Когнитивная лингвистика, исследующая проблемы соотношения языка и мышления, особую роль отводит метафоре как способу осознания окружающей действительности. Одним из основных аспектов метафоры, разрабатываемых в последнее время, является аспект ее смысломоделирующих возможностей. С опорой на уже имеющиеся в сознании устойчивые образы, человек в метафорических номинациях формирует новые концепты действительности.
Основываясь на утверждении о том, что анализ речевого поведения осуществляется на основе мотивов и целей отдельно взятого индивида, полагаем, что выявить его речевые стратегии можно только, анализируя язык на уровне дискурса. В настоящее время наиболее активно исследуется метафорическое моделирование в политическом и рекламном дискурсах, художественной речи, но отмечается относительная неразработанность проблем метафорического миромоделирования в сфере научного дискурса.
Ученые отмечают большую роль исследований «тропеических структур» исторических научных произведений, в число которых в первую очередь следует отнести метафорические структуры научного исторического текста: «Любое исследование конкретного исторического дискурса, которое игнорирует тропологическое измерение, обречено на неудачу в том смысле, что в его рамках невозможно понять, почему данный дискурс «имеет смысл» вопреки фактическим неточностям, которые он может содержать, и логическим противоречиям, которые могут ослаблять его доказательства» [3, с. 8]. Таким образом, обращение к метафоре как лингвокогнитивному механизму интерпретации действительности может рассматриваться как ключ к пониманию особенностей авторской интерпретации объекта научного познания.
Целью данной статьи является определение статуса военной метафоры в научном историческом дискурсе. Для современной историографической ситуации характерен поиск новых моделей научного исторического исследования. В связи с тем, что в последнее время исторический текст изучается в неразрывной связи с особенностями письма самого автора научного исторического произведения, основой для данного исследования послужил текст историка С.Ф. Платонова «Полный курс лекций по русской истории» [2].
Значимость концептуальной метафоры «Спор – это война» в американской культуре была доказана Дж. Лакоффом и М. Джонсоном [1]. А.П. Чудинов в работе «Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры», провел параллель с работой западных когнитивистов и, в свою очередь, обосновал значимость метафорической модели «Российская действительность – это непрекращающаяся война» [4]. По наблюдениям целого ряда исследователей (А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов, А.Н. Кожин, Г.Я. Солганик, А.П. Чудинов и др.), в русской культуре в полной мере проявляется милитаризированное сознание. Сформулированная А.П. Чудиновым, базовая метафорическая модель «Российская действительность – непрекращающаяся война» занимает одно из ведущих мест в образном представлении российской действительности.
История России развивалась таким образом, что на судьбу почти каждого поколения приходилась война. Это послужило причиной того, что военная лексика являлась источником метафорической экспансии на самых разных этапах развития исторического дискурса. В стремлении охарактеризовать, выделить модели российской действительности, наиболее ярко отражающие картину эпохи, С.Ф. Платонов в «Полном курсе лекций по русской истории» зачастую прибегает к использованию «военной» метафоры. При этом с помощью данной метафоры автор описывает преимущественно отношения внутри государственного аппарата. Взаимоотношения руководящих органов, либо же правителя и подчиненных, их противодействие репрезентируются целым рядом текстовых метафор, объединенных одной базовой, - «историческое развитие – война».
Метафорическая модель «историческое развитие – война» формирует образ правительства как конфликтного, в котором отдельно взятый человек, наделенный властью, или группа людей, представляющих орган государственного управления, стремятся к одной цели – достижению власти. Таким образом, состояние внутри Российского правительства интерпретируется автором и метафорически представлено в тексте как война: «У Грозного иссякли средства ведения войны, … и в этой борьбе с боярами Грозный был побежден» [2, с. 208]. Прямое значение существительного война – «организованная вооруженная борьба между государствами или общественными классами» [5]; переносное значение – «состояние вражды; борьба с кем-, чем-либо» [5].
В соответствии с тематикой исходной понятийной сферы, С.Ф. Платонов, описывая отношения между представителями властных структур, прибегает к использованию словосочетаний, обозначающих конкретные боевые действия. «Ссорясь и «приходя ратью» друг на друга, бояре не стеснялись оскорблять самого государя, вламываясь ночью в его палаты и силой вытаскивая от него своих врагов» [2, с. 199]. В словосочетании приходить ратью метафорически использовано существительное рать, основное значение которого – «битва, война» [5]. Политическую ситуацию автор отображает с помощью лексики военно-политических баталий: «Царь из иностранцев многим казался тогда возможным. Незадолго перед собором Пожарский ссылался со шведами об избрании Филиппа, сына Карла IX; точно так же начал он дело об избрании сына германского императора Рудольфа. Но это был только дипломатический маневр, употребленный им с целью приобрести нейтралитет одних и союз других» [2, с. 207]. Прямое значение существительного маневр – «передвижение и группировка войск или флота с целью нанести удар противнику»; переносное значение, употребленное автором в данном контексте, - «ловкий прием; уловка» [5]. Подобное представление несогласия во взглядах руководства в образе баталий, усиливает эффект от создания образа политического противостояния, метафорически характеризуемого историком.
Из концептуальной сферы «война» С.Ф. Платонов при характеристике отношений в среде властных структур российского государства выбирает и компонент «орудие». Каждая из воюющих сторон ради достижения своей цели и в зависимости от занимаемого места на исторической арене применяет свое оружие борьбы. В качестве оружия в политических войнах может выступать человек, народ, политический, государственный орган, ср.: «В полемике Грозного с Курбским вскрывался истинный характер «избранной рады», которая, очевидно, служила орудием не бюрократически-боярской, а удельно-княжеской политики» [2, с. 119]. Враги Российского государства, татары, явились орудием в следующем контексте: «… князья самих татар сделали орудием для возвышения власти, что видно из борьбы между Тверью и Москвой» [2, с. 82].
