Теоретико-методологические проблемы изучения национализма в зарубежной историографии XX–XXI веков



Статья посвящена анализу теоретико-методологических проблем изучения национализма в зарубежной историографии XX-XXI вв.

Ключевые слова: идеологическая доктрина, национализм, культурный код, либеральный гуманизм, междисциплинарные исследования.

Специфическая идеологическая доктрина современности, сыгравшая ключевую роль в политической мобилизации масс и в отличие от «классических» идеологий продолжающая набирать обороты на рубеже XX-XXI веков — национализм. Эта идеология отличается от идеологий, старых и новых, и соответственно от инспирируемых ими политических движений. Она дает национальным движениям «особые смыслы, образы и понятия (например, «народ», «родина», подлинность, судьба и независимость), которые придают национализмам их мобилизующую привлекательность и направленность.

Когда-то в советское время национализм трактовался как идеология национального превосходства и национальной исключительности и безоговорочно отвергался, как несоответствующий коммунистическим идеалам [1, с.878]. В Западной Европе национализм был той идеологией сплочения, которая способствовала становлению национальных государств. Действительно, национализм возник в ходе борьбы третьего сословия против монархического правления за общенародное представительство. На его знамени было начертаны великие слова: «Свобода, равенство, братство». Это означало отмену сословного строя и превращение всего народа государства в нацию, или субъект политического развития. В этом качестве национализм возглавил крупные социальные революции и, по сути, положил начало новой эре, связанной с кардинальным изменением общественного строя и обеспечением всем гражданам социального равенства [2].

Вместе с тем, имея дело с обществом, национализм не ограничивается политической сферой. Победивший национализм вскоре обнаруживал, что завоевание политической власти еще не решало всех проблем. Ведь, как верно замечал Э. Геллнер, сплочение нации требовало введения общего культурного кода, которое в немалой степени обеспечивалось выработкой единого литературного языка [3].

В последние несколько десятилетий этот вопрос о современном или древнем характере наций стал основным в исследовании национализма. Современный рост этнического национализма в разных частях света поставил вопросы об истоках, природе и последствиях национализма еще более остро. Последнее десятилетие ознаменовалось феноменальным ростом национализма и его изучения. Предметом теоретического интереса национализм стал сравнительно недавно — в 1920-е гг. Первопроходцами в этой исследовательской сфере стали американские историки Ханс Кон и Карлтон Хайес. Ханс Кон (1891–1971) — уроженец Праги, находясь в Иерусалиме, исследовал ближневосточное националистическое движение, издал работу «Национализм» в 1922г. Карлтон Хейес (1882–1964) — профессор Колумбийского университета, опубликовал в 1926г. «Очерки национализма» [4, с.40–45]. Их труды в 1930–40-е гг. заложили так называемое «историческое национализмоведение», которое сохраняло значительное влияние вплоть до 1960-х гг. И это влияние распространилось не только на англо-американскую литературу. В Европе среди специальных трудов посвященных изучению национализма следует выделить таких авторов как Теодор Шидер и Ойген Лемберг. Особого внимания заслуживает чешский историк Мирослав Крох, работа которого после ее перевода с немецкого на английский язык оказала влияние на англо-американское национализмоведение [5].

Историография национализма, основы которой были заложены X. Коном и К. Хайесом, получила наименование «либеральной» по той причине, что национализм рассматривается в ее рамках как «часть истории свободы» (выражение X. Кона). В эту историю X. Кон включает Гердера, Руссо и многих других мыслителей, привычно ассоциируемых с идеями Просвещения и либерального гуманизма. Будучи поначалу эмансипаторским движением — истоки национализма X. Кон возводит к Французской революции — национализм со временем приобрел антилиберальные черты. Таким образом, история национализма — это история деградации либеральной идеологии. Аналогичным образом К.Хайес рассматривает историю национализма как историю вырождения либерально-гуманистической идеи в реакционную, эгоистическую и насильственную. Остается неясным, почему идеология, описываемая как либерально-гуманистическая, дала в ходе её применения прямо противоположные своему содержанию результаты. Почему на входе мы имеем дело с освободительным порывом и человеколюбием, а на выходе — с агрессивностью, тиранией и человеконенавистничеством? Отдавая отчет в правомерности подобных вопросов, X. Кон ввел разделение национализма на «западный» и «восточный». Первый — рационалистический и либеральный — возникает в передовых странах Западной Европы. Второй — иррациональный и нелиберальный — в отсталых странах Восточной Европы, в России и Азии [4, с.50–52].

