Бурное развитие информационных технологий и средств электронной коммуникации привело к широкому распространению различных, а иногда и довольно нестандартных способов взаимных расчетов, исключающих непосредственное использование наличных денежных средств.
Вполне ожидаемо, что новые технологические решения в этой области вызвали необходимость формирования новых правовых механизмов и подходов, а также их вариантов регулирования и способов контроля со стороны государства.
Еще одно из требований времени заключается в том, что происходящие в этой сфере процессы и явления априори не имеют четких юридических определений, понятного содержания, а во многих случаях воспринимаются неоднозначно и самими регулирующими органами, что создает реальную возможность их применения вне рамок правого поля.
В настоящей статье мы коснемся лишь некоторых из этих явлений, чтобы продемонстрировать их понятийную непроработанность в научной литературе и повседневной практике.
Так, очень часто понятия: «безналичные деньги», «безналичные денежные средства», «безналичные расчеты и платежи», «электронные деньги», «электронные денежные средства», «электронные средства платежа» и «платежная система», а в настоящее время и «цифровые права» используются и воспринимаются как вполне себе синонимы, означающие одно и тоже правовое явление. Многие сюда включают также и «криптовалюты», созданные в результате использования системы «блокчейн».
Приведенную точку зрения проиллюстрируем непосредственно со ссылкой на ряд правовых актов, действующих в российской системе права.
Так, еще Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Информационном письме от 15.01.1998 г. № 26, утвердившем Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм ГК РФ о залоге, указал на невозможность передачи «безналичных денег» в залог по правилам, регулирующим залог вещей, в то же время использовав при этом данный термин, указывающий не на определенный способ расчетов, а на некую форму существования имущественных прав. [3]
Далее, в ФЗ № 161-ФЗ «О национальной платежной системе» законодатель предложил использовать термин «электронные денежные средств» в качестве нового понятия, отличающегося по своему содержанию от безналичных расчетов и фиатных денег (а именно, пунктом 5 ст.5 ФЗ № 161-ФЗ предусмотрен «перевод денежных средств, за исключением перевода электронных денежных средств…»). [8]
При этом в ст.7 законодатель назвал перевод электронных денежных средств одной из форм безналичных расчетов, которая осуществляется оператором электронных денежных средств в том числе и за счет денежных средств, предоставляемых ему юридическими лицами, индивидуальными предпринимателями или физическим лицом (т. е. в реальности за счет фиатных денег).
Однако описанный далее фактический механизм их перечисления полностью технологически полностью воспроизводит механизм учета взаимных обязательств между банками с использованием их корреспондентских счетов.
Таким образом, само содержание этого понятия в функциональном смысле согласно документам ЦБ РФ представляет всего лишь одну из форм безналичных расчетов, указанных в п.2 Правил осуществления перевода денежных средств, утвержденных Положением ЦБ РФ от 19.06.2012 г. № 383-П. [10]
Точка зрения о том, что электронные деньги — это всего лишь способ платежей высказана также в письме Департамента государственной политики в сфере общего образования Министерства образования и науки РФ от 14.05.2018 г. № 08–1184. [6] Удивительно, но одновременно цитируемое письмо отражает и совершенно иной взгляд на правовое содержание анализируемого понятия, поскольку далее государственный орган утверждает, что «следует различать электронные деньги (равны государственным валютам) и «электронные нефиатные деньги (не равны государственным валютам)». То есть все же, это — способ платежа или форма выражения имущественных прав.
Ситуация становится более запутанной, когда мы обращаемся к содержанию информационного письма ЦБ РФ от 14.08.2018 г. № ИН-014–12/54 «О национальной оценке рисков ОД/ФТ», в котором регулятор одновременно также использовал понятия «электронного средства платежа» (ЭСП) и «электронных денег», отождествляя последние с возможностью использования неперсонифицированных (анонимных) ЭСП (владельцами которых выступают физические лица). [7]
Когда же законодатель говорит о платежной системе, то прежде всего использует понятие, приведенное в ФЗ № 161-ФЗ «О национальной платежной системе», согласно которому платежная система — совокупность организаций, взаимодействующих по правилам платежной системы в целях осуществления перевода денежных средств, включающая оператора платежной системы, операторов услуг платежной инфраструктуры и участников платежной системы, из которых как минимум три организации являются операторами по переводу денежных средств (п.20 ст.3 Закона). [8]
То есть под платежной системой законодатель имеет в виду заранее определенное число субъектов, применяющих согласованные между собой способы перевода денежных средств.
