Деталь как единица художественного текста может выполнять две основные функции: смысловую; детали также принадлежит важная композиционная роль в произведении. В настоящей работе объектом рассмотрения является одорическая деталь.
Одорическая деталь (знак или одорический код) является неотъемлемым элементом системы коммуникации, где материальным воплощением знаковой единицы является запах, воспринимаемый с помощью обонятельного органа чувств. В тексте художественного произведения фигурируют одорические символы, которые передаются при помощи средств языка. Характеристикой одорического кода является авторская и читательская интерпретация, соотнесенность языкового выражения запахов с истинными, а также с запахами-образами, что обеспечивает интерферирование художественного текста и действительности вне языка.
У знака есть две стороны: внешняя (форма) и внутренняя (означаемое). Приведем пример простого одорического знака: «Было у него еще одно развлечение, в которое он втянулся незаметно, мало-помалу, это — по вечерам вынимать из карманов бумажки, добытые практикой, и, случалось, бумажек — желтых и зеленых, от которых пахло духами, и уксусом, и ладаном , и ворванью …»» [7, c. 25].
Ворвань — это жидкий жир, добываемый из сала морских обитателей и медведей. Этот запах ворвани — материальный знак, воспринимаемый одним из органов чувств, а именно обонянием, и обозначающий, что владельцем этих денег был человек, принадлежащий явно не к самому высокому сословию, а также мы можем предположить, что это мужчина. Внешняя сторона знака — запах ворвани, внутренняя — сам человек, в нашем случае, скорее всего, мужчина-рыбак, охотник (или, может быть, ремесленник). Всю полученную информацию можно представить в виде простой последовательности: «пахло ворванью» — жир животных — охотник или рыбак — работящий человек — мужчина.
В приведенном фрагменте языковое выражение запаха ворвани также имеет и уровни функционирования. В данном случае имеются два: внешний и внутренний уровень. Внутренний уровень — это восприятие запаха самим героем произведения и отношение к этому автора. При такой, казалось бы, небольшой детали, автор дает нам пищу для размышления и прописывает нам целый новый образ героя рассказа — Ионыча. Внешний уровень является уже восприятием читателя, который не чувствует сам запах, но может «прочитать» его и соотнести со своим представлением обоняния, раскрывая и декодируя художественный текст.
Из всех перечисленных запахов можно понять, на что указывают эти одорические детали. Большое количество пациентов, которых принимает уже опытный врач Дмитрий Ионыч Старцев, превратившийся просто в Ионыча, являются представителями совершенно разных сословий: и знатные дамы, и кухарки, и служители церкви, рыбаки, мастеровые или охотники.
Обратимся к рассказу Чехова «Толстый и тонкий». В данном произведения мы сможем «прочитать» информацию о персонажах и понять при помощи одорической детали авторское отношение к ним.
« Пахло от него хересом и флер-д'оранжем . Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей» [8, с. 4].
Из данного отрывка мы можем понять, что от толстого пахлофруктовой водой (лимонад) и белым вином, то есть он, очевидно, источал приятный «дорогой» запах.
В отличие от первого, тонкий источал запах ветчины и даже не кофе, а гущи, которая сама по себе являлась отходами приготовления молотого кофе. Из этого мы можем сделать вывод, что смесь таких, возможно, слишком простых и «кухонных» запахов не очень приятна и «бедна».
Эвокация, как известно, характеризуется тем, что моделирует образы на основе восприятия запахов в действительности средствами естественного языка и созидания новой реальности в пределах эстетической коммуникации.
В художественном тексте также содержатся так называемые эвокационные сигналы, которые побуждают к вспоминанию запаха и помогают воссоздать обонятельный образ определенного типа.
Так, в качестве эвокационного сигнала используются следующие языковые единицы с семантикой запаха: «благоухает», «пахнет», «пахло», «источает аромат». Они выражающие смысл одорического кода при максимальном усечении языковых средств. Автор стремится к тому, чтобы с помощью указанных средств и эвокационных сигналов активизировать обонятельный опыт читателя.
В процессе эвокации говорящий герой отсылает читателя к своему жизненному опыту, воспоминаниям или мыслям: с помощью средств языка происходит «напоминание» образов, возникших на основе собственного восприятия. Это и подтверждает наличие одорического момента.
Вспомним одорические детали в пьесе «Вишневый сад», например, в сцене прибытия Раневской и Гаева домой:
« Лопахин . Да, время идет.
Гаев : Кого?
Лопахин . Время, говорю, идет.
Гаев . А здесь пачулями пахнет » [6, c. 197].