В 1950-е гг. монополия историков на изучение национализма была нарушена социологом и политологом Карлом Дойчем. К.Дойч был увлечен модной тогда кибернетикой и попытался включить исследование национализма в универсальную «теорию коммуникации» [6]. В 1964 г. была опубликована программная статья Эрнеста Геллнера «Thought and Change» (Мысль и изменение). В ней была изложена теория национализма, которой было суждено оказать серьезное влияние на последующие работы в сфере изучения национализма. Но в тот момент работа Э.Геллнера не была практически замечена международной научной общественностью.

1983 г. стал поистине тем годом с которого началась новая эпоха в области изучения национализма. В этот год почти одновременно вышли в свет эпохальные труды Э.Геллнера «Нации и национализм» и Бенедикта Андерсона «Воображаемые сообщества», а также сборник статей под редакцией Эрика Хобсбаума и Теренса Рэйнджера «Изобретение традиции» [3;7;8]. Эти работы радикально изменили исследовательскую ситуацию. После них стало невозможно писать о национализме так, как о нем писали раньше. Без явной или скрытой отсылки к этим авторам (в виде развития их идей или отталкивания от них) сегодня не обходится ни одно серьезное исследование о национализме. Поэтому, по Геллнеру, нации не создают национализм. Скорее националистические движения определяют и создают нации. В действительности, «национализм — это не пробуждение национального самосознания: он изобретает нации там, где они не существуют, но он нуждается в ранее существовавших отличительных признаках, даже если они, как было отмечено, исключительно негативны» [3, с.168].

Национализм — это страстное стремление обрести норму нации, которую Геллнер на этом этапе определял как крупное, обладающее общей культурой, непосредственное анонимное общество. Люди становятся националистами, заключал Геллнер, вследствие «подлинной объективной практической необходимости, подчас не очевидной», поскольку «именно потребность роста порождает национализм, а не наоборот» [3, с.168]. Таким образом, национализм обеспечивает разделение мира на замкнутые системы и служит гарантией от новой имперской тирании.

О российской литературе по интересующей нас теме приходится говорить отдельно. Господство догматического марксизма-ленинизма блокировало саму возможность научного изучения национализма. Поэтому качественных исследований о национализме на русском языке долгое время не существовало. Прорывом стали публикации известного советского и российского этнолога и антрополога Валерия Тишкова [9–12]. В. А. Тишков открыто порвал с советской интеллектуальной традицией в области изучения «национальных отношений», обвинив эту традицию в имплицитном национализме. В течение 1990-х гг. был опубликован ряд серьезных исследований национализма других российских авторов: Алексея Миллера, Леокадии Дробижевой, Виктории Коротеевой, Ольги Малиновой, Сергея Соколовского, Сергея Чешко [13–22].

В течение 1980–90-х гг. формируется междисциплинарное национализмоведение, вклад в которое вносят социология, политология, социальная и культурная антропология, политическая экономия, история культуры и сравнительное литературоведение, психология. При этом самих исследователей редко удается отнести к одной из этих дисциплин. Большинство из них сознательно строят свою работу как междисциплинарную. В своей работе мы попытались раскрыть проблемы изучения этнонационализма в новейшее время, опираясь на междисциплинарные исследования. В этом смысле важными представляются выводы, к которым приходят представители психологии, оценивая воздействие пропаганды и идеологии на массовое сознание. Психолог И. Ю. Киселев рассматривал «самоопределение» как элемент психологического процесса «адаптации... к новым условиям», который еще далеко не завершен. В своей работе он отмечает, что над значительной частью правящего класса (да и в массовом сознании) довлели и по сей день довлеют традиции и идейно-психологическая инерция, которые тянут к объективно невозможной ныне политике прошлого [23].

Теоретико-методологическая основа данного исследовательского проекта включает в себя классические и современные научные концепции, позволяющие применить на практике сформулированные в политологии, социологии, социальной философии методологические подходы. В частности, использовались концепции Б.Андерсона, Э.Геллнера, Э.Хобсбаума, Р.Брубейкера, Ю.Хабермаса, Мишеля Фуко (Benedict Anderson, Eric Hobsbawm, Ernest Gellner, Jurgen Habermas) [2; 4; 7; 24–30].

В настоящее время Мишель Фуко является одним из наиболее цитируемых авторов в области современной философии и теории культуры. В 1990-е годы были переведены на русский язык и опубликованы практически все основные произведения этого автора. Однако отечественному читателю остается практически неизвестной деятельность Фуко-политика, нашедшая свое отражение в многочисленных статьях и интервью. Среди тем, затронутых Фуко: проблема связи между знанием и властью, изменение механизмов функционирования власти в современных обществах, роль и статус интеллектуала, судьба основных политических идеологий XX столетия [25].

