Название пьесы «Вишнёвый сад» А. П. Чехова сразу «включает» читателя в литературную традицию, связанную с богатейшей символикой образа дерева. Вишнёвый сад, ассоциирующийся в комедии в первую очередь с помещиками Гаевым и Раневской, символизирует родовое древо дворян, дом, ощущение собственных корней, истории предков. То, что так блестяще сформулировал А. С. Пушкин как необходимое условие «самостоянья человека», не только дворянина…
Два чувства дивно близки нам.
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века,
По воле Бога Самого,
Самостоянье человека,
Залог величия его.
Животворящая святыня!
Без них душа была б пуста.
Без них наш тесный мир-пустыня,
Душа-алтарь без божества. [1].
Именно сад оказывается хранителем той «животворящей святыни», без которой «душа пуста» и «мир-пустыня».
Попытаемся разобраться, какие новые «смыслы» привносит А. П. Чехов в существующую литературную традицию. Это и станет задачей нашей работы.
А. П. Чехов в своей пьесе в образе вишнёвого сада объединил цветущее, прекрасное и «старое». Сад — модель природного космоса, образ, помогающий отследить цикличность времени — смену сезонов. Сад — соединение природного и преображённого человеком пространства. Осмысление изменений, происходящих в жизни героев, связано с описанием бытия деревьев, сада. Раневская «(Глядит в окно на сад). О моё детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, …и тогда он был точно таким, ничто не изменилось…Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя…Если бы снять с груди и с плеч моих тяжёлый камень, если бы я могла забыть моё прошлое!» [2]. Окно детской — переходное пространство, граница между мирами. С одной стороны, сад — незыблемое, не изменяющееся во времени пространство — «тогда он был точно таким, ничто не изменилось». С другой стороны, время в вишнёвом саду всё-таки движется: «После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод». Эпитет «опять молод» говорит о том, что сад вовлечён в некий цикл. Вообще перед нами место не вполне земное — в нём время не движется и движется одновременно. Сад-точка отсчёта в жизни Раневской, её начало, её корни. Он символизирует лучшее, что было и ещё остаётся в героине. Сад — божественное, чистое пространство, которое «ангелы небесные не покинули». Вишня-символ весны, девственности; в христианской иконографии её изображают вместо яблони как плод с Древа Познания добра и зла. Иногда Христос изображается с веткой вишни в руке. [3]. Название пьесы «Вишнёвый сад» вводит и цветовую символику. Вишнёвый — тёмно-красный, цвета крови. Всё это позволяет предположить в образе «вишнёвого сада» мотив жертвы. Вишня связана с девственностью, чистотой помыслов. Ягоды, вишня «подключают» в сознании читателя христианскую символику «запретного плода» с мотивом наказания за нарушение запрета. Библейский символ «запретного плода» у Чехова можно рассмотреть с двух сторон. С одной стороны, Гаев и Раневская не достойны владеть садом: легкомыслие, эгоизм, безделье «переродило…живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя, уже не замечаете, что вы живёте … на чужой счёт», [2]- говорит Петя Трофимов, объясняя Ане объективность происходящего. С другой стороны, бывшие хозяева и сад существуют теперь в разных, несовпадающих пространствах. Сад бел, чист и молод, а Раневской не возродиться: «Если бы снять с груди и с плеч моих тяжёлый камень, если бы я могла забыть моё прошлое!» Брат с сестрой, как Адам и Ева, отведавшие запретного плода, изгнаны из райского вишнёвого сада. У Чехова настойчиво звучит мотив «хранения» в саду человеческих душ: «неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов…» -Петя Трофимов. «Посмотрите, покойная мама идёт по саду…в белом платье! (Смеётся от радости). Это она». [2] — Раневская. Этот же сад до сих пор не покинули ангелы небесные. Вишнёвый сад оказывается райским садом, Эдемом на земле. Цветопись, используемая Чеховым при его описании, — «белый» и «голубой»: «Весь, весь белый! О сад мой!»; «Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо». [2].