В данной статье проводится мысль о том, что в художественном произведении антропоним-реалия может выступать в обобщенно-символической функции и способствовать реализации авторского замысла, являясь, в частности, символом, характеризующим персонажей романа. В качестве иллюстрации данного положения в статье рассматриваются антропонимы-реалии в тексте романа О. де Бальзака «Евгения Гранде».
Ключевые слова: антропоним-реалия, личное имя, культурно-историческая функция, обобщенно-символическая функция.
В нашей статье мы обращаемся к рассмотрению вопроса об особенностях функционирования антропонимов-реалий в тексте художественного произведения. Антропонимы-реалии мы рассматриваем как разновидность ономастических реалий, включающих большей частью лексические единицы, относимые к категории личных имен (имена, фамилии известных личностей, требующие комментариев, имена литературных героев других произведений). Материалом исследования выступают 12 текстовых отрывков с лексическими единицами, относимыми к антропонимам-реалиям, отобранные из романа О. де Бальзака «Евгения Гранде» (H. de Balzac «Eugénie Grandet») [4].
Отметим, что французский писатель-реалист Оноре де Бальзак является основоположником метода документальности в литературе, который находит свое конкретное воплощение в нескольких циклах его романов, озаглавленных им «Человеческая комедия». Роман «Евгения Гранде» относится к циклу «Сцены провинциальной жизни», самой крупной части «Человеческой комедии» — «Этюды нравов», посвященные зрелости и присущим ей страстям, амбициям, интересам, расчетам, честолюбию. Роман повествует о провинциальной жизни богатого семейства Гранде — скупого отца-тирана, безропотной матушки и их юной красавицы-дочери Евгении. Как и в любом другом литературном произведении, в романе О. де Бальзака «Евгения Гранде», действие которого происходит в маленьком городке Сомюр после Великой Французской революции (в период с ноября 1789 года по сентябрь 1833), антропонимы-реалии, прежде всего, реализуют культурно-историческую функцию: воссоздают колорит исторической эпохи, способствуют приданию подлинности историческим событиям, вплетенным автором в канву сюжета. Вместе с тем, как показывает анализ фактического материала, нередко О. де Бальзак выбирает антропоним-реалию, чтобы охарактеризовать в романе и вымышленных им персонажей. При этом в качестве антропонимов-реалий выступают личные имена, ставшие в ту эпоху нарицательными и представляющими собой символ определённых качеств: через сравнение с антропонимом-реалией автор нередко переносит качества, воплощенные в личном имени-символе, на вымышленного персонажа. Иными словами, в рассматриваемом произведении О. де Бальзака антропоним-реалия может выступать не только в культурно-исторической, но и в обобщенно-символической функции [3].
Так, в самом начале романа автор представляет одного из центральных персонажей романа господина Гранде, которому, благодаря своей изворотливости и хитрости, в смутные для Франции времена удалось сделать головокружительную карьеру и из простого бочара превратиться в одного из крупнейших виноделов в своей провинции. На своём пути господин Гранде был и республиканцем, и патриотом, и покровителем эмигрантов и снабженцем республиканцев, и приверженцем новых идей: «<...> tandis que le tonnelier donnait tout bonnement dans les vignes [4, c. 13] — «<…> тогда как бочар был просто привержен к виноградникам» [1, c. 6], ни без иронии отмечает сам О. де Бальзак. Это превращение бочара в богатея О. де Бальзак, как будто бы, запечатлевает в описании жилища самого господина Гранде, которое мы находим в самом начале романа: «À côté de la tremblante maison à pans hourdés où l’artisan a déifié son rabot, s’élève l’hôtel d’un gentilhomme où sur le pleincintre de la porte en pierre se voient encore quelques vestiges de ses armes, brisées par les diverses révolutions qui depuis 1789 ont agité le pays» [4, c. 8]. — «Бок о бок с шатким домом, стены которого покрыты грубой штукатуркой, увековечившей труд ремесленника, возвышается особняк дворянина, где на самой середине каменного свода ворот еще видны следы герба, разбитого революциями, потрясавшими страну с 1789 года» [1, c. 3]. Шаткий дом ремесленника, находящийся рядом с особняком дворянина с разбитым фамильным гербом аристократического рода (реалия королевской Франции), напоминает о «низком» происхождении его нынешнего хозяина. Феликс Гранде, как и любой другой персонаж в романах О. де Бальзака, — это продукт определенной социальной среды, он символизирует выход на первый план во французском обществе тех, кого позже начнут называть «les nouveaux riches», то есть людей, которые, как и Феликс Гранде, не имеют знатного происхождения, но сумели разбогатеть в период на сломе эпох.