Мы предлагаем термин заимствованный из работ М.Фуко, Ю.Хабермаса для обозначения власти, реализуемой в СМИ и радио — дискурсивная власть, понимаемая как способность управлять массовым сознанием посредством знаково-символического описания и интерпретирования социокультурной реальности, целенаправленного изменения гносеологических и аксиологических координат личности; доказана взаимосвязь политической власти информационного типа, дискурсивной власти средств массовой коммуникации и культуры индустриального общества.

На теоретико-методологическую часть нашего исследования большое влияние оказала книга британского историка Энтони Смита «Национализм и модернизм» [31]. По признанию автора книга стала результатом многолетних семинаров для студентов и многочисленных дискуссий в студенческой аудитории о теме национализма. Профессор Лондонской школы экономики Энтони Д. Смит прослеживает сложную эволюцию представлений о таком противоречивом явлении как национализм. Обзор различных теорий национализма является первым всеобъемлющим теоретическим исследованием проблемы за последние сорок лет. Книга представляет собой сжатый и сбалансированный путеводитель по дискуссиям о национализме, что делает ее незаменимым чтением для всех, кто заинтересован в получении полного и ясного представления об этом феномене.

Главный вывод, к которому приходит профессор Смит — национализм в западном понимании не является ни исключительно достоянием древних, ни героическим во имя страны. Это феномен, более характерный для современности, нежели для древнего мира. В последние несколько десятилетий этот вопрос о современном или древнем характере наций стал основным в исследовании национализма. Современный рост этнического национализма в разных частях света поставил вопросы об истоках, природе и последствиях национализма еще более остро. Последнее десятилетие ознаменовалось феноменальным ростом национализма и его изучения.

Проблема возникновения национализмов в бывших колониях и конструирования новой макрополитической идентичности в Центральной Азии, на арабском Ближнем Востоке и Северной Африке, Западных Балканах исследовалась при помощи работ Т.Мартина, Р.Брубейкера, Ф.Хирш, Ю.Слезкин (Francine Hirsch, R.Brubaker, J.Slezkin) [32–37].

Хотелось бы отметить, что книга Терри Мартина (Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and nationalism in the Soviet Union, 1923–1939. Ithaca, L.: Cornell UP, 2001) подтолкнула к данному исследовательскому проекту, более интенсивному изучению проблемы советской национальной политики в Казахстане в 1950–60-е гг. Книга Мартина — пример высококлассного исследования наиболее сложного периода в истории советской национальной политики — межвоенных лет, 1920–30-х гг. Мартин заканчивает свое исследование предвоенной эпохой. По нашему мнению, после 1945 г. произошли принципиальные изменения в сфере национальной политики и межэтнических отношений в СССР. Опора на работу Мартина и дискуссии с ним, помогут уточнить, дополнить, а возможно даже и переосмыслить феномен национализма в истории ХХ века в нашем исследовании. Нам хотелось бы использовать в проекте сравнительно-описательный метод. Сравнивая методы и способы национального строительства в Центральной Азии и на Ближнем Востоке в XX веке [37].

Известный американский исследователь Роджерс Брубейкер в своей книге «Этничность без границ» бросает вызов так называемому общепринятому «группизму» в подходе при изучении проблемы национализма. Он отмечает, что журналисты, политики и исследователи описывают этнические, расовые и национальные конфликты как борьбу внутренне однородных этнических групп, отделенных от других подобных групп непроницаемыми границами. Но Брубейкер не просто обращается к стандартным конструктивистским метафорам «текучести» и «множественности» идентичности. Конструктивизм, по его мнению, сам превратился в набор клише. Его книга предлагает перейти от изучения идентичности к изучению идентификации, от групп к проектам создания групп, от общей культуры к категоризации, от сущности к процессу. Брубейкер показывает, что этничность, раса и нация представляют собой не объекты внешнего мира, а способы его видения, интерпретации и репрезентации [33].

В анализе проблем конструирования новых национальных идентичностей в Советской Центральной Азии использовались работы позволяющие составить адекватное представление об его основных причинах и ключевых особенностях. Был использован метод сравнительного анализа, позволяющий сопоставить проблемы национальной политики большевиков в 1920–30-е гг. и национальной политики руководства СССР в 1950–60-е гг. В этом смысле с концептуально-методологической точки зрения очень важными и ценными для нашего исследования являются труды известного современного российского востоковеда С. Н. Абашина [38;39]. Автор, основываясь на обширном источниковом и фактологическом материале анализирует канву событий в ХХ веке, приведшем к образованию современных узбекской и таджикской наций. По его справедливому замечанию: «К началу XX века Средняя Азия представляла собой крайне фрагментированное общество, которое состояло из множества коалиций, созданных на различных принципах. Эти коалиции быстро возникали, отчаянно боролись за выживание, трансформировались и часто гибли в соперничестве между собой, исчезая во взаимной конкуренции или подчиняясь друг другу» [38, с.14]. Из этой сложной мозаики межплеменных, межродовых, межрегиональных взаимоотношений, сквозь бурные перипетии событий ХХ века, рождались современные нации постсоветской Центральной Азии. Нельзя не отметить оригинальность и логичность суждений автора в ходе его умозаключений.