-Любовь Андреевна. Символика белого цвета — мир, чистота, невинность, божественность, лёгкость, счастье. С древних времен белая одежда считалась священной, неприкасаемой. Так, древнегреческие жрицы богини Весты давали обет невинности (девственности) и носили только белые одеяния. Известны белые одежды праведников. Голубой цвет символизирует воздушность, безмятежность, спокойствие, постоянство, нежность, легкость. Это символ чистоты, надежды, мечтаний. Также голубой цвет связан с аристократизмом, высоким происхождением, благородством («голубая кровь» Гаева и Раневской). Сад «хранит» души ушедших, а Гаев и Раневская вместе со своими предками владели живыми душами и садом. Так, «символически» дворяне сохраняли живую и ушедшую Россию, память. Для прежних хозяев имение и есть их Родина, их Россия. Петя Трофимов провозглашает: «Вся Россия наш сад». [2]. Любя и сберегая свой дом, свой сад, дворяне «хранили» Россию. Россия — деревня, именно в природном пространстве имения и сохранялся «русский дух». Так, Чехов фиксирует, что на каком-то этапе жизни «охранительная роль» сада и его хозяев «совпадала». Но всё меняется… Аня: «Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде? Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад» [2]. Логика «нового человека» Пети Трофимова, сына аптекаря, совсем иная: «Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест». [2]. Петя предлагает всю Россию превратить в прекрасный общий («наш») сад. Дух всеобщего преобразования овладевает им. Он несёт «новую веру». Пётр — переводится как камень. Но не суждено Пете (а так его называют в пьесе все окружающие) заложить краеугольный камень новой веры. Петя — человек неосновательный. У него никогда не было «сада», он не привязан к нему, он верит, что любое место земли можно любить так, как любят родной дом. «Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны как ветер», [2]- призывает он Аню. Хочется обратить внимание на слова — символы: «ключи», «колодец», «ветер». «Ключ — мощный символ. Это власть, выбор, свобода действия, знание, посвящение. «Ключи от Царствия Небесного» Христос символически передал апостолу Петру». [3]. «Новый апостол» Петя Трофимов предлагает бросить их в колодец. «Колодец символизирует женское начало, утробу Великой Матери. Имеет связь с подземным миром, его воды спасают и очищают. Колодец у подножия Древа Жизни в раю даёт начало Водам Жизни. Может олицетворять союз мужского и женского начала». [3]. «Ветер — символ духа, объединяющего всё живое; движения. Любопытно, что четыре ветра Эола изображали в виде детей или безбородых мужчин, дующих в рог». [3]. (Вспомним, как Раневская говорит Пете: «Вы ничего не делаете, только судьба бросает вас с места на место, так это странно…И надо же что-нибудь с бородой сделать, чтобы она росла как-нибудь…(Смеётся)»). [2]. Петя свободен, оторван от жизни, как ветер. Он готов бросить ключи от Эдемского сада в колодец. С одной стороны, колодец (подземный мир) — антитеза райскому саду. С другой, колодец даёт начало Водам Жизни, вероятно, иной, преображённой. Чтобы создать новую жизнь, нужны перемены, преобразования, спуск в подземелье и очищение. Колодец — ещё и символ не признаваемого героем влечения к Ане. Петя не обладает маскулинными качествами. Он, как ветер, не привязан ни к кому и ни к чему. Он не признаёт своих чувств к Ане («Мы выше любви»), отказывается от предложенных Лопахиным денег. И это несмотря на то, что всем героям «Вишнёвого сада» их не хватает, деньги правят миром! Но не Петей. Свобода прекрасна, но только по — настоящему любящий человек может почувствовать уникальность и неповторимость любимого предмета, не важно, человек это или сад. Недаром Раневская иронизирует над Трофимовым: «Мы выше любви!» Петя предлагает любить «всю Россию» и землю. Но его любовь абстрактна, умозрительна, вряд ли можно считать это чувство зрелым и полноценным. Одинаково «любя» всю землю, он не способен беречь и ценить ничего конкретно. Здесь уместно вспомнить слова Л. Н. Толстого: «Без своей Ясной Поляны я трудно могу представить Россию и моё отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но не буду до пристрастия любить его». [4]. Фамилия «Трофимов»- от имени «Трофим» также является амбивалентной — в переводе с греческого означает «кормилец» — Петя учит всех, как жить; и «питомец» — «Ему 50 лет скоро, а он всё ещё студент».(Лопахин). [2].
