Исследования бессознательной сферы в современной психологии

Каждая истина проходит три стадии: – этого не может быть;

возможно, что-то в этом есть;

и наконец: – кто же этого не знает!

Артур Шопенгауэр

Меня не удивляет существование бессознательного. Скорее я сильно сомневаюсь в наличии у людей сознания.

М.Г. Эриксон

Человек – уникальное, многогранное и загадочное существо. Наука пока не может сказать, что досконально знает его. Скорее наоборот – мы больше знаем о составе растений на дне океана или спектре излучения сверхновых звёзд, чем о некоторых феноменальных проявлениях человеческой природы. Поэтому каждая область исследований, которая приоткрывает завесу тайны над тем, кем человек является на самом деле, как он создан, на что он способен, являются драгоценным вкладом в сокровищницу представлений о нас самих. Исследования бессознательной сферы человеческого разума – одни из них. В этом кратком очерке нам хотелось бы остановиться на основных вехах пути, по которому шла психология, изучая один из самых загадочных аспектов нас самих – бессознательную сферу.

Первые представления о «бессознательном» являются ровесниками зарождения самых первых школ философии в истории культуры. Идея о том, что в человеке дремлют мощные психические силы, периодически выступающие на поверхность в виде импульсов, не контролируемых нашим разумом, силы, могущие привести как к благу, так и к беде, с древних времен сопутствовала попыткам мыслителей постигнуть сущность человека [22].

Эти идеи нашли своё отражение и в стихийном мистицизме первобытнообщинной эры, в первых представлениях о «духе» и «духовном», возникшим в недрах первых зарождающихся религий, и конечно в древних философиях Китая, Индии, Египта и Ирана. Максимальную детальность эти донаучные концепции обрели в эпоху Древней Греции.

Так, Платон говорил о «рациональном» и «иррациональном» источнике в душе, рассуждал о совести, как о неосознаваемом, но всегда присутствующим «зеркале духа», к которому рассуждающий разум может обращаться или о котором может забывать [2, 10]. Аристотель задавался вопросом, «едина ли душа, или делится на части, имеющие некую автономию»; он не создал термина «субличность», но поставил вопрос о их существовании [4, с. 54]. Также он много внимания уделяет в своих работах исследованию «порогового восприятия», как мы сказали бы сегодня. А Гиппократ писал в своих трактатах о «целительных силах, скрытых в человеческом духе», которые, «если к ним обращается совместное искреннее внимание и врача и больного, исцеляют болезнь и созидают здоровье», размышляет о внушении «правильных идей, побуждающих здоровье» [7, с 163]. Рассуждая о влиянии духа на тело и о гомеостатических законах равновесия в человеческом организме, Аристотель и Гиппократ ближе всех подошли к современному научному пониманию «сознания», «бессознательного» и действующих в них природных сил и потенций [2, 4, 7].

Римская философия мало внимания уделяла «поискам души», имея более прагматический социально-этический характер. Период средневековья уделял всё своё внимание поискам бога, человек теологов пока мало интересовал.

Возрождение вернуло в миросозерцание (и в философию как таковую) вопрос о таинственном и непознанном нашей психике. Среди титанов этой эпохи мы можем назвать прежде всего Леонардо – который задумываясь о источнике всего творческого в душе человека, пишет о том, что «отнюдь не ежедневный ум с его заботами производит накопление художественных впечатлений», и не он затем комбинирует их в творение высокого искусства – «а какая-то другая, скрытая часть нашего разума, которую мы не обнаруживаем в повседневных делах, и которая до поры дремлет – но именно она питает и взращивает художественное чувство в живописце» [8]. Вывод точный и удивительно проницательный для эпохи, в которую не существовало понятия «подпорогового восприятия» и «сенсорной десинсибилизации». В более вольных терминах эту же идею высказывают Франческа Петрарка, Эразм Роттердамский и Джованни Вазари.