При этом Федеральная служба по интеллектуальным правам к платежным системам отнесла также и механизм «блокчейна», указав в Заключении коллегии палаты по патентным спорам от 12.02.2016 г. по заявке № 2013743219, чтоприведенное заявителем обозначение «BITCOIN» воспроизводит название электронной платежной системы, использующей одноименную виртуальную валюту. [4]
Действительно, биткойн является одной из наиболее известных в настоящее время единицей децентрализованной электронной платежной системы, или, как ее еще чаще называют, виртуальной(цифровой) валютой, используемой в сети Интернет.
Согласно представленным в сети Интернет данным указанная виртуальная единица взаиморасчетов была создана в 2009 году с целью применения в системе полностью необратимых сделок, когда электронный взаимообмен между двумя сторонами происходит без третьей стороны — гаранта, и ни одна из сторон, в том числе какой-либо внешний администратор (банк, налоговые, судебные и иные государственные органы), не могла бы отменить, заблокировать, оспорить или принудительно совершить транзакцию. [1]
При этом биткойны как и иные виртуальные единицы взаиморасчетов могут использоваться для обмена на товары или услуги лишь у тех продавцов, которые согласны их принимать, а вот их обмен на обычные валюты происходит через онлайн-сервис обмена цифровых валют, другие платежные системы или обменные пункты.
С этих позиций виртуальные валюты можно рассматривать в виде объекта цифровых прав в понимании, придаваемом ФЗ № 34-ФЗ «О внесении изменений в части 1 и 2 и статью 1124 части 3 ГК РФ». [5]
Как мы видим, приведенные выше ссылки на законы и иные нормативные акты подтверждают нашу позицию об отсутствии четкого понимания действительного содержания указанных правовых явлений.
При этом складывается впечатление, что на сегодняшний день мы имеем четкое представление лишь о том, что такое наличные деньги. Во всяком случае, на территории нашего государства единственной официальной денежной единицей являются рубли, выпускаемые Банком России, который согласно ФЗ № 86-ФЗ «О Центральном Банке РФ (Банке России)» монопольно выполняет эмиссию наличных денег и организует наличное денежное обращение. [9]
Считаем, что все остальные электронные средства платежа следует рассматривать исключительно в качестве способов/механизмов отражения обязательств в сформированных различными способами реестрах взаимных расчетов.
В настоящее время приведенные выше способы/механизмы не имеют четкого концептуального определения, их правовая сущность в качестве самостоятельных расчетных единиц фактически не раскрыта, не выработаны четкие понятия и критерии, способные отграничить указанные способы друг от друга.
Это непонимание объективно вызывает необходимость в «придумывании» собственных объяснений, либо ведет к подмене понятий, зачастую приводящей к логической ошибке, при которой определение предмета включает в себя свойства самого предмета, называемое «запрет круга», или к логической ошибке, при которой неизвестное определяется через неизвестное, называемое «неясность определения».
В действительности, как мы видим, понятия «электронные деньги», «электронные средства платежа», «электронные денежные средства», «безналичные платежи» представляют собой всего лишь различные названия одного и того же механизма безналичных взаиморасчетов/способов платежа.
При этом нельзя не сказать, что необходимость выработки четких правовых подходов к вновь возникшим платежным феноменам никогда не находила отражения в юридической литературе. В частности, в статье «Деньги в бестелесном пространстве» Д. А. Гаврин предлагает основанное на действующем российском законодательстве собственное видение этих явлений.
Согласно его анализу, «электронные денежные средства» и «безналичные денежные средства» представляют собой записи в буквальном смысле слова, а деньги лишь в переносном смысле слова.