В этой связи закономерным представляется сравнение Феликса Гранде с богатыми и влиятельными династией Ротшильдов и банкиром Лаффитом, теми же «les nouveaux riches», олицетворяющими собой власть и богатство: «Quelque Parisien parlait-il des Rotschild ou de monsieur Laffitte, les gens de Saumur demandaient s’ils étaient aussi riches que monsieur Grandet. Si le Parisien leur jetait en souriant une dédaigneuse affirmation, ils se regardaient en hochant la tête d’un air d’incrédulité» [4, c. 19] . — «Когда заезжий парижанин говорил о Ротшильдах или о г-не Лафите, сомюрцы спрашивали, так же ли они богаты, как г-н Гранде. Если парижанин с пренебрежительной улыбкой бросал положительный ответ, они переглядывались и недоверчиво покачивали головами» [1, c. 10]. О. де Бальзак говорит о высоком положении, о богатстве и влиятельности своего персонажа в Сомюре: мы видим, что для сомюрцев именно он, господин Гранде, и выступает мерилом богатства, поскольку не его жители Сомюра сравнивают с вышеназванными богачами, их-то они и не знают, а скорее тех самых Ротшильдов и Лаффита сравнивают с известным им богатым и влиятельным горожанином [6, 9].
Упоминание О. де Бальзаком некоторых антропонимов-реалий в тексте романа, с нашей точки зрения, также не является случайным и в определенной мере способствует раскрытию черт характера господина Гранде. Обратимся к следующему отрывку: «<…> des portes garnies de clous énormes où le génie de nos ancêtres a tracé des hiéroglyphes domestiques» [4, c. 7] . — «узор из огромных шляпок гвоздей, вбитых в ворота, на которых гений предков наших начертал семейные иероглифы» [1, c. 3] . Как предполагает сам автор — « Tantôt un protestant y a signé sa foi, tantôt un ligueur y a maudit Henri IV» [4, c. 8] . — « Не то протестант изложил здесь свое исповедание веры, не то какой-нибудь член Лиги проклял Генриха IV» [1, c. 3] . Упоминая Генриха IV, автор как будто намекает читателю на схожесть Гранде с королём известным своей фразой «Париж стоит мессы!» [5]. Как и король, сменивший свои религиозные взгляды в пользу короны, так и изворотливый и хитрый Гранде, стремящийся к извлечению выгоды из любой ситуации, подстраивался под господствующую власть ради денег.
В отрывке, приведенном ниже, антропоним-реалия, по нашему мнению, также выбран не случайно. Одной из «визитных карточек» господина Гранде была его скупость. Так, имея богатство, приравнивающее его с Ротшильдами и Лаффиттом, обустройству своего жилища, да и самому жилищу, господин Гранде уделял мало внимания. У него были кресла старинной формы с вытканными на них узорами из басен Лафонтена [7]. Но кресла эти настолько стары, и обивка настолько истёрта, что разглядеть на них что-либо просто невозможно: «Les sièges de forme antique étaient garnis en tapisseries représentant les fables de La Fontaine; mais il fallait le savoir pour en reconnaître les sujets, tant les couleurs passées et les figures criblées de reprises se voyaient difficilement» [4, c. 33] — «На обивке кресел старинной формы были вытканы сцены из басен Лафонтена, но это нужно было знать заранее, чтобы разобрать их сюжеты, — с таким трудом можно было разглядеть выцветшие краски и протертые до дыр изображения» [1, c. 19]. Используя имя знаменитого французского писателя Жана Лафонтена, известного в первую очередь своими нравоучительными баснями, автор подчеркивает беспринципность Гранде, для которого нет ничего важнее денег: всем известные нравоучения были затёрты до неузнаваемости в доме господина Гранде, как и вытканные на креслах узоры из нравоучительных басен.