А что же новый хозяин, «новый помещик, владелец вишнёвого сада» Лопахин? Если древесный сад — это помещики, то «цветочная тема» связана именно с Лопахиным. Цветы — символ круговращения: рождения, жизни, смерти, возрождения. Это лаконичный символ природы, обозначающий женскую красоту, молодость, краткость бытия, быстротечность мирской жизни. Практичный Лопахин «посеял маку тысячу десятин и …заработал 40 тысяч чистого». [2]. Ермолай Алексеевич по-своему чувствует прекрасное: «А когда мой мак цвёл, что это была за картина!» [2]. Символика мака связана со сном, уходом в иллюзорную реальность, с искушением, наваждением, мороком. Символизм этого цветка основан на свойствах опиумного мака. [3]. Посеянный мак и вишнёвый сад — контекстные антонимы у Чехова. Лопахин — «новый помещик» — мак. Гаев и Раневская — прежние хозяева имения — вишневый сад.
Любовь Андреевна говорит: «Как вы все серо живёте, как много говорите ненужного». Лопахин согласен с ней: «Это правда…жизнь у нас дурацкая…» [2]. Свою жизнь Любовь Андреевна тоже ощущает трагически: «Я всё жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом…Уж очень много мы грешили…» [2]. Раневская осознаёт свои грехи и понимает, что ей от них уже не освободиться. «Люблю, люблю…Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу», — говорит она. [2].(Вспомним, камень — Петр-с камнем «иду на дно». А шесть лет назад Петя учил сына Раневской. «Хорошенький семилетний Гриша» утонул). Идя на дно, Раневская и не пытается найти выход. Любя, Любовь Андреевна не предпринимает попыток изменить ситуацию. Она не может отказаться от предавшего её, теперь больного человека или вырубить сад, отдав освободившуюся землю под дачные участки. Она готова быть проданной вместе с садом, но никогда не решится спасти себя ценой его гибели. Так же жертвенно Раневская любит и мужчину, может быть, её не достойного. Эти качества героини очевидны при расшифровке её имени. Любовь — Андреевна (мужество) — Раневская (ранет-сад; рана-боль). Так героиня проявляет мужество в любви, несмотря на наносимые ей жизнью раны. Несмотря на то, что Гаев — хозяин имения, именно его сестра «выражает» в полной мере судьбу сада. Любовь Раневская — рана — ранет — яблоко — искушение — сад.