Замечание Гаева, как может показаться на первый взгляд, совершенно не корреспондирует со словами Лопахина, на самом деле есть соответствие: время идет, а пачулями пахнет. Раньше это было домом Раневской и Гаева, теперь же место запаха пачулей (дешевый и непрестижный). Это прямое противостояние и изображение оттеснения «старой», «уходящей» культуры ценностной системой иной, «свежей», «молодой» и новой. Природа изображения запаха в художественных произведениях само по себе агрессивна, исходя из этого художественная деталь становится все более значимой в своей символике. Далее рассмотрим замечание Гаева, обращенное к Яше.
« Гаев . Сестра не отвыкла еще сорить деньгами. (Яше.) Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет .
Яша (с усмешкой). А вы, Леонид Андреич, все такой же, как были» [6, c. 216].
В данном фрагменте мы видим, что, с одной стороны, Гаев показывает «прогрессивность», которая у Раневской отсутствует, а с другой, он лишь показывает свою принадлежность к этой самой «устаревшей модели», требуя лакея от него «отойти», чтобы тот не чувствовать неприятный запах курицы. Яша лишь усмехается и ничуть не оскорбляется этой фразой, обращенной в его сторону. Лакей усмехается, знаменуя «победу» запаха курицы над замечаниями некогда значимого аристократа. Запах курицы здесь явно отсылает нас к кухне и прислуге, но вместе с этим знаменуя победу «новых и молодых хозяев жизни, для которых чопорность, пренебрежение и аристократическое отношение ко всему совершенно уходит в прошлое и становится неактуальным.
Третья реплика Гаева должна была нести комический эффект:
« Гаев . Ехать бы нам. Уже немного осталось. (Глядя на Яшу.) От кого это селедкой пахнет?» [6, c. 219].
Неприятный рыбный запах селедки ознаменовывает запах «новой жизни». Об этой жизни говорят герои пьесы в третьем эпизоде произведения. Примечательно то, что запах сельди присутствует на страницах не впервые. В эпизоде ожидания финала торгов, Гаев появляется с пакетом ярко и характерно пахнущей соленой рыбы:
« Гаев (ничего ей не отвечает, только машет рукой; Фирсу, плача). Вот возьми... Тут анчоусы, керченские сельди... Я сегодня ничего не ел... Столько я выстрадал!» [6, c. 248].
«Селедка» — для Гаева символ выхода из аристократической жизни на более низкую социальную ступень. Теперь запах селедки, исходивший от Яши, можно соотнести и с самим Гаевым. Отныне он тоже связан с этим не очень приятным и ему самому запахом.
Если говорить об одорических деталях в пьесе, вспомним и о приятных запахах. Аристократическим можно назвать запах коньяка, исходящий от Лопахина. Это лишний раз подтверждает смену поколений: некогда обычный выходец из крепостных крестьян стал богатеющим купцом, причастным к высокому аристократическому миру, в то время как теперь удел бывших аристократов — «селедка».
В художественном тексте содержится информация, которая адресована читателю, он должен воспринять и интерпретировать, исходя из своего опыта. На определенном этапе культура отодвинула на задний план обоняние, как сенсорный доверительный и надежный канал. В художественной литературе долго не появлялось описание запаха. Оценочное суждение, по утверждениям исследователей, которое основано на восприятии предмета с помощью обоняния, звучит категоричнее, чем зрительная оценка.
Таким образом, присутствие в художественном произведении описания запаха помещается в контексте конфликтных ситуаций как определитель ошибки коммуникации, в которой присутствуют и участвуют люди различных временных рамок, полов, возрастов, культур.
Литература:
1. Балухатый С. Д. Проблема драматургического анализа. Чехов / С. Д. Балухатый. Вопросы поэтики. Вып. IX. — Л.: Academia, 1927. — 186 с.
2. Бялый Г. А. Чехов и русский реализм / Г. А. Бялый. — Л.: Сов. писатель, 1981. — 399 с.
3. Григорьева О. Н. Мир запахов в языке Чехова / О. Н. Григорьев // Функциональные и семантические характеристики текста, высказывания, слова. Вопросы русского языкознания. Выпуск VIII. — М.: Изд-во МГУ, 2000. — С. 182–194.
4. Линков В. Я. Художественный мир прозы А. П. Чехова / В. Я. Линков. — М.: МГУ, 1982. — 128 с.
5. Ткаченко М. Все герои А. П. Чехова — вся Россия: Полный каталог из 2355 имен, составленный по произведениям великого русского писателя. — М.: Ф.А. Ф. Интертеймент, 2004. — 254 с.
6. Чехов А. П. Вишневый сад: Комедия в 4-х действиях / А. П. Чехов // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: в 18 т. / АН СССР. — Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974–1982. — Т. 13. Пьесы. 1895–1904. — М.: Наука, 1978. — С. 195–254.
7. Чехов А. П. Ионыч // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974–1982. — Т. 10. [Рассказы, повести], 1898–1903. — М.: Наука, 1977. — С. 24–41.
8. Чехов А. П. Толстый и тонкий / А. П. Чехов — «Public Domain», 1883 — с. 4.
