Законодательство Российской Федерации обладает спецификой постоянных и интенсивных преобразований. Соответствующие изменения происходят и в области уголовного законодательства, в том числе и в правовой регламентации процесса досудебного производства. Взаимоотношения между государством и обществом при расследовании и раскрытии преступлений затрагивают права и свободы человека и гражданина [3]. В свою очередь, деятельность органов предварительного следствия и дознания имеет к этому прямое отношение. Несмотря на это, необходимо отметить, что данная деятельность, в настоящее время, является недостаточно эффективной.
Так, в 2016 году в Российской Федерации было зарегистрировано 2160063 преступлений, 1163488 из которых, где предварительное следствие обязательно, 996575, подследственных органам дознания. Следует отметить, что из общего числа преступлений остались нераскрытыми остались 983355 преступлений, что представляет собой сорок пять процентов от общего числа зарегистрированных преступлений. При этом необходимо иметь в виду, что, по мнению криминологов, распространена и латентная преступность, которая, по их расчетам, превышает общее количество зарегистрированных преступлений в 3–5 раз.
Так, по данным Генеральной Прокуратуры Российской Федерации, в 2016 году укрыто от учета сотрудниками: органов внутренних дел — 153263 преступления; следственных органов Следственного комитета РФ — 561 преступление; органов Федеральной службы судебных приставов — 516 преступлений; госпожнадзора — 327 преступлений; органов ФСБ России — 43 преступления; органов таможни — 8 преступлений; органов Федеральной службы исполнения наказаний — 6 преступлений [4]. Указанные статистические данные охватывают только те преступления, которые стали известны органам Прокуратуры.
Следует отметить и о многочисленных нарушениях законности, которые допускаются в ходе предварительного следствия и дознания. В 2016 году прокурорами было выявлено 5067850 нарушений законодательства, которые допущены на стадиях досудебного производства.
По нашему мнению, анализируемые данные статистики и аналитики, свидетельствуют о масштабности нарушений закона, которые допускаются органами, осуществляющими предварительное расследование. К ним относятся незаконные и необоснованные постановления о возбуждении уголовного дела, нарушения разумных сроков досудебного производства, нарушения при проведении следственных действий и другие нарушения. В 2017 году Генеральный прокурор РФ Ю. Я. Чайка также отметил, что качество следствия повсеместно ухудшается.
Мы считаем, что основной причиной, выявленной нами проблемы, является качественно высокое снижение роли прокурора в уголовном процессе. Если же по УПК РСФСР 1960 года прокурор выступал процессуальным руководителем расследования, то сейчас же его полномочия существенно сокращены. Можно сказать, что, на данный момент, прокурор превратился в наблюдателя со стороны.
Наша точка зрения подтверждается следующими аргументами.
Во-первых, с 2007 года прокурор больше не вправе осуществлять полномочия по возбуждению уголовного дела, следовательно, становится неясно, каким образом прокурор будет полноценно осуществлять уголовное преследование? Так, профессор Копылова приводит множество примеров, когда по сообщениям о преступлении, более года не принимается законного и обоснованного процессуального решения, так как следствие предпочитает игнорировать требования прокурора, мотивируя данный факт различными обстоятельствами.
Во-вторых, прокурор не вправе прекратить уголовное дело, даже незаконное возбужденное. Несмотря на это, не имея полномочий на возбуждение и на прекращение уголовного дела, именно прокурор, на основании ст. 136 УПК РФ, должен принести официальное извинение реабилитированному лицу за причиненный вред, что, по нашему мнению, является абсолютно нелогичным.
В-третьих, у прокурора отсутствуют полномочия по изменению обвинения на менее тяжкое или исключения из него отдельных пунктов при утверждении обвинительного заключения, что также не отвечает требования формальной логики, поскольку именно прокурору придется, в дальнейшем, поддерживать обвинение в суде.
В-четвертых, прокурор практически отстранен от решения вопроса избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. Следствием этого является тот факт, что персонально за законность и обоснованность заключения под стражу никто не отвечает. Мы считаем, что более структурно, ответственно и обоснованно действовал прокурор по УК 1960 г., когда именно он назначал рассматриваемую меру пресечения и персонально со следователем был ответственен за принятое ими решение.
В-пятых, прокурор не правомочен самостоятельно осуществлять следственные действия, хотя в некоторых случаях это являлось бы весьма целесообразным, как было принято — допрос обвиняемого по УК 1960 г. при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, особенно при допросе несовершеннолетних.
Таким образом, на основании всего вышеизложенного, необходимо сделать вывод о том, что, по нашему мнению, было бы логичным возвратить упомянутые нами полномочия прокурора в действующий УПК РФ.
Литература:
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 27.12.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2019).
- Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» от 17.01.1992 № 2202–1 (последняя редакция).
- Силкин Вячеслав Петрович, Лодкин Александр Евгеньевич Практика и проблемы прокурорского надзора за уголовно-процессуальной деятельностью органов предварительного расследования // Пробелы в российском законодательстве. 2017. № 5. Интернет-источник: [URL] https://cyberleninka.ru/article/n/praktika-i-problemy-prokurorskogo-nadzora-za-ugolovno-protsessualnoy-deyatelnostyu-organov-predvaritelnogo-rassledovaniya (дата обращения: 28.01.2019).
- Генеральная прокуратура Российской Федерации [Электронный ресурс] // Портал правовой статистики. — Режим доступа: URL: http://crimestat.ru (дата обращения: 30.01.2018).
