Данная статья посвящена исследованию современного представления о медико-правовых аспектах эвтаназии внутри национальной системы российского права. В настоящее время активная эвтаназия запрещена повсеместно кроме Нидерландов, в которых не так давно стала возможной дача смертельного лекарства неизлечимо больному пациенту по его просьбе. Декриминализация и легализация эвтаназии, ввиду крайней деликатности сфер жизни, с которыми взаимодействует право в рамках обозначенного медико-правового института, представляет собой крайне сложный социокультурный процесс, который в немалой степени определяется текущей правовой политикой государства.
Ключевые слова: эвтаназия, право на эвтаназию, международное право, медицинское право, право на суицид.
В России традиционно противопоставляются личное право гражданина распоряжаться своей жизнью и возможность государства лишать жизни граждан, выраженная в реальных полномочиях по принятию законного судебного решения или постановления военного суда — трибунала — о смертной казни гражданина. При этом государство ранее осуществляло убийство человека в рамах строго установленных законом процедур, в то время как право человека на добровольную смерть через эвтаназию или суицид по сей день невозможно ограничить в рамках существующих правовых систем, ввиду очевидной невозможности привлечения к ответственности умершего человека.
В этой связи были предложения об уголовной ответственности выживших за неудавшееся покушение на самоубийство, но по настоящее время таких лиц считают психически нездоровыми и применяют к ним принудительные меры медицинского характера.
Уголовная политика по правовым основаниям умерщвления граждан в целом отличается значительной консервативностью, ярчайшим доказательством чего может явиться, например, запрет на применение смертной казни. Так, 1 января 2010 года по закону должен был истечь срок установленного в Российской Федерации «моратория» на смертную казнь, но, несмотря на появление в Чеченской Республике суда присяжных, Конституционный Суд РФ 19.11.2009 г. вынес определение № 1344-О-Р, которым заключил: «В течение 10 лет в России действует комплексный мораторий на смертную казнь. За это время сформировались устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни и сложился легитимный конституционно-правовой режим, в рамках которого — с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Россией, — происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни как исключительной меры наказания, носящей временный характер и рассчитанной лишь на некоторый переходный период» [1].
При обосновании запрета на эвтаназию Конституционный Суд РФ задействует схожие категории за счет сравнения эвтаназии с применением смертной казни. Прямой запрет эвтаназии в России устанавливается в Федеральном Законе «Об основах законодательства РФ об охране здоровья граждан» [2].
Однако, международные обязательства Российской Федерации указывают на возможные «лазейки» в перспективе реализации прав человека на эвтаназию. Так, Мадридская декларация указывает на необходимость уважительного отношения врача к воле больного не препятствовать течению естественного процесса умирания при смертельной болезни. Так как Россия является участницей Всемирной Медицинской Ассоциации, то в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, по нашему мнению, это положение распространяется и на отечественное законодательство.
Таким образом, более широкое толкование непрепятствования наступления смерти по естественным причинам при терминальной фазе смертельного заболевания и её облегчение может быть формальным основанием декриминализации и легализации эвтаназии [3].
Если мы говорим о правовой политике государства, то неизменно обращаемся к Конституции РФ как к идеологическому ядру правового регулирования на национальном уровне. Так, в ст. 20 действующей на момент написания настоящей статьи редакции Конституции РФ сказано, что «каждый имеет право на жизнь». Конституция РФ признаёт право человека на жизнь. На наш взгляд, это также значит, что гражданин имеет право самостоятельно, без внешнего влияния, распоряжается своей жизнью, однако это дискуссионный аспект обозначенной проблемы.
С точки зрения права, жизнь — это форма существования человека. В последующем она может быть наполнена различным содержанием, но главный критерий качества содержания этой жизни определяется таким показателем, как человеческое достоинство [4].
Следовательно, мы можем говорить о доминировании уровня жизни над фактом биологического существования в контексте признания жизни человека высшей ценностью в Российской Федерации. Проблема реального законодательного продвижения проекта о легализации эвтаназии в российских медицинских учреждениях лежит в плоскости обоснования категории «человеческого достоинства», которое, тем не менее, в сознании обывателя, а, следовательно, массового электората, лежит в плоскости неразрывных ассоциативных связей с жизнью и физическим существованием, из-за чего российский законодатель без серьезного общественного прессинга или прецедента общеевропейского характера вряд ли предпримет попытку к реформации отечественного медико-правового поля.
Консервативные категории граждан, Русская Православная Церковь и сторонники «русской культурной идентичности» при этом осуществляют серьезную массовую пропаганду запрета института эвтаназии наряду с абортом, что искусственно замедляет процесс внедрения инновационных медико-правовых институтов в российскую систему здравоохранения. Недостаточная эффективность научно-просветительных акций и разъяснительной работы с населением сделали невозможным преодоления барьера понимания необходимости введения института добровольной пассивной эвтаназии [5].
При этом потакание и поддержание религиозных, идеологических или иных заблуждений в данный момент является удобной электоральной платформой для политиков разного уровня, что ведет к тому, что институт эвтаназии не только не может пробиться через правовые барьеры, но и приобретает негативный оттенок в массовом сознании, что отодвигает внедрение эвтаназии в отечественную медицинскую систему на годы, а, может быть, и на десятилетия.
Таким образом, в данный момент в отечественной правовой традиции складывается противоречивое понимание важнейшего социального явления, которым является эвтаназия. Европейский опыт свидетельствует в пользу того, что институт эвтаназии ждет крайне тернистый путь легализации, в этом смысле отечественная история реформирования здравоохранения — не исключение, а классический пример неповоротливости бюрократического аппарата и разноименного толкования права.
Неоднозначность трактовки эвтаназии характеризуется целым комплексом указанных выше проблем, представленных в законодательных документах и медицинских инструкциях. Следовательно, в данный момент очевидна необходимость создания единого декларирующего правового документа, полностью исключающего возможность противоречивого понимания критериев, касающихся отношения к медицинскому комплексу услуг, улучшающих качество жизни пациентов, таких как искусственное прерывание беременности (аборт) и эвтаназия как с медицинских, так и с юридических точек зрения [6].
Литература:
- Определение Конституционного Суда РФ от 19.11.2009 № 1344-О-Р «О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г. № 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 г. «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» // Собрание законодательства РФ. — 2009. — № 48. — Ст. 5867.
- Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ (ред. от 27.12.2019, с изм. от 13.01.2020) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2011. — № 48. — Ст. 6724.
- Фут, Ф. Эвтаназия / Ф. Фут. — Текст: непосредственный // Философские науки. — 1990. — № 6. — С. 63–80.
- Миллард, Д. У. Эвтаназия: дебаты в Британии / Д. У. Миллард. — Текст: непосредственный // Социальная и клиническая психиатрия. — 1996. — № 4. — С. 101–119.
- Громов, А. П. Эвтаназия / А. П. Громов. — Текст: непосредственный // Судебно-медицинская экспертиза. — 1992. — № 4. — С. 3–6.
- Сальников, В. П. Эвтаназия: за и против / В. П. Сальников, О. Э. Старовойтова. — Текст: непосредственный // Судебно-медицинская экспертиза. — 2005. — № 3. — С. 42–48.