Как и в любом городе, в Сомюре имеются свои влиятельные фигуры, часто участвующие в битвах интересов. Рассмотрим отрывок из произведения, в котором автор представляет нам некоторых из них: « Ces trois Cruchot, soutenus par bon nombre de cousins, alliés à vingt maisons de la ville, formaient un parti, comme jadis à Florence les Médicis <…> et, comme les Médicis, les Cruchot avaient leurs Lazzi » <…>» [4, c. 26] . — « Трое этих Крюшо, поддержанные изрядным числом родственников, связанные с двадцатью семьями в городе, образовали своего рода партию, как некогда Медичи во Флоренции <…> и как у Медичи, у Крюшо были свои Пацци» [1, c. 14]. В данном отрывке противостояние провинциальных семей Крюшо и де Грассен, которые мечтают породниться с богачом Гранде через его дочь, завидную невесту, Евгению Гранде, сравнивается с противостоянием знаменитых дворянских родов Медичи и Пацци, причиной которого были зависть к могуществу и богатству [2]. Благодаря проводимому автором сравнению, в котором сквозит ирония, когда сомюрские Крюшо становятся флорентийскими Медичи, а де Грассены, их вечные противники и конкуренты, сравниваются с Пацци, мы понимаем накал, казалось бы, мелких, провинциальных битв интересов за богатство и влияние в обществе.
Все вышеперечисленные персонажи изворачиваются и сражаются за главный приз — руку богатой наследницы, Евгении Гранде. Окруженная людьми, для которых внешний блеск, красота и богатство выходят на первый план, главная героиня романа выделяется богатством и красотой своего внутреннего мира. Говоря о её любви, описывая её развитие, автор использует антропоним-реалию дева Марии, сравнивая Евгению в своей любви с девой Марией, сначала непорочной « Avant la venue de son cousin, Eugénie pouvait être comparée à la Vierge avant la conception <...>» [4, c. 260] — «До встречи с кузеном Евгению можно было сравнить с мадонной до непорочного зачатия <...>» [1, c. 154], а затем и матерью « <...> quand il fut parti elle ressemblait à la Vierge mère: elle avait conçu l’amour» [4, c. 260] — « <...>после его отъезда она походила на деву-мать: она познала любовь» [1, c. 154]. Но обе эти Марии по-своему украшают и обогащают образ Евгении Гранде [8]. « Ces deux Maries, si différentes et si bien représentées par quelques peintres espagnols, constituent l’une des plus brillantes figures qui abondent dans le christianisme» [4, c. 260]. — «Обе эти Марии, столь различные и так хорошо изображенные некоторыми испанскими художниками, представляют собою один из блистательнейших образов, которыми изобилует христианство» [1, c. 154]. Выбор религиозного антропонима-реалии для характеристики Евгении, как нам кажется, подчеркивает исключительность главной героини романа. В отличие от «земных» сравнений, которые О. де Бальзак проводит для вышеназванных персонажей, данное сравнение подчеркивает оторванность Евгении от мира, в котором мерилом всего выступают не красота души и духовные ценности, а богатство, деньги.
Таким образом, мы видим, что в романе «Евгения Гранде» антропонимы-реалии автор рассматривает как символы определённых качеств, которые могут быть перенесены на вымышленных им персонажей и способствовать созданию ярких и запоминающихся образов.
Литература:
- Бальзак, Оноре де. Евгения Гранде / Оноре де Бальзак; [Пер. с франц. Ю. Верховского; Илл.: А. Кашкуревич]. — Минск: Госиздат БССР, 1961. — 229 с.
- Пацци, итальянский род // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. — Санкт-Петербург, 1897. — Т. 23. — С. 60.
- Пронченко, С. М. Типы имён собственных и их функции в цикле М. Горького «Сказки об Италии» // МИРС. 2014. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tipy-imyon-sobstvennyh-i-ih-funktsii-v-tsikle-mgorkogo-skazki-ob-italii (дата обращения: 25.06.2019).
- Balzac, Honoré de. Scènes de la vie de province. Eugénie Grandet, 1833–373 p. La Bibliothèque électronique du Québec. Collection À tous les vents. Volume 820: version 2.0
- Encyclopedia britannica.Henry IV. KING OF FRANCE — URL: https://www.britannica.com/biography/Henry-IV-king-of-France (дата обращения: 26.02.2020)
- Encyclopedia britannica. Jacques Laffitte. FRENCH BANKER AND POLITICIAN — URL: https://www.britannica.com/biography/Jacques-Laffitte (дата обращения: 26.02.2020)
- Encyclopedia britannica. Jean de La Fontaine. FRENCH POET — URL: https://www.britannica.com/biography/Jean-de-La-Fontaine (дата обращения: 26.02.2020)
- Encyclopedia britannica. Mary. MOTHER OF JESUS — URL: https://www.britannica.com/biography/Mary-mother-of-Jesus (дата обращения: 26.02.2020)
- Ferguson, N. The House of Rothschild: Money’s prophets, 1798–1848. — Vol. 1. — Niall Ferguson, 1999.
