Татищев Василий Никитич (1686–1750), псковский дворянин из рода смоленских Рюриковичей, государственный деятель, автор и составитель первого глобального труда по истории «История Российская». Эта работа, большей частью содержащая оценочную критику разнообразных древних источников, сама подверглась яростной критике со стороны всех последующих деятелей истории и вызывает споры до сих пор. Среди современников Татищев был известен в первую очередь высокими государственными должностями: управляющий уральских горных заводов и Оренбургского края, губернатор Астрахани. Вся литературная деятельность Татищева, в том числе — по истории и географии, призвана была нести пользу обществу, «не льститься никакою собственною пользою, помня то, что хотящие богатиться впадают в беды и напасти и что неправедное создание прах есть». «История Российская» — большой жизненный и научный подвиг Татищева как основателя русской учёной исторической традиции. Каким трудом далось ему стать и слыть первооткрывателем — сложная задача для понимания современниками.
Ключевые слова: Россия, история, летопись, публикация, память, забвение.
Главный труд Татищева — полная история России — создавался три десятилетия. Спор о подлинности работы, степени их подложности или достоверности относится к категории вечных. Позиция каждого в этой дискуссии определяется личными представлениями о том, «что и как было на самом деле».
Инициатором этой работы был император Пётр I. Вторая редакция «Истории Российской» Татищева, первого его крупного сочинения, была издана через 18 лет после кончины автора, при императрице Екатерине II. А в середине XIX в. была обнаружена и увидела свет последняя рукопись «Истории» Татищева; первая же редакция, написанная «древним наречием», была впервые издана только в 1964 году.
При жизни Татищев главный труд своей жизни не опубликовал. Он вёл переговоры с Петербургской академией наук в 1748–49 гг., и академия даже согласилась издать первую часть татищевской истории. Но автор сам придержал публикацию, в последний момент сославшись на обнаруженные им новые источники, данными которых необходимо дополнить рукопись. Он намеревался дать полный перечень различных исторических известий с указанием на источник, прокомментировать их и внести в собрание летописей, создавая оригинальный свод. Скоропостижная кончина прервала эту работу. Так, труд Татищева стал достоянием науки много лет спустя, когда «Историю» опубликовал Герхард Миллер[1]. Но к тому времени уже вышла в свет «Древняя российская история» М. В. Ломоносова (использовавшего труды Татищева, которые весьма повлияли на его учёные воззрения), на фоне которой книга Татищева, да ещё и на древнем наречии, выглядела вторичной, безынтересной. Оппонент Ломоносова, немецкий историк А. Л. Шлецер планировал лично издать «Историю» Татищева и положить её в основу своей книги, вставляя чистые листы для внесения постепенно найденных уже им самим новых данных источников разных стран.
До 1784 г. были изданы всего 4 тома. Крупный историк П. Н. Малюков утверждал, что Татищев создал «не историю и даже не предварительную учёную разработку материала для будущей истории, а саму летопись в новом татищевском своде». Доподлинно известно, что историки XVIII в. Щербатов и Эмин[2] работали с татищевскими текстами постоянно.
От традиционного летописного свода сочинение Татищева отличает прочная историческая база, о которой автор подробно рассказал предисловии, или, как он сам называет, «Предъизвесчении» к «Истории Российской». По мысли Татищева, «необходимо много книг как своих, так иностранных читать» , иметь «свободный смысл, к чему наука логики много пользует» и владеть искусством риторики. В работе помимо древнерусских летописей использованы труды античных и византийских историков, польские хроники, письмена средневековых европейских и восточных авторов. Такие, например, как «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли»[3] после его паломничества в Святую землю за описанием христианских святынь, быта и хозяйства народов Востока (1104–1106), или записки иеромонаха Арсения, в миру — Антона Путиловича Суханова с описанием палестинских святынь, положенные им в основу книги «Проскинитарий» («Поклонник») по итогам путешествия в Иерусалим и Константинополь в 1651–1653 гг. И, конечно, страницы Радзивиловской, Раскольничьей летописей (н. XIII в. и 1197 г. соответственно) и Архангельского Евангелие 1092 г. Историк готовил к изданию обнаруженные им тексты древних сборников законов — «Русской правды» и Судебника 1550 года; штудировал труды польских историков XV-XVI вв. Я. Длугоша, М. Стрыйковского, М. Кромера на польском и латыни; демонстрировал глубокие знания трудов европейских философов и политиков: Г. Гроция, С. Пуфендорффа, Х. Вольфа и мн. др.