Эпоха Просвещения, последовавшая за ней промышленная революция в противовес предшествовавшим векам исключительно религиозных поисков, подняли на щит «сознательное» и «рациональное», отправив всё «бессознательное» и «духовное» в долговременную ссылку. По сравнению с излишне зацикленным на религии средневековье, теперь считалось, что всё хорошее, что есть в человеке – это его рациональные или «разумные» задатки, а всё неосознаваемое – является низшей «животной» природой, и его необходимо всячески искоренять, а в науке – обходить презрительным молчанием, как нечто «недостойное подлинной научной мысли».

Высокомерие и наивный механисцизм эпохи Просвещения наложили свой отпечаток (увы негативный), на всё дальнейшее, как массовое, так и научное представление о иррациональном и неосознаваемом в психике человека. По сути, вся эта область исследований была полностью дискредитирована.

Великим пионером, дерзнувшим бросить вызов господствующим примитивно-механистическим представлениям о душе, был Зигмунд Фрейд [19, 20]. Научное мужество, огромный опыт практики и обострённая наблюдательность позволили ему обратить внимание психологического сообщества того времени на ряд расхождений между реальным поведением человека и его осознанной трактовкой этого поведения. На основании этих наблюдений, Фрейд сформулировал своё учение о бессознательном.

Однако бессознательная сфера по Фрейду выглядит довольно мрачно и непривлекательно [19]. Учёный видит наше бессознательное как арену борьбы мощных разрушительных сил – неуправляемых сексуальных инстинктов, жажды власти и доминирования, стремления к смерти. С годами внося незначительные поправки в свою теорию, Фрейд в общем-то до конца жизни придерживался мнения, что ничего хорошего в бессознательной не содержится. Потому и предложенным им вид терапии можно назвать «терапией осознанием» - в процессе длительных (иногда занимающих сотни часов) бесед клиента и терапевта перед последним ставилась задача вспомнить, осознать свои подавленные «низменные» инстинкты и разрушительные эмоции, чтобы признать, простить и таким образом «разрядить» их. Тем не менее, Фрейд прорвал двухвековой барьер, неявно запрещающий «серьёзному учёному заниматься бессознательным, оговорками и сновидениями».

Ученики Фрейда значительно расширили понимание бессознательного. Вклад дочери Зигмунда, Анны Фрейд состоит в разработке и классификации психологических защит, которые помогают личности «скрывать» свои проблемы, делать их неосознанными, и тем самым усугублять их и препятствовать разрешению [18]. Другой ученик, Альфред Адлер, пойдя на открытый конфликт с учителем, начал отстаивать в среде психоаналитиков утверждение, что помимо разрушительных сил, бессознательная психика несёт в себе и «нормальные» желания: самоуважения, становления и самореализации, потребность в общности и объединяющей любви. Адлер показал, что люди всё же является социальными существами, и это стремление к единению с другими присуща нам на самом глубинном уровне [1].

Несомненно, самый большой вклад в развитие представлений о бессознательном в первой половине XX века внёс Карл Густав Юнг [17]. Будучи не только врачом и психоаналитиком, но и человеком с широчайшим образованием и эрудицией, Юнг проработал и систематизировал огромный свод знаний о бессознательных проявлениях. Благодаря ему психологи стали воспринимать их глубже и в гораздо более объёмной перспективе. Его учение об «аниме» и «анимусе», мужском и женском начале в психике, о архетипах и «сверхсознании», о «поле коллективного бессознательного»» являются настолько значительными, что с некоторой точки зрения все открытия практической психологии XX века можно назвать не иначе как подтверждением и развитием блестящих идей великого психоаналитика. Как практик, Юнг ввёл в психотерапию такое понятие, как «субличность», разработал методы эффективной работы с ними. Резюмируя его вклад, можно сказать, что если Фрейд заглянул в доселе неизвестную область бессознательного, то Юнг показал нам её во всём возможном блеске [17].

Роберто Асаджиоли, младший современник Фрейда и Юнга разграничил и прояснил отдельные функциональные области бессознательного, вычленил дополнительные закономерности их работы. Кроме того, будучи блестящим практиком, он сформулировал множество прекрасных техник и приёмов [3].