Любопытно, что на реплику Раневской о серости жизни откликается Лопахин. Она его чем-то задела. Рассмотрим символику серого цвета. Его значение связано со старением, зрелостью, временем, с испытаниями, справедливостью и осознанием ошибок. Серый цвет также означает власть. Вспомним выражение «серый кардинал»- человек, обладающий огромной скрытой властью. Среди негативных значений серого цвета можно назвать тусклость, нежелание выделяться из толпы, скуку, дьявольское начало. Серый тон также иногда означает примитивность, низкое происхождение. К примеру, в Российской Империи существовало выражение «серый мужичок», которое обозначало простолюдина. Многое из символики серого может быть связано именно с фигурой Ермолая Алексеевича Лопахина. Его вполне можно назвать «серым мужичком», сам о себе он так и говорит: «Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья». [2]. Читал книгу и заснул. Отсутствие культуры и образования в Лопахине очевидно, он сам рассказывает об этом: «Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна, и всё палкой. В сущности, и я такой же болван и идиот». [2]. Гаев называет Лопахина хамом, имея в виду его происхождение, ведь для него, дворянина, Ермолай Алексеевич — мужик, купец. Но и поведение Лопахина вполне можно охарактеризовать как хамство. Он, как и библейский Хам, цинично высказывается об отце, его пьянстве, проявляя к «папаше» полное неуважение. Ругая отца, Ермолай Алексеевич осознаёт его черты в самом себе. Яблоко от яблони недалеко падает. Вначале он осуждает отца за побои под пьяную руку, а чуть позже соглашается с Фирсом: «Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли» [2].Интересно, что реплика Лопахина почти дословно совпадает с письмом Чехова: «Во мне течёт мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями. Я с детства уверовал в прогресс и не мог не уверовать, так как разница между временем, когда меня драли и когда перестали драть, была страшная. Я любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие…» [5]. Лопахин, купец, понятен Чехову. Оба из мужиков; Чехов, как и Лопахин, «любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие…» Так и Ермолай Алексеевич смотрит влюблёнными глазами на Раневскую(нервность, вежливость); с удовольствием слушает умного Трофимова. Но Чехов всю жизнь по капле выдавливал из себя раба. Здесь уместно вспомнить о происхождении этой идиомы. Фраза взята из письма писателя к издателю и журналисту А. Ф. Суворину (7января 1889 г.): «Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости. Напиши-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании… выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая». [6]. Чехов указывает на естественную связь: природа — дворяне (вспомним совпадение «охранительной роли» сада и его хозяев в пьесе). Совпадает и мотив «молодости», быстротекущего, временного, связанный с маком и разночинцем Лопахиным. История рассказа совпадает с биографией героя только вначале — «молодой человек, сын крепостного», а продолжение — «бывший лавочник, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании…выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая» — опыт Чехова. Есть ещё одно принципиальное отличие автора от героя. Ермолай Алексеевич вырубает прекрасный сад. А. П. Чехов в разоренном и обглоданном Мелихове посадил около тысячи вишневых деревьев и засеял голые лесные участки елями, кленами, вязами, соснами, дубами и лиственницами. На выжженном пыльном участке в Крыму посадил черешни, шелковицы, пальмы, кипарисы, сирень, крыжовник, вишни и прекрасный цветник. Сам писатель шутил о своём садоводческом таланте: «хоть палку воткни, вырастет». Когда у Чехова обострился туберкулез, он переехал в Крым и купил земельный участок в деревне Аутка для постройки дачи. Произошло это в октябре 1898года. Этот факт нашёл отражение в пьесе. (4 действие:«Лопахин. На дворе октябрь, а солнечно и тихо, как летом. Строиться хорошо» [2]. Вспомним надежды Ермолая Алексеевича на дачников, сажающих сады). Участок был с пустырём, оврагами, зарос чертополохом. «Чехов шутливо сообщал о своих планах: «Сад будет необыкновенный. Сажаю я сам собственноручно. Одних роз посадил сто — и все самые благородные». Писатель шутил: «Если бы я теперь бросил литературу и сделался садовником, то это было бы очень хорошо, это прибавило бы мне лет десять жизни». [7]. Лопахин несёт в себе серое, рабское начало: его невежество, неуважение к памяти отца, желание самоутвердиться. Как нелепо выглядят попытки героя встать с Гаевым на равных. «Фирс входит; он принёс пальто. (Гаеву). Извольте, сударь, надеть, а то сыро. Гаев (надевает пальто). Надоел ты, брат. Фирс. Нечего там…Утром уехали, не сказавшись. (Оглядывает его)». [2].Для преданного и любящего Фирса дворянин Гаев всегда будет барчуком, за которым надо глаз да глаз. К жизни Леонид Андреевич не приспособлен, как дитя (всё состояние проел на леденцах). В сцене перед отъездом «Лопахин. Епиходов, моё пальто! Кажется, всё. (Епиходову, надевая пальто) Ты же, Епиходов, смотри, чтобы всё было в порядке». [2]. Пальто — «знак» принадлежности к другой касте. (Вспомним: «Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром подуло... Знобит»... из рассказа «Хамелеон»). Лопахину, купившему имение, необходимо «переодеться», поменять внешнюю оболочку, чтобы сойти за другого. «Жизнь — театр, а люди в нём — актёры»(Шекспир). О каком порядке печётся Лопахин, препоручив имение Епиходову, которого называют «двадцать два несчастья». «Смотрителем» вырубаемого сада и обречённого под снос дома остаётся именно Епиходов («епиход» — «эпизод» — 1 случай, происшествие; 2 вставка, мелкий, незначительный случай). После «хранителей» — дворян Епиходов может быть только кратким «эпизодом» в судьбе сада, «происшествием», «вставкой», чем-то временным и неестественным. «Двадцать два несчастья»- человек, которому катастрофически не везёт, станет свидетелем катастрофы, разорения имения.