Василий Никитич выглядит на фоне прочих «птенцов гнезда Петрова» личностью совершенно уникальной. Дворянин из обедневшего рода, не получивший в отрочестве даже среднего образования (только хорошее, но домашнее), он упорным трудом и приложением неординарных способностей добился почтения, чинов, эрудированности. Василий Никитич был человеком энциклопедических знаний и разнообразных интересов. Наследие его составляют множество рукописей о предметах самых разнообразных областей знания: металлургия и горное дело, экономика и геология, математика и механика, педагогика и право, лингвистика и фольклор. Помимо главного сочинения его жизни необходимо назвать ещё и такие, как «Рассуждение, есть ли польза монету российскую удобрить, а нискую истребить» (1730), «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733), «Произвольное и согласное разсуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном» (1733), «Собрание законов древних русских» (1735), «Учреждение, коим порядком учителя русских школ имеют поступать» (1736), «Лексикон российской исторической, географической и гражданской» (1745), «Представление о купечестве и ремёслах» (1748). И это лишь часть его сочинений: издано далеко не всё, многое же до сих пор не найдено.
Первой и единственной прижизненной публикацией Татищева была статья «О мамонтовой кости» , что вышла в 1725 г. в Швеции на латинском языке и переизданная там же через 4 года. В 1743-м статья была переведена на английский и вызвала немалый интерес, т. к. оказалась первым серьёзным научным описание останков этого животного. Вскоре автор подготовил новую редакцию этой статьи, исправленную и дополненную, под названием «Сказание о звере мамонте» , но оно было опубликовано лишь в 1974 году!
В зрелые годы он, постоянно занимаясь самообразованием, всё свободное время он отдавал сначала географическим, а после — историческим исследованиям. Именно русская история стала его подлинной страстью. Вобрав в себя большое количество уникальных сведений из не менее уникальных источников, работа Татищева по наши дни не утратила научного значения.
В становлении Татищева как историка главную роль сыграл период его государственной деятельности на Урале. Там Татищев, рассматривая прежде для себя историю как прикладную к географии, осознал необходимость заниматься историей как фундаментальной наукой, сделав её самостоятельной темой исследований. При изучении Раскольничьей летописи, копию которой для Татищева и по его заказу изготовил владелец, сибирский старообрядец (имя не установлено), Василий Никитич установил, что содержание её существенно отличается от варианта, полученного из библиотеки Петра Великого. Это и побудило Татищева собрать воедино манускрипты (делать копии, приобретать) и на основе сопоставления их построить изложение своей «Истории».
Свой главный труд Татищев писал на древнем наречии, поскольку летописные тексты на современный ему язык не переводились. И дополнял пояснительными смысловыми связками. Они-то и стали основой для обсуждений, споров, критики и даже отторжения. Так, в 1748 г. Татищев получил во временное пользование тетради с извлечениями Иоакимовской летописи, где имелась уникальная информация по древнейшей истории Руси. Оригинал летописи был недоступен, и тогда историк решил не размещать эти сведения в тексте своей книги, а привести наиболее интересные места в отдельной главе. Следует здесь напомнить, что эта летопись, составленная епископом новгородским Иоакимом, ушедшим из жизни в 1030 году, содержала сведения, имевшие более позднее происхождение. К тому же неопределённые обстоятельства обнаружения текстов самой летописи, их необычный слог подогревали скептицизм тех историков, кто считал Татищева «выдумщиком» или, по крайней мере, домысливателем излагаемых им исторических данных.
Первым критиком Татищева стал его последователь, князь М. М. Щербатов. Получив в 1767 году доступ в Патриаршью и Типографскую библиотеки, где хранились летописи, используя и личную библиотеку, Щербатов начал составлять «Историю России с древнейших времён». Уже через два года увидели свет первые 4 тома этого труда очень низкого уровня, с множеством фактических, прежде всего — географических, ошибок. Последующие тома были (с учётом ошибок) более квалифицированы, освещали содержание средневековых церковных, княжеских и договорных грамот. Но книгу раскритиковал И. Н. Болтин[4], противопоставив её в уничижительном ключе «Истории» Татищева, что привело к резкой критике Щербатовым Татищева и обвинениям в недостоверности. В другом лагере были те учёные, что видели в текстах Татищева реальные исторические обстоятельства. Так, упомянутый выше Болтин, один из самых оригинальных русских историков, который тоже путём самообразования стал весьма грамотным человеком. Начитанный, хорошо знавший летописные тексты, интересующийся географией и историей, Болтин известен тем, что выискивал и подмечал недостатки коллег. Он признавал, что Татищев вынужден был иногда высказывать догадки, но, в отличие от «щербатовских», они были обоснованы сложным летописным материалом. А книга Татищева — это летописный свод, т. е. сборник подлинных свидетельств, никакой «авторской отсебятины».
