего ребенка о взыскании компенсации морального вреда. В обоснование исковых требований истица указала, что родила сына Гусева М. К. в ОГАУЗ «Ангарский перинатальный центр». После рождения ребенку в этом учреждении была проведена вакцинация против вирусного гепатита «В», против туберкулеза вакциной туберкулезной (БЦЖ). В результате вакцинации от туберкулеза вакциной БЦЖ ребенок заразился опасным заболеванием — туберкулезным оститом. Истица считает, что вакцинация относится к деятельности, которая создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны медицинских работников. В ходе разбирательства по делу судом установлено, что действительно заболевание Гусева М. связано с вакцинацией от туберкулеза, которая была проведена в перинатальном центре. Данные обстоятельства подтверждаются медицинскими документами и заключением судебно-медицинской экспертизы. От Гусевой А. А. было получено информированное согласие на вакцинацию. Суд отказал в удовлетворении требований истицы ссылаясь на то, что доказательств, свидетельствующих о недостатках и виновных действиях работников ответчиков при оказании медицинской помощи, не представлено, не установлена и причинно-следственная связь между действиями врачей перинатального центра и детской больницы и наступившими последствиями в виде заболевания БЦЖ оститом, продолжительностью лечения [4].
На наш взгляд, такое решение суда является не обоснованным. Суд под подписанным согласием понимает полное согласие истцов не только на проведение вакцинации, но и на вероятное возникновение осложнений, что само по себе тогда лишает истцов возможности защиты своих прав. Также, в ходе рассматриваемого дела было установлено, что осложнения возникли в результате проведенной вакцинации, то есть доказана причинно-следственная связь между проведением вакцинации и наступлением последствий. Это подтвердили и эксперты, и сами медицинские работники учреждения. Суд полагает, что вред считается причиненным источником повышенной опасности, если он явился результатом его действия или проявления его вредоносных свойств, которыми по мнению суда вакцина не может обладать, поскольку служит профилактическим средством, представляет собой общественно полезное вещество. Следовательно, вред в рассматриваемом примере должен возмещаться на общих основаниях. Также правоприменитель при вынесении решения соглашается с тем, что проконтролировать полностью невозможно не саму вакцинацию, а реакцию организма конкретного человека на введенную вакцину. Развитие поствакцинального осложнения БЦЖ-остит обусловлено индивидуальной измененной реактивностью ребенка, так как не установлен факт некачественной вакцины (вакциной серии привито 1017 человек, осложнений и необычных реакций не зарегистрировано) и нарушения техники вакцинации БЦЖ работниками перинатального центра (отсутствие местных воспалительных реакций) не установлено, то есть фактов, подтверждающих наличие каких-либо дефектов вакцинации БЦЖ, проведенной потерпевшему, не выявлено. В этой связи суд ошибочно установил отсутствие причинно-следственной связи между действиями работником медицинского учреждения и наступившими осложнениями. Представляется, что в подобных случаях необходимо устанавливать причинно-следственную связь между действием введенной вакциной и возникшими впоследствии осложнениями, а не принимать в расчет нормативно правильно выполненную деятельность работников медицинских учреждений. Ссылка на факт единичного случая осложнений среди привитых, по сути, обесценивает вероятную опасность вообще. Таким подходом правоприменитель усложняет определение условий возмещения вреда и самими источниками повышенной опасности, подчеркивая некую арифметику и теорию вероятности — так, суды при рассмотрении споров по основаниям ст. 1079 ГК РФ могут ссылаться на то, что на 1000 случаев использования автотранспортного средства за некий временной период произошел один случай причинения вреда, и отказывать в удовлетворении требований, что само по себе абсурдно. В этой связи, на наш взгляд, представляется необходимым считать причинно-следственную связь установленной в случае, если лицо будучи изначально здоровым после вакцинации приобрел именно это заболевание, от которого он вакцинировался. Такую причинно-следственную связь доказывать нет необходимости.
Подводя итог, на наш взгляд, самым острым вопросом остается проблема установления причинно-следственной связи — между какими явлениями все-таки должна устанавливаться связь: между действиями медицинских работников и наступившими последствиями, или все-таки действием самой вакцины. Решение этой проблемы позволило бы правоприменителю создать единый подход при разрешении рассматриваемых споров. Мы придерживаемся мнения, что в этом случае необходимо разграничивать два момента: некачественная деятельность медицинских работников, которая привела к причинению вреда при вакцинации, для применения нормы ст. 1095 ГК РФ, и побочные действия специфических свойств самой вакцины, вызвавшие соответствующую реакцию организма (в том числе индивидуальную), которые стали причиной поствакцинальных осложнений, для применения нормы 1079 ГК РФ. На наш взгляд, по спорам о возмещении вреда в результате вакцинации целесообразнее применять ст. 1079 и 1095 ГК РФ совместно. Представляется необходимым закрепить на законодательном уровне подобный вывод для облегчения разрешения споров по данной проблеме.
Литература:
- Определение Верховного Суда РФ от 26.07.2013 № 2-КГ13–4
- Апелляционное определение ВС Республики Башкортостан от 26.11.2019 № 33–12632/2019
- Апелляционное определение Мосгорсуда от 02.10.2019 № 33–15727/2019
- Решение Ангарского городского суда Иркутской области от 12 октября 2016 г. по делу № 2–2151/2016