Не случайно символическое совпадение цифр: герой — «двадцать два несчастья», торги назначены на 22 августа. Многие детали в пьесе отражают события, происходящие в семье Чеховых, в «мелиховский период». Упоминаемые Варей поющие скворцы также не случайны. Известно, что в Мелихове было много этих птиц. Братья Чеховы соорудили для них трёхкомнатный скворечник и установили его в конце Аллеи мелиховского сада. П. Е. Чехов, отец писателя, ведший дневник, писал о большом урожае вишен: «не знаем куда девать». Фирс также вспоминает «прежние времена», когда «вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили…» [2]. Интересно, что фамилия Ермолая Алексеевича Лопахина созвучна названию станции «Лопасня», в 12 верстах от которой находилось купленное Чеховым Мелихово. «Лопас» — лабаз, сеновал, сенное сушило, поветь. [8]. Вся лексика связана с сельскими хозяйственными пристройками. Мы помним, что Лопахин купил вишнёвый сад 22августа. Мелихово купил у Чеховых лесопромышленник Михаил Коншин ради леса, который он благополучно вырубит. Коншин появился в Мелихове 14августа. А уже 3 сентября 1899 года сестра Чехова Маша сообщает брату Михаилу: «Мелихово продали, но как!... Мне так надоело Мелихово, что я согласилась на всё…Антону не хотелось продавать на этих условиях. Может быть, (Коншин) и жулик, что же делать!» [9]. 6 сентября Маша с матерью курьерским поездом выезжала в Крым. Чехов к 25 августа закончил читать корректуру пьес для издательства и спешил из Москвы в Ялту, чтобы подготовить новый дом к приезду женского состава чеховской семьи. Получается, продажа Мелихова произошла между 14 и 25 августа. Любопытно ещё одно «совпадение». 22 августа 1883 года умер И. С. Тургенев, в числе первых описавший поэзию и разрушение «дворянских гнёзд». Финальный монолог Фирса ставит последнюю точку в этой теме, вводя мотив преданности, жертвенности и самоотречения: «А Леонид Андреевич небось шубы не надел, в пальто поехал. (Озабоченно вздыхает). Я-то не поглядел…Молодо-зелено! (Бормочет что-то, чего понять нельзя). Жизнь-то прошла, словно и не жил. (Ложится). Я полежу… Силушки-то у тебя не осталось, ничего… Эх ты… недотёпа! (Лежит неподвижно.)». [2]. Как трагично, трогательно и по-своему гармонично уходит Фирс. Наверное, это единственный герой, достойный сада. С ним Фирс и умрёт! Он часть этого теперь заброшенного, но гармоничного пространства. Фирс в переводе с греческого — «украшенный, увенчанный цветами». А «украшенный, увенчанный цветами» Фирс — своего рода «двойник» вишнёвого сада. За что же Чехов увенчал героя-лакея? Вероятно, за преданность, верность себе.