Значительным шагом в изучении теории и истории этой проблемы стали труды историка из США пакистанского происхождения Адиба Халида [40]. Его работа стала, по существу, первой в исторической литературе серьезной попыткой осветить истоки становления этнической идентичности в Туркестане. В книге показывается как в начале XX в. в среднеазиатском обществе возникло сильное общественное движение джадидов, которое включало в себя элементы как мусульманского интеграционного проекта, так и националистического пантюркистского. Это движение питалось из многих источников. Главными из них были татарско-тюркская общественная мысль в Российской империи и идеология младотюрков Османской империи. Часто проводниками идей пантюркизма в Средней Азии были казахские (или как говорили на рубеже XIX-XX вв. — киргизские) националисты. Определенное влияние на умы джадидов оказывали также реформистские взгляды индийских и афганских мусульман, но пантюркизм, безусловно, играл основную роль. Политическим идеалом зарождающегося среднеазиатского национализма был проект «Большого Туркестана», который мог включать в себя и Туркестанский край, и Степной край, и Бухару с Хивой. Среднеазиатская элита предпочитала называться «тюрками», реже — «узбеками», которые считались восточной ветвью «тюрок». А.Халид бесспорно внес большой вклад в историографию исследуемой проблемы. Именно ему принадлежит идея о том, что решающий вклад в становлении современных этнических идентичностей Центральной Азии принадлежит движению джадидов. Идея «Большого Таджикистана» была сформулирована в виде концепции «Исторического Таджикистана», которую одним из первых обосновал таджикский историк Н. Негматов [41].

Специалистам давно известно, что развитие националистических движений и становление национальных государств сопровождается бурной активностью по конструированию национального мифа, призванного привить обществу или этнокультурной группе общенациональное самосознание и обеспечить крепкую солидарность, так необходимые для успешного нациестроительства. Так было в XIX в., ставшем золотым веком формирования национальных государств, это продолжалось и в XX в. в условиях распада империй и колониальной системы, то же происходит на наших глазах в начале XXI в., когда новые государства жадно ищут достойное для себя место в мировом сообществе. Ещё недавно обсуждался вопрос о конце истории в смысле противоборства идеологий и путях развития гуманитарного знания в эпоху глобализации. Но едва ли не самым интересным феноменом этой эпохи стал всплеск интеллектуального и общественного национализма. И в этом смысле значительным вкладом в историографию проблемы стали труды известного специалиста этого направления Виктора Шнирельмана [42; 43]. В трудах этого автора представлены многообразие, региональная и хронологическая пестрота бытующих сегодня исторических фальшивок, являющихся характерным признаком формирования этнократических движений в современной мире [44].

Богатый материал для размышлений и выводов дали труды политических лидеров стран Центральной Азии [45; 46]. Конечно, основная задача этих трудов, идеологическая и политическая легитимация новых независимых государств, возникших в постсоветской Центральной Азии. Вместе с этим, интересно и важно для нашего исследования взгляды лидеров Узбекистана и Таджикистана на историю своих стран и логические умозаключения относительно политической природы суверенитета в современную эпоху. Президент Таджикистана Э. Рахмонов свою книгу «Таджики в зеркале истории» начинает с вопросов: «...Кто мы, откуда, из каких корней произросли? Кто были наши первые предки, из каких краев они пришли, в каких пределах жили?..» [46, с.125]. Автор подчеркивает огромную роль истории для таджикского самосознания: «...один из главных источников истинного национального самосознания — это постоянное обращение к героическому прошлому своего народа…» [46, с.125]. Не находя в современности желаемого «Большого Таджикистана», таджикский национализм ищет его в прошлом и размышляет над вопросом, почему нынешний Таджикистан не соответствует национальному идеалу.

Исследование национализма, как политико-идеологического явления ХХ века и современности, не только с теоретической, но и с практической точек зрения представляет несомненный научный и политический интерес. В связи с развалом СССР, вопросы межэтнических, межнациональных отношений приобрели большую актуальность. Изучение данных проблем важно для проведения взвешенной внутренней и внешней политики независимого Казахстана.

