В данной работе исследованы особенности семейных взаимоотношений как один из факторов, влияющих на появление и развитие расстройств пищевого поведения.
Ключевые слова: расстройства пищевого поведения, нервная анорексия, нервная булимия, семейные взаимоотношения, семья.
Расстройства пищевого поведения (РПП) — это одна из актуальнейших проблем современного мира в области физического и психического здоровья. Данные, приведенные Национальной Ассоциацией Пищевых Расстройств в США, показывают, что количество человек, страдающих от разного рода пищевых расстройств достигает семидесяти миллионов, самый высокий уровень смертности зарегистрирован среди больных нервной анорексией [5]. Этим расстройствам подвержены, прежде всего, девушки-подростки и молодые женщины (доля женщин по отношению к мужчинам определяется как 10:1–20:1) [7].
Большинство ученых разделяют общую идею о том, что нарушения пищевого поведения представляют собой сложные, мультифакторные заболевания, которые являются результатом взаимодействия генетических, социокультурных и психологических факторов [2]. Невозможно отрицать важность влияния семейных взаимоотношений на расстройства пищевого поведения. Часто семейное окружение стремится привить дочерям такие ценности, как успех и правильность, подчинение правилам и семье. Такая позиция провоцирует у детей развитие перфекционизма, а также ощущение постоянного напряжения внутри семьи. Многие исследователи выделяют в качестве фактора формирования устойчивой детской самооценки влияние родителей [8]. Стойкость, постоянство воспитательных воздействий на детей со стороны всех членов семьи — это основные факторы, которые отличают семью от других институтов [10]. В психодинамическом подходе лидирующая роль отводится непреодолимым архаичным комплексам, например, комплексу Электры. Этот подход предлагает гипотезу о том, что причина возникновений РПП кроется в негативно окрашенных семейных взаимоотношениях [9].
Как уже было отмечено, многие исследователи, рассматривая причины появления РПП, придают большое значение роли семьи и родительской психопатологии в частности. Считается, что альянсы, конфликты или паттерны взаимодействия внутри семьи могут влиять на развитие РПП [11]. Существует гипотеза о том, что расстройства питания у подростка могут играть функцию отвлекающего фактора, который переносит внимание от базовых конфликтов в семье, таких как супружеские разногласия, направляя его на более очевидную (симптоматическую) проблему [6]. Известно также, что семья оказывает большое влияние на формирование ценностей подростка, следовательно, определенное поведение членов семьи может влиять на отношение подростка и к питанию [1]. Например, мать, которая крайне озабочена своим весом, использует диеты и призывает дочь к подобному поведению, может ненамеренно повлиять на начало развития РПП [7]. Аналогичным образом родители, которые проявляют безразличие, слишком требовательны и критично настроены могут сильно влиять на самооценку подростка и провоцировать развитие такого РПП как нервная булимия [7].
Несмотря