По утверждению Д. А. Гаврина, «электронные денежные средства» в настоящее время не обладают своей самостоятельной системой (формами) расчетов, создание которой в принципе возможно, особенно с учетом наличия зарубежного опыта в этой сфере. [2, c.5]
Как указывает автор, в мире существуют три базовых направления регулирования электронных денег в качестве альтернативы фиатных денег: европейское, азиатское и американское, в каждом из которых в целом различные электронные носители записей о взаиморасчетах тем или иным образом приравниваются по способу регулирования и эмиссии к фиатным денежным средствам. Проведя их сравнительный анализ, он предложил для использования в российском финансовом пространстве за основу любой из них, либо создание некоего нового варианта по аналогии с уже существующими. [2, c.7]
Высказанные Д. А. Гавриным предложения мы находим обоснованными и актуальными даже с учетом того, что они были сделаны им еще в 2016 г.
Бурное развитие электронно-информационных технологий, в том числе и в платежно-финансовой сфере, ожидаемо вело к ответной реакции законодателя, устанавливающей ее адекватное регулирование.
Поэтому можем предположить, что приведенный выше ФЗ № 34-ФЗ «О внесении изменений в части 1 и 2 и статью 1124 части 3 ГК РФ» в какой-то мере выступил в качестве ответной реакции на новые вызовы информационного пространства, вводя в гражданский оборот на территории России термин «цифровые права», и одновременно закрепляя его в качестве объекта гражданских прав в ст.128 ГК РФ.
При этом согласно вновь введенной ст.141–1 ГК РФ, под цифровыми правами законодатель предлагает понимать названные в таком качестве в законе обязательственные ииные права, содержание иусловия осуществления которых определяются всоответствии справилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. [5]
Если обратиться к Википедии, то цифровые права — это права человека, заключающиеся в праве людей на доступ, использование, создание и публикацию произведений, доступ и использование компьютеров и иных электронных устройств, а также коммуникационных сетей, в частности, к сети интернет. Другими словами, это права людей на получение возможности доступа к сети Интернет и пользованию ею в своих целях. [11]
Из Словаря и энциклопедии на Академике следует, что цифровые права человека — это расширение и применение универсальных прав человека к потребностям общества, основанного на информации. То есть это безусловная доступность каждому человеку информации, которая непосредственно вытекает из общественных потребностей предоставляемой в связи с эволюционно-технологическим прогрессом. [12]
Таким образом, цифровые права не тождественны понятию электронных денег/денежных средств и т. д., поскольку формируются на основе информационной системы, а не регулятором.
Логика законодателя в очередной раз становится непонятной, поскольку содержание нового объекта имущественных прав определяется не правовой нормой, а правилами некой информационной системы, отвечающей пока непонятно каким признакам. В очередной раз мы получаем неизвестное через неизвестное, которое при этом не работает по принципу: «минус на минус дает плюс» как в математике с ее давно устоявшимися и доказанными законами.
Как нам кажется, в данном случае не работают и законы формальной логики, которые очевидно указывают на то, что понятие должно быть ясным, «не содержать в себе круга» и не доказывать «Х» через «Y».
Что в очередной раз хотел сказать законодатель этим новым понятием, какое действительное содержание он в него вкладывает, что оно заменяет или объединяет, пока не ясно.
К чему это может привести? Начнем с того, понятие «цифровые права» не тождественно понятию «электронных денег» как способу платежа.
Из процитированного нами законодательства и нормативных актов следует, что ни те, ни другие не являются денежной единицей, не выпускаются Банком России, не регулируются другими законами и подзаконными актами.
При этом те и другие существуют лишь в специализированных системах, в виде цифрового кода, т. е. в виде определенной записи между минимум двумя объединениями, которые условились между собой, что какая-то единица измерения, например БИДОИН, уравнивается с наличными деньгами и используется как средство расчетов, опять же, только между этими объединениями. А называть их можно по-разному: «бонусы», «баллы», «кэшбэк», «фидбэк» и прочее.
Во всяком случае, абсолютно любое лицо, имеющее соответствующие технические средства, имеет возможность предложить информационному пространству подобный продукт. Скажем, создать свою «валюту», установить порядок проведения электронных операций определенным образом, ввести процент за «ввод и вывод» средств, поскольку наличные (фиатные) деньги будут необходимы и в этом случае.