В двух словах мы должны также упомянуть и австрийского психоаналитика Вильгельма Райха. Хотя он и не разрабатывал исследования бессознательной сферы напрямую, ему принадлежит несомненная заслуга: Райх, занимаясь своим собственным направлением «телесно-ориентированной терапии», как бы связал психику и тело воедино (впервые со времени древне-греческих философов), показав, как бессознательные конфликты личности, или противоречия между сознательным эго человека и его бессознательным началом, приводят к порождению многочисленных блоков и напряжения в теле на уровне мышц [11].

Новое поколение исследователей бессознательного – группа психологов гуманистического направления: Эрих Фромм, А. Маслоу, В. Франкл, К. Рождерс [21]. В фокусе их исследований – ценностные ориентиры человека. Именно они сделали очень многое для того, чтобы утвердить точку зрения, что любовь, гуманизм и высшие ценности – входят в самое глубинное ядро личности человека.

Следующий революционный рывок в исследовании бессознательной сферы был сделан Милтоном Дж. Эриксоном, американским врачом из штата Аризона. Проводя многолетние наблюдения и эксперименты, исследуя различные приёмы гипнотерапии, М. Эриксон на большом количестве фактического материала сумел обобщить опыт своих предшественников и создать то, что он называл «универсальный метод общения с бессознательным» [23]. Высокий гуманизм работы Эриксона позволил ему увидеть в бессознательной сфере человека ценнейшие ресурсы и богатства, способствующие личностному росту человека, эволюции и позитивным изменениям. Не отрицая в принципе того, что за границами осознания могут таиться разрушительные и деструктивные инстинкты, Эриксон сосредоточил свои усилия на нахождении способов стимуляции того лучшего и высшего, что существует в бессознательной психике человека. И это ему блестяще удалось.

Большой шаг в осмыслении практического наследия Эриксона внесли «пост-эриксонианцы» - П. Вацлавик, Дж. Хейли, Дж. Гриндер и Р. Бэндлер [5, 6, 23]. Они формализовали многие техники работы Эриксона (равно как и разработали собственные) и сделали их доступными для целых поколений психологов-практиков и психотерапевтов, много сделали для продвижения эриксоновского подхода к работе с бессознательным в среду профессионалов-практиков. Тем не менее, их теоретические обоснования своей деятельности страдают некоторым упрощением, им действительно не хватает некой глубины теоретического осмысления. Как выразился о их работе сам Милтон Эриксон: «Они тщательно зарисовали раковину, но выбросили жемчужину». Тем не менее, их вклад в общий массив накопления знаний о бессознательном, и способах конструктивной работы с ним в XX веке значителен.

Последний этап современных нам исследований интересующей нас темы приходится на конец 90-х годов XX века. Именно тогда немецкий психотерапевт с 40-летним стажем работы, профессор Берт Хеллингер, на протяжении многих лет наблюдая в своей работе некие повторяющиеся паттерны общего для различных проблем характера, сделал вывод о влиянии на индивидуальные проблемы клиента неких высших закономерностей системного порядка, отнесённых им к разряду коллективного бессознательного семьи и рода [12]. Хеллингер на практике столкнулся с тем, что предвидел Карл Густав Юнг более 80 лет назад: индивидуальные проблемы человека находятся в тесной гомеостатической связи с некой областью «коллективного бессознательного» семьи или родовой системы.

Сформулировав чёткие закономерности («порядки любви» или «системной лояльности») влияния событий в прошлом семьи на актуальное состояние человека и его проблем, Хеллингер помимо этого создал прекрасную теоретическую базу, объясняющую его открытия [13, 14]. Она не так уж проста и базируется на открытиях психологии, теории информации и кибернетики, исследованиях физиков в области квантовых свойств информации и поля. Тем не менее, общая теоретическая база для выводов Хеллингера была создана ещё Карлом Густавом Юнгом, и тот факт, что только через 80 лет после выводов великого теоретика были сделаны первые шаги в области создания практических методов работы с коллективным бессознательным, говорит не о медлительности практиков или лени исследователей, а о том, что каждое открытие происходит в своё время и тогда, когда общество готово принять его результаты.