Исследователи древнерусских текстов наших дней имеют в распоряжении энциклопедии, словари, учебники по грамматике, книги и статьи, где могут найти себе в помощь толкование отдельных текстов, т. е. пользуются научным арсеналом более чем двухвековой работы по изучению летописей целыми поколениями историков, лингвистов, культурологов. Но в распоряжении Татищева ничего этого не было совсем. Обнаружив непонятное слово, оборот речи, он был вынужден догадываться о значении, сверяться с общим контекстом. Неудивительно, что мог ошибаться, но удивительно, что ошибок таких было немного. И автор имел смелость их признавать, исправлять, постоянно уточняя свои тексты, если обнаруживались новые летописные сведения. Возникали разногласия в источниках, противоречия в датировках, что послужило основанием для обвинений автора в подлоге и прямых фальсификациях.
На исходе жизни Татищев, поселившись в деревне Болдино Московской губернии, обрёл время и возможность подвести итоги своей научной деятельности. Он, в частности, пересматривал и дополнял свои же рукописи, вёл переписку с Академией наук, надеясь опубликовать «Историю». То есть трудился над главной книгой жизни до самых последних дней. Но для большинства образованных русских людей труды Татищева по истории остались незамеченными. Изучением его творчества занимались мало и это малое — чаще с позиций изобличить, а не установить истину. Самые принципиальные оппоненты ссылались даже на слова самого Татищева о том, что свою книгу он писал «гисторическим порядком, вводя из разных лет к одному делу и наречением таким, как ныне в книгах употебляемо». Речь идёт о первоначальной редакции «Истории», созданной в период 1720–1727 гг. и до настоящего времени не найденной. Но зато известно, что одна из таких первичных версий использовалась Екатериной II при создании её «Записок»[5].
Историк В. Ключевский даже не включил Татищева в свой спецкурс «История русской историографии», а начал его с Байера[6] — германца, приглашённого в Россию Петром Великим. Ключевский, наградив званием «зачинателя русской истории как науки именно Байера, язвительно именовал Татищева «практическим дельцом», который стал первым собирателем материалов для полной истории России. Т. е. не историком собственно, а собирателем, прислужником науки. Крупнейший историограф XVIII в. С. Л. Пештич выражал сомнения в том, что Татищев располагал источниками, прежде неизвестными учёным: «… сводить весь огромный фонд так называемых «татищевских известий» к источникам, безнадёжно исчезнувшим с научного горизонта, нет фактического основания» .
В 1803 году историей заинтересовался литератор Н. М. Карамзин. Поставив целью создание «Истории государства Российского», он изначально преследовал просветительские интересы своих общественных идей. Но по ходу работы осознал узость своих же рамок, понял, что следует выйти на уровень научный. Но поскольку первопроходцем не был и не мог быть признан, то обрушился с резкой критикой на всех, кто занимался историей до него. Непочтение этого новоиспечённого историографа распространилось даже на «никоновского невежу», как Карамзин назвал митрополита Даниила, под руководством которого в 1520 г. создавалась Никоновская летопись. Вымышленными он объявил Лаврентьевскую, Ипатьевскую, Иоакимовскую и Радзивиловскую летописи, многократно утверждая, что «Татищев от себя написал». Не выдвигая никаких доказательств, Карамзин обвинял Татищева лишь в том, что тот использовал иные, чем он. Карамзин, источники.
Личный помощник Карамзина, архивариус П. М. Строев, сам достаточно критично оценивал «Историю государства Российского». Посвятив свои жизнь и труды архивному порядку, Строев был убеждён, что обобщать русскую историю время ещё не пришло. Нужен сначала основательный фундамент. В этом позиция Строева была ближе к татищевской: задачами своими он видел поиски, сохранность и издание древних рукописей, небрежно хранившихся в запасниках библиотек и частных руках, а главным достижением его стало создание Археографической экспедиции (1829). На довольно скудное государственное финансирование и благодаря больше честным пожертвованиям, экспедиции удалось отыскать Изборник Святослава 1073 г., «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (XI в.), Судебник Ивана III и ряд других ценнейших манускриптов. Археографы занимались организацией самих экспедиций и начали издание Полного собрания русских летописей.