Литература:

1. Советский энциклопедический словарь. М., 1978
2. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. М., 1998.
3. Геллнер Э. Нации и национализм М.1991
4. Малахов В. С. Национализм как политическая идеология: учебное пособие). М., 2005.
5. Hroch M. Social Preconditions of National Revival in Europe. A Comparative Analisis of the social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.
6. Deutsch K. Nationalism and Social Communication. An Inquiry into the Foundations of Nationality 1953. 2 nd ed. Cambridge, Mass. And NY: The Technology Press of the Massachusetts Institute of Technology and John Wiley, 1966
7. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.
8. Eric Hobsbawm, Terence Ranger: The Invention of Tradition. Cambridge University Press, Cambridge 1992
9. Тишков В. А. Национальности и национализм в постсоветском пространстве (исторический аспект)//Этничность и власть в полиэтничных государствах: материалы международной конференции 1993 г. М., 1994.
10. Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1997
11. Тишков В. А. Забыть о нации//Вопросы философии. 1998, № 9
12. Тишков В. А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003.
13. Миллер А. И. О дискурсивной природе национализмов//Pro et Contra. 1997, Т.2, № 4;
14. Украина как национализирующееся государство//Pro et Contra. Т.2, № 2. Весна 1997. с.85–98;
15. Дробижева Л., Аклаев А., Коротеева В., Солдатова Г. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996;
16. Дробижева Л. Социально-культурная дистанция как фактор межэтнических отношений//Идентичность и конфликт в постсоветских государствах/ Под ред. М. Б. Олкотт, В. А. Тишкова, А. А. Малашенко. М., Московский центр Карнеги, 1997. с.43–63;
17. Коротеева В. «Воображенные», «изобретенные» и «сконструированные» нации: метафора в науке//Этнографическое обозрение. 1993. № 3;
18. Коротеева В. Существуют ли общепринятые истины о национализме?// Pro et Contra. 1997.т.2. № 3. с.185–203;
19. Коротеева В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М., 1999;
20. Малинова О. Либеральный национализм (середина XIX — начало ХХ века). М., 2000;
21. Соколовский С. Парадигмы этнологического сознания//Этнографическое обозрение, 1994, № 2. с.3–17;
22. Чешко С. Распад Советского Союза: этнополитический анализ. 2-е изд. М., 2000.
23. Киселев И. Ю. Психологические аспекты адаптации России и россиян к новым реальностям меняющегося мира // Миропорядок после балканского кризиса: новые реалии меняющегося мира. Материалы конференции. Москва, 1–2 ноября 1999 г./Гл.ред. А.Кулик. М., 2000
24. Брубейкер Р. Этничность без групп. М., 2012.
25. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.
26. Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические выступления, статьи и интервью. М., 2002.
27. Хабермас Ю. В поисках национальной идентичности: Философские и политические статьи. Донецк: Донбасс, 1999.
28. Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории. М., 2001.
29. Хабермас Ю. Политические работы. М., 2005.
30. Хабермас Ю. Расколотый Запад. М., 2008.
31. Смит Энтони Д. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М., 2004
32. Brubaker R. Nationhood and the National Question in the Soviet Union and Post-Soviet Eurasia: An Institutional Account// Theory and Society. 1994. Vol. 23. № 1. P. 47–78].
33. Брубейкер Р. Этничность без границ. М., 2012.
34. Francine Hirsch, Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union (Ithaca: Cornell University Press, 2005)
35. Yuri Slezkine, “The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Promoted Ethnic Particularism,” Slavic Review 53, no. 2 (1994): 414–452.
36. Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and nationalism in the Soviet Union, 1923–1939. Ithaca, L.: Cornell UP, 2001
37. Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР 1929–1939 гг. М., 2011
38. Абашин С. Н. Национализмы в Средней Азии: в поисках идентичности. СПб, 2007
39. Абашин С. Н. О самосознании народов Средней Азии//Восток.1999. № 4
40. Khalid A. The Politics of Muslim Cultur Reform: Jadidism in Central Asia. Berkeley; Los Angeles; London, 1998
41. Негматов Н. Таджикский феномен: теория и история. Душанбе, 1997.
42. Национализм в мировой истории / под ред. В. А. Тишкова, В. А. Шнирельмана; Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН. М., 2007
43. Шнирельман В. Ценность прошлого: этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов. М., 2000.
44. Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов. М., 2011.
45. Каримов И. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Ташкент, 1997.
46. Рахмонов Э. Таджики в зеркале истории. Кн.1. От арийцев до Саманидов. Душанбе, 1999