Любое боевое столкновение происходит в специально отведенном для этого месте – на поле битвы. Исход сражения не всегда можно предугадать, однако всегда можно говорить о наличии победителей и побежденных, эти компоненты сферы-источника метафорической экспансии также используются С.Ф. Платоновым при характеристике внутригосударственных политических отношений: «При дворе готовилась хозяйничать боярская среда: на поле битвы она осталась единой победительницей» [2, с. 159]. В приведенном контексте С.Ф. Платонов посчитал необходимым использовать метафору поле битвы (поле битвы – «место, где происходит бой, сражение» [5]) для обозначения места, где разыгрывались политические баталии между государем и его приближенными. В этот отрезок исторического пути России верх над государем взяла боярская среда. Если рассматривать существительное победитель (победительница) как образованное от глагола победить, основное значение которого «нанести поражение противнику, выиграть бой, войну» [5], то значение существительного победитель (победительница) можно сформировать следующим образом – тот, кто нанес поражение противнику, выиграл бой, войну. Именно это значение автор метафорически использует в вышеприведенном примере и в следующем: «Но теперь, во время Шуйского, смута имеет иной характер, чем имела она прежде. Прежде она была, так сказать, дворцовой, боярской смутой. Люди, стоявшие у власти, спорили за исключительное обладание ею еще при Федоре, чувствуя, как будет важно это обладание в момент прекращения династии. В этот момент победителем остался Борис и завладел престолом» [2, с. 165]. Объект, на завоевание которого направлены усилия бояр и государя в указанном примере, является престол, обозначенный как материальный предмет, трофей, доставшийся победителю.
В политическом противостоянии одна из сторон одерживает победу (победа – «успех в бою, в войне» [5]), другая – терпит поражение (терпеть – «испытывать, переживать, переносить что-либо тяжелое, бедственное, неприятное» [5]; поражение – проигрыш в бою, «выведение из состояния боеспособности» [5]). «При Федоре Ивановиче, нападая открыто, оно (московское боярство) постоянно терпело поражение, и Борис все усиливался и возвышался» [2, с. 152]; «Вначале борьбы между царем и боярами Грозный имел большой успех, близкий к победе» [2, с. 207].
Как видно из анализа, в примерах, характеризующих отношения между правящими структурами и руководителями страны, зачастую применяется специальная лексика. Активное использование военной метафоры в «Полном курсе лекций по русской истории» С.Ф. Платонова помогает отразить особенности российского национального сознания: традиционную для любого исторического времени предрасположенность властей Российского государства к решительным действиям ради достижения и сохранения власти.
В тексте С.Ф. Платонова военные действия производятся враждующими силами ради одной цели – захвата власти. Власть в любом ее проявлении в анализируемом тексте представлена в виде материального объекта. Основную смысловую нагрузку в каждом из рассмотренных текстовых примеров несут глаголы обладания, передающие смысл - взять силой, получить в свое распоряжение, пользование: «… во дворце даже говорили, что Хованский хочет завладеть царством для себя и для сына» [2, с. 314] (завладеть – «взять силой в результате военных действий, борьбы» [5]; царство – «правление какого-либо царя» [5]); «Избранная рада была … особой компанией бояр, объединившихся в одной цели овладеть московской политикой и направить ее по-своему» [2, с. 115] (овладеть – «взять силой, захватить» [5]; политика – «деятельность государственной власти» [5]); «Люди, стоявшие у власти, спорили за исключительное обладание ею еще при Федоре, чувствуя, как будет важно это обладание в момент прекращения династии» [2, с. 165] (обладание – «действие и состояние по значению глагола обладать - «иметь своей собственностью; владеть кем-, чем-либо» [5]; власть – «право управления государством, политическое господство» [5]). Образ власти, как материального объекта, в следующем примере усиливается еще больше благодаря использованию физической метафоры: «Нет сомнения, что «избранная рада» пыталась захватить правление в свои руки и укрепить свое влияние на дела рядом постановлений и обычаев, неудобных для московских самодержцев» [2, с. 115] (захватить – «взять силой; овладеть» [5]; в руках – «в распоряжении кого-либо» [5]; правление – «действие по глаголу «править» - «обладая властью, управлять, руководить» [5]). В данном примере мы наблюдаем совмещение метафорического и метонимического образов.
Метафорическая модель «историческое развитие – война» в тексте «Полного курса лекций по русской истории» С.Ф. Платонова базируется на образе военных отношений. Онтологическая концептуальная метафора «война» репрезентирует отношения между лицами, имеющими то или иное отношение к управлению государства, подобные тем, что возникают между участниками боевых сражений. Целью этих баталий в анализируемом тексте является власть, которая метафорически представлена в качестве физического объекта. Победой в таких сражениях является обладание данным объектом.
- Литература:
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. – М.: Прогресс, 1990. – С. 387–415.
Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории / С.Ф. Платонов. – Ростов н/Д: Феникс, 2005. – (Наша история).
Уайт Х. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002. Предисловие к русскому изданию (2001г.).
Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991—2000): Монография [Текст] / А. П. Чудинов. – Урал. гос. пед. ун-т. — Екатеринбург, 2001.
Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Русский язык, 1981—1984.