Резко высказывается о значимости Татищева современный украинский историк А. Толочко: «…история Российская» не представляет собой ничего ценного, но вот в качестве коллекции мистификаций представляется действительно выдающимся текстом…»
Тогда как учёность изысканий Татищева вне сомнений: владея в совершенстве десятью иностранными языками, он во время службы в Швеции (1724–1726 гг.) первым из русских учёных собирал сведения из скандинавских источников в архивах заграничных библиотек. И первым стал называть Русь «Гардарики»[7], а Новгород — Хольмградом».
В 1710 г. произошло знаменательное для Татищева знакомство с одним из самых образованных людей своего времени Д. И. Голицыным. Поселившись в Киеве, Голицын пополнил свою обширную библиотеку древними летописями, близкими к ценнейшей Ипатьевской. И Татищев в своей работе активно пользовался этими манускриптами; одну из летописей называл «Голицынской».
О Татищеве спорить и писать не перестанут. Значимость его многогранного таланта бесценна: во многих областях знания и прикладных наук он был пионером, первооткрывателем. И до него в России не было никого, кто предпринял бы попытку создать обобщённый исторический труд на научной базе, т. е. опереться на предшественников Татищев не мог ввиду отсутствия таковых. В Болдино, занимаясь уже только литературно-историческим трудом, Татищев, ввиду трудности для читателя усвоить тексты на древнем наречии, решил создать более доступный вид — переложение сводной летописи. И такой вариант тоже отослал в Академию наук. Всё это привело к вариативности: одни и те же сюжеты излагались противоречиво, с точки зрения исследователей, порой имели место абсурдные неточности в датах. Особенно сложными трактовки представлялись тем, кто не учитывал трансформации лунно-солнечного и юлианского календарей, когда смещение хронологии вполне вероятно.
Татищев создавал историю с чистого листа. Предшественников не было, подлинники недоступны или непонятны, помощники-копировальщики — не квалифицированы. Единственный прямой наследник — сын — оказался равнодушен к наследию родителя настолько, что за 10 лет большая часть книг и рукописей истлели, сгорели или оказались неразборчивы. Нелюбовь к отеческим гробам, вопреки строкам поэта, тоже сыграла свою отрицательную роль в судьбе историка: в руинном состоянии находится усадьба в Болдино, а могилу Татищева затруднительно отыскать даже по дорожным указателям.
Темы личности и трудов Татищева-историка касались в разные времена только начинающие историки, каковыми были и такие историки прошлого. Как Карамзин или Щербатов. И формировались их критические взгляды в период, когда они сами только приступали к освоению летописного материала. Тогда как для овладения темой «Истории» Татищева необходим опыт нескольких лет досконального труда, работы в архивах по поиску и последующему изучению неизвестных ранее татищевских рукописей, источников, к ним близких, сопоставления материалов этой базы в полном объёме. Такой работой историки на протяжении XIX-XX вв. не занимались. Можно справедливости ради указать только на изданные в 1960–70-х гг. восемь томов сочинений Татищева, включающих в себя «Историю Российскую» в двух редакциях и другие работы различных тематик. Память неординарного учёного увековечена рядом других памятных шагов.
Так, в 1991 г. — выпущена почтовая марка СССР с портретом Татищева, а в 2002 г. — почтовый конверт России, посвящённый Татищеву.
Имя Татищева с гордостью носят нескольких населённых пунктов Оренбургской, Самарской, Саратовской областей, площади в Тольятти, улиц в Перми, Екатеринбурге, Челябинске, Калининграде, Самаре, Астрахани, села Бурибай (Республики Башкортостан).
В 1998 г. в Екатеринбурге установлен памятник основателям города «Славным сынам России В. Н. Татищеву и В. И. де Геннину». Также памятники Татищеву как основателю города установлены в Перми и два — в Тольятти: на площади и в вестибюле Волжского университета им. В. Н. Татищева. В сентябре 2003 г. перед зданием Солнечногорского краеведческого музея и в Астрахани, на Аллее Славы, установлены бюсты Татищева.