Тема бессознательного долгое время была полу-запретной в психологической науке, и каждый, кто занимался этой темой, мог запросто лишиться звания серьёзного учёного. Даже в наше время это отношение всё ещё имеет место, и психологам иногда приходится мириться с презрительным отношением коллег из других областей наук. В то время как никто давно не просит химика: «покажите мне валентность», физика: «дайте мне потрогать этот электрон», не спрашивает кибернетика: «сколько весит бит информации?», сентенции «и где оно, это бессознательное?», «чем вы докажете, что оно вообще существует», «дайте мне потрогать руками субличность», обращенные к психологу, ещё до недавнего времени не были редкостью.

Требовалось великое мужество первых психоаналитиков или беззаветная преданность делу помощи людям сторонников гуманистической школы для того, осмелиться открыто говорить о том, что человек сложнее гаечного ключа, и его внутренний мир не исчерпывается коленным рефлексом.

Тем не менее, сегодня мир психологической науки делает целенаправленные и осмысленные шаги к той области знаний о механизмах бессознательного, что до XX столетия находилось за гранью представлений о человеческой психологии. Открытия Юнга и Эриксона, эмпирические находки Хеллингера – только первые ласточки в пробуждении того естественного интереса к сфере бессознательного, который составляет существенную часть научного любопытства к целостному феномену под названием «человек». За гранью осознанности ещё скрыт целый мир – мир, который каждый из нас носит с собой ежедневно. Какими прекрасными и неизвестными гранями он может открыться – мы пока не знаем. И можно только поприветствовать тех теоретиков и практиков, которые, невзирая на регидность традиционной научной общественности, продолжают свои исследования в этой области.

Литература:

1. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. – М.: Академический проект, 2001 г.
2. Антология греческой философии. – М.: 1997 г.
3. Асаджиоли Р. Психосинтез. Принципы и техники. – М.: Академический проект, 2006 г.
4. Аристотель. О душе. – М.: 1997 г.
5. Бэнделер Р., Гриндер Дж. Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона. – М.: Олма-Пресс, 2004 г.
6. Вацлавик П., Нардонэ Дж. Искусство быстрых изменений. – М.: Издательство института психотерапии, 2006 г.
7. Гиппократ. Избранные книги. — М.: Сварог. 1994. г.

8. Да Винчи Л. Сказки, легенды, притчи. – Спб.: Пенаты, 2008 г.

9. Лосев А. Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. М.; 1965 г.
10. Платон. Диалоги. – М.: Молодая гвардия, 1986 г.
11. Райх. В. Посмотри на себя! – М.: Мир Гештальта, 1997 г.
12. Хеллингер Б. Большой конфликт.– М.: Институт консультирования и системных решений, 2010 г.
13. Хеллингер Б. И в середине тебе станет легко. – М.: Институт консультирования и системных решений, 2010 г.
14. Хеллингер Б. Порядки любви. Порядки помощи.. – М.: Институт консультирования и системных решений, 2010 г.
15. Хеллингер Б. Счастье, которое остается. Куда нас ведут семейные расстановки – М.: Институт консультирования и системных решений, 2011 г.
16. Хейли Дж. Терапия испытанием: Необычные способы менять поведение. – М.: Независимая фирма «Класс», 1998 г
17. Юнг К.Г. Собрание сочинений. – М.: Канон+РООИ, 2006 г.
18. Фрейд А. Эго и механизмы психологической защиты. – М.: АСТ, 2008 г.
19. Фрейд З. Введение в психоанализ. – М.: Азбука-классика, 2009 г.
20. Фрейд З. Толкование сновидений. – М.: АСТ, 2011 г.
21. Фромм Э. бегство от свободы. – М.: АСТ, 2011 г.

22. Элиаде М. Миф о вечном возвращении — Н. Новгород, Ладомир, 2000 г.

23. Эриксон М. Стратегия психотерапии. Избранные работы — СПб.: Речь, 2002.