Но вернёмся к символике серого, её можно проследить и во всё увеличивающейся власти Лопахина: «Я купил…Я купил!.. Вишнёвый сад теперь мой!.. Скажите мне, что я пьян, не в своём уме, что всё это мне представляется…Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на всё происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, … купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете…Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется… Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности…» [2]. Сам герой не верит в случившееся — «пьян», «не в своём уме», «сплю», «мерещится», «кажется» — этот ряд синонимов говорит о невозможности и неспособности Лопахина стать хозяином вишнёвого сада, имения, «прекрасней которого ничего нет на свете». Недаром он употребляет слово «происшествие» — событие, приключение, нарушающее нормальный ход вещей. Отсюда и эсхатологические мотивы восстания из гробов отцов и дедов. (Вспомним о «происшествии» — Епиходове. Оба героя –«происшествия» в судьбе сада, и это делает их двойниками). То, что происходит, — «Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности»! «Мрак неизвестности»: мрак — отсутствие света, тьма — абсолютная неясность и неопределённость будущего. Что может ожидать вишнёвый сад?! Сущность Лопахина не готова к восприятию вишнёвого сада. Он может купить его, но не способен ни полюбить, ни почувствовать, ни осознать…Неземная красота деструктивно воздействует на грубую натуру Лопахина. Отсюда его стремлению к уничтожению того, что не понятно, что напоминает о рабстве дедов и отцов, а значит и о его неполноценности. Наверное, поэтому «человек с тонкими, нежными пальцами, как у артиста» (пальто-переодевание-театр) хочет самоутвердиться и сделать побольнее Раневской. Он, несмотря на её просьбу подождать с вырубкой деревьев до их отъезда, отдаёт приказ рубить. Гаев и Раневская покидают имение навсегда под стук топора. «Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишнёвому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... (Со слезами). О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастная жизнь». [2]. Это кажется удивительным и не очень понятным! Человек, купивший прекрасное имение, готов плакать, причём не от восторга, а от чего? Попытаемся это понять. «Приходите все смотреть» -герой ощущает себя победителем, он в центре внимания. «Хватит топором» — «хватить» этимологически связано с ловить, спешить, хватать [10]. Кроме того, «хватит» — омоним со значением достаточно, довольно. Думается, употребление Чеховым этого глагола даёт возможность лучше отразить образ героя. «Настроим мы дач» — проект будущего глазами Лопахина. Дача — загородный дом для летнего отдыха, в ней не живут постоянно, и рассчитана она только на теплое время. Ничего настоящего и основательного Лопахин строить не собирается, это как с маком. В этих временных, не всегда даже принадлежащих проживающим жилищах «наши внуки и правнуки (т. е. мы) увидят новую жизнь». Да, такая новая жизнь выглядит не очень привлекательно. Люди, живущие во временных домиках, дачники по жизни, ни к чему не привязанные, нигде основательно не осевшие…Те самые, о которых Пушкин писал: люди без «самостоянья», с «пустой душой». Временщики, не имеющие корней. «О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастная жизнь». Эта жизнь складывается не так, но как выстроится новая? «Как-нибудь». Ничего вразумительного в будущем не может предложить ни «новый хозяин» жизни Лопахин, ни «новый человек» Петя. «Идёт новый помещик, владелец вишнёвого сада!... За всё могу заплатить!» [2]. Перед нами «новый помещик». Новый — теперь ему формально принадлежит имение Гаева. Это землевладелец, выбившийся в люди из разночинцев, купец. Для него «вишнёвый сад» — предмет купли-продажи, земля — не «животворящая святыня», а способ нажить капитал. Поэтому в герое всё явственнее ощущается хищное, разрушительное, звериное начало. Интересно соотнести реплики-реакции героев в начале пьесы на сообщение Вари о продаже в августе имения. «Аня. Боже мой…Лопахин (заглядывает в дверь и мычит).