В Москве и Екатеринбурге в 1998 г. учреждены премии им. Татищева в сфере социально-экономического развития промышленности, торговли и науки. В его честь названа школьная олимпиада. Высшая точка рельефа современного Екатеринбурга называется «Гора Татищева».
В честь Татищева названа малая планета, открытая в Крымской астрофизической обсерватории (1978 г.). На корабле «Василий Татищев» служат моряки Балтийского военного флота.
Экспозиции российских музеев и частных коллекций украшают жанровые полотна и портреты: «Татищев» работы неизвестного художника XIX в. по оригиналу XVIII в.; «Заводу большому быть! Татищев выбирает место для Екатеринбурга» и «Рождение града Екатерины» работы Н. В. Костиной, 2008 г.; «Приезд Татищева на Волгу» работы В. Г. Маркова; «И посему быт! (Пётр I и В. Татищев)» художника Е. Н. Широкова, 1999 г.; «В. Н. Татищев», художник А. А. Алексеев-Свинкин, 1985 г.
Лучшую и правдивую оценку, по достоинствам, дал Татищеву историк с мировым именем С. М. Соловьёв: «Заслуга Татищева состоит в том, что он первый начал дело так, как следовало начать: собрал материалы, подверг их критике, свёл летописные истории, снабдил их примечаниями, географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрал известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название России, — одним словом, указал путь и дал средства своим соотечественникам заниматься русскою историею».
Литература:
- Абзелев С. Н. В защиту труда Василия Никитича Татищева // Сборник Русского исторического общества / Институт российской истории РАН. — М., 2011. — Т. 11 (159). — С. 316–324. — 440 с.
- Большая советская энциклопедия. В 30 т. Под ред. А. М. Прохорова. 3-е изд. М., 1969–1978.
- Валк С. Н. «Правда русская» в изданиях и изучениях XVIII — нач. XIX вв. // Археографический ежегодник за 1958 г. — М., 1960.
- Василий Татищев. Наша история. 100 великих имён. М., 2010. 31 с.
- Горовенко А. В. Василий Татищев и «древние летописи»: домонгольская Русь глазами первого русского историка. — СПб., 2019. 416 с.
- Записки императрицы Екатерины Второй. — М.,1989. 208 с.
- Кузьмин А. Г. В.Н. Татищев. — Изд. 2-е, доп. — М.: Молодая гвардия, 1987. 368 с.
- Малето Е. И. Антология хождений русских путешественников XII—XV века: Исследование, тексты, комментарии / Под ред. А. Н. Сахарова. Институт российской истории РАН. — М., 2005. 440 с
- Свердлов М. Б. Василий Никитич Татищев — автор и редактор «Истории Российской». СПб., 2009. 344 с.
- Соловьёв С. М. Сочинения: В 18 кн. — М., 1988. — Кн. I.
- Сухомлинов М. И. История Российской Академии. — СПб., 1880. — Т. 5. 311 с.
- Фомин ВН. Страсти по Татищеву // Исторический формат. — 2016. — № 1(5). — С. 55–72.
[1] Ге́рхард Фри́дрих Ми́ллер (Мю́ллер), в прижизненных трудах - Ге́рард Фри́дерик, в русифицированной форме - Фёдор Ива́нович Ми́ллер ( 1705 - 1783) - естествоиспытатель и путешественник, действительный член Императорской Академии наук и художеств, профессор истории, основатель Московского главного архива (1768).
[2] Фёдор Александрович Эми́н (1735 — 1770) — русский писатель, историк, переводчик, журналист.
[3] «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли» можно рассматривать как первое историческое литературное произведение, где отражен уровень знаний образованных людей Древней Руси об экономической географии других стран.
[4] Иван Никитич Болтин (1735 — 1792) — русский историк, просветитель, гуманист.
[5] "Собственноручные записки императрицы Екатерины II"- это созданные лично в повествовательном стиле дневниковые записи императрицы для её сына – Павла, по содержанию и стилю изложения имеющее большое историко-литературное значение.
[6] Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738), немецкий историк, филолог, один из первых академиков Петербургской академии наук, исследователь русских древностей.
[7] с XII века - норманское название Руси, известное в Северной Европе в Средние века, в том числе в скандинавских сагах. Термин можно перевести как «страна городов»; название «Гардарики» скорее всего означало Гарда-Рики, то есть Орда-Рейх, орда-государство. Название «Рики» используется и в настоящее время, например, в наименованиях географических объектов Коста-Рика, Пуэрто-Рика.