Например, как мы ранее указывали, в приложении к заключению от 16.08.2012 г. Федеральная служба по интеллектуальным правам вполне открыто относит к этому виду деятельность по оплате сервисов различными методами, включая WebMoney, наличные, кредитные карты, Яндекс. Деньги и СМС, указывая, что «правообладатель знака занимается управлением платежной системой, позволяющей потребителям — держателям специальных карт «Копилка» осуществлять рассылку СМС, накопления на карточку для оплаты определенных услуг, оказываемых партнерами указанной компании, проводить маркетинговые исследования и осуществлять электронную торговлю с использованием Интернет-магазина» (заявка № 2011715785). [4]
Как мы видим, подобная деятельность вполне соответствует действующему законодательству. Вы скажете — нет? Что законом установлено разделение денежных средств на анонимные и не анонимные, т. е. на электронные фиатные деньги и электронные не фиатные деньги.
Как же в таком случае трактовать ст.27 ФЗ № 86-ФЗ «О Центральном банке РФ (Банке России)», согласно которой наличные деньги в рублях — единственная официальная денежная единица на территории нашего государства и выпускаются Банком России, выпуск других денежных единиц и денежных суррогатов запрещается. [9]
То есть, все-таки «электронные деньги» — это всего лишь способ/механизм/технология платежа, как и безналичные расчеты и электронные средства платежа.
Следовательно, использование понятия «электронные деньги» в придаваемом регулятором смысле нельзя признать юридически корректным и принимать в правовом поле в качестве самостоятельного.
Зачем в таком случае в принципе нужны одновременно три различные понятия, фактически объясняющие одни и те же процессы? Для каких целей?
Приходится констатировать, что очередной виток «эволюционной» необходимости их самостоятельного существования в правовом поле пока не смог произойти.
Литература:
- Биткойн [Электронный ресурс]: https://ru.wikipedia.org/wiki/Биткойн (Дата обращения 29.03.2019).
- Гаврин Д. А. Деньги в бестелесном пространстве // Закон. 2016. № 12. с. 70–79.
- Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о залоге: Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 26 от 15.01.1998 // Вестник ВАС РФ. 1998. № 3.
- Об отказе в государственной регистрации товарного знака: Заключение Палаты по патентным спорам от 12.02.2016 (Приложение к решению Роспатента от 16.03.2016 по заявке № 2013743219) // [Электронный ресурс]: Доступ из СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 24.01.2019).
- О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 18.03.2019 № 37-ФЗ // Российская газета. 20.03.2019. № 60.
- О направлении информации (вместе с «Методическими рекомендациями о размещении на информационных стендах, официальных интернет-сайтах и других информационных ресурсах общеобразовательных организаций и органов, осуществляющих управление в сфере образования, информации о безопасном поведении и использовании сети «Интернет»): Письмо Минобрнауки России от 14.05.2018 № 08–1184 // Вестник образования России. 2018. № 15.
- О национальной оценке рисков ОД/ФТ (вместе с «Публичным отчетом. Национальная оценка рисков легализации (отмывания) преступных доходов. Основные выводы 2017–2018", «Национальной оценкой рисков финансирования терроризма. Публичный отчет 2017–2018"): Информационное письмо Банка России № ИН-014–12/54 от 14.08.2018 // Вестник Банка России. 29.08.2018. № 64.
- О национальной платежной системе (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2019): Федеральный закон от 27.06.2011 № 161-ФЗ (ред. от 28.11.2018) // Российская газета. 30.06.2011. № 139.
- О Центральном банке Российской Федерации (Банке России) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2019): Федеральный закон (ред. от 27.12.2018) № 86-ФЗ от 10.07.2002. // Российская газета. 13.07.2002. № 127.
- Положение о правилах осуществления перевода денежных средств (утв. Банком России 19.06.2012 № 383-П) (ред. от 11.10.2018) (Зарегистрировано в Минюсте России 22.06.2012 № 24667) (с изм. и доп., вступ. в силу с 06.01.2019) // Вестник Банка России. 28.06.2012. № 34.
- Цифровые права [Электронный ресурс]: https://ru.wikipedia.org/wiki/Цифровые_права (Дата обращения 29.03.2019).
- Цифровые права человека [Электронный ресурс]: https://technological_reality.academic.ru/61/цифровые_права_человека (Дата обращения 29.03.2019).