Ме-е-е.(Уходит)». [2].Дверь-знак границы разных пространств: «Боже мой»- «Ме-е-е». Контраст очевиден. Перед нами человекокозёл. В репликах Лопахина появляется «разрушительная» лексика: «вишнёвый сад…разбить на дачные участки», «не останется ни одного свободного клочка» (клочок — небольшой кусочек, обрывок. Сравни: разорвать в клочья. Фирс: «а теперь всё враздробь» — искажённое «вразброд» — не вместе, порознь, разбредясь). Фирс помнит времена, когда всё было ясно: «Мужики при господах, господа при мужиках». Теперь же «не поймёшь ничего». [2]. Грядут перемены. Вместо прежней целостности — «клочки», бывшие мужики — новые хозяева жизни. Глаголы в репликах Лопахина выдают речь деляги: «отдавать в аренду» — «иметь в год дохода». Он вновь как бы продолжает мысль Фирса: «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё дачники…И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьёт на балконе, но ведь может случиться, что на своей десятине он займётся хозяйством, и тогда ваш вишнёвый сад станет счастливым, богатым, роскошным…» [2]. (Вероятно, мысли Фирса близки Лопахину, герои также оказываются двойниками). Можно ли не согласиться в данном случае с Гаевым, с возмущением воскликнувшим: «Чепуха!» В самом деле, «дачник…размножится до необычайности» — звучит почти издевательски, если бы это был не Лопахин. (Сравни: размножится — раздробится, вновь мотив «измельчения»). И этот самый размножившийся дачник и станет «спасителем» вишнёвого сада! Эффект комичности возникает за счёт употребления рядом лексически не сочетающихся слов. Размножаются кролики, тараканы, а не дачники. Может ли подобный проект замены вишнёвого сада удовлетворить Гаева и Раневскую? Что несёт с собой новый хозяин в русскую жизнь, в Россию — сад? Он его уничтожает, распродаёт, отдавая на откуп таким же холодным и бездушным дачникам, которые «размножатся до необычайности». Мы понимаем, что такие «дачники», как Чехов, уникальны. «Размножить» их не представляется возможным.
Не в духе русского человека сохранять, продолжать, сберегать. Как заметил поэт Давид Самойлов: «драматически порывистый способ исторического продвижения глубоко свойствен России и является одной из черт её своеобразия…» [11]. И зазвучит в «Вишнёвом саду» «отдалённый звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». [2]. Интересны «переклички», возникающие в финале пьесы, с фрагментом из романа — эпопеи Толстого «Война и мир»- ранение князя Андрея на Праценской горе. Повторяется мотив «неба» и «тишины». У Толстого: «Над ним не было ничего уже, кроме неба — высокого неба… «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей… Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба… Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!» [12]. Мотив «неба» привносит символику Бога, судьбы, вмешательства Высшей Воли в жизнь человека. Раненый Болконский пребывает в изменённом состоянии сознания, и ему приоткрывается дверь в иное бытие: «Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба… Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!» [12]. На то, что герой Толстого находится в «промежуточном пространстве», указывает и ощущаемая им тишина. Поэтому так органично для неверующего Андрея Болконского звучит восклицание: «И слава Богу!» Тишина призвана передать неземные пространства до рождения и посмертия, что, возможно, одно и то же. Именно к молчанию, тишине и музыке прибегают поэты и музыканты, когда хотят выразить невыразимое. У Чехова всё несколько более «реалистично»: «звук, точно с неба…Наступает тишина», а дальше слышно, «как далеко в саду стучат топором по дереву». Звук, точно с неба, как указующий перст судьбы. Тишина — предвестие конца, смерти, возможно, начала чего-то иного. «Далеко в саду» фиксирует, как меняется пространство. Сад вдруг «оказывается» далеко, райское пространство отдаляется, а чётко слышен только стук топора. Казнь…И осуществляет её купец Ермолай Лопахин. Если у Толстого герой, находящийся между жизнью и смертью, с Богом, то у Чехова всё трагичнее и безысходнее. Тишина — топор — знаки смерти. «Далеко в саду» — недостижимость божественного. Здесь уместно вспомнить замечание русского филолога Сергея Маратовича Телегина: «Почти всякое художественное произведение как бы раздваивается: оно имеет конкретный, реальный план, развитие сюжета, перипетии и конфликты, но за всем этим всегда скрывается что-то еще, некий тайный, глубинный план, который и заполняется мифом. Как у человека существует подсознание, заполняемое мифом, так и у сотворенного им художественного произведения почти всегда есть подтекст, организованный тем же мифом». [13]. А. П. Чехов, как любой настоящий писатель, выстраивает свой миф. Мотивы «запретного плода», жертвы, возникающие в его комедии «Вишнёвый сад», а также символы: сад, вишня, ключ — позволяют говорить об обращении писателя к библейской мифологии. Образ сада даёт возможность рассмотреть отношение разных людей (сословий) к этому сакральному пространству. Было время, когда «сакральное» и «земное» в России составляло единое целое. Это золотой век дворянской культуры. Пришли иные времена. «Вишневый сад» вырублен. Никто из живущих, по Чехову, кроме умирающего Фирса, не имеет права даже быть рядом с райским садом, а уж тем более владеть им. Демонизм правит современной жизнью. Чем выше в тебе степень «звериного», тем ты успешнее. Сакральному пространству на земле места больше нет. Те, кто им дорожат (дворяне), безвольны. Для остальных, «новых людей» (разночинцев) сад ценности не представляет. Чехов «даёт слово» разночинцам, но обнаруживается, что сказать им нечего. Им нечего сказать ни будущему, ни прошлому. «Всё враздробь». В России больше нет райского сада, она «дробящийся хаос»: «клочки», «размножающиеся дачники». В этом перестраивающемся «новом мире» нужно учиться «как-нибудь» жить. Выход и надежда, по Чехову, — в неискоренимости не только грехов, но и лучшего в человеке. В преданности и умении любить, несмотря на боль (Раневская). В желании свободы и отречении от денег, правящих этим миром (Трофимов). В попытках помочь; в глубинной неудовлетворённости собой, несмотря на внешнюю успешность(Лопахин). По слову Апостола: «тяготы друг друга носите и тако исполните закон Христов» (Гал.6,2). Россия должна пройти через очищение, преобразования (вишнёвый — цвет крови), выстрадав новые пути и новые- «старые» ценности: «род», родина», «дом», «память». Как говорил Вольтер: «faut cultiver son jardin» // «надо возделывать свой сад»…
Литература:
- А. С. Пушкин Сочинения в 3-томах, т.1, «Стихотворения. Сказки. Руслан и Людмила», М., «Художественная литература», 1985, стр.496.
- А. П. Чехов, СС в 12томах, ГИХЛ, М., 1960–1964,т.9, стр.407–461.
- Энциклопедия символов, сост. В. М. Рошаль, -М.,АСТ;СПб,:Сова,2007.-1007, стр.227, 235,303–304.
- Павел Басинский «Лев Толстой: бегство из рая», АСТ; АСТРЕЛЬ; М., стр.53.
- -https://litresp.ru/chitat/ru/ %D0 %A1/sobolev-yurij-vasiljevich/chehov/1;
- Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений.- М.: «Локид-пресс». Вадим Серов.2003.
- https://www.culture.ru/materials/254562/dachnaya-kultura-fermer-tolstoi-sadovod-chekhov-i-ogorodnik-pasternak
- Толковый словарь Даля В. И. 1863–1866.
- Дональд Рейфилд «Жизнь Антона Чехова», Б. Г. С.-Пресс, стр.585.
- Этимологический словарь Макс Фасмер.
- Д.Самойлов «Памятные записки», «Время», 2014, стр.85
- Л. Н. Толстой «Война и мир» в двух книгах, книга 1, т1ч 3 гл. 16 М., «Художественная литература», 1970
- Телегин С. М. «Русский мифологический роман». — М.: Компания Спутник +, 2008, стр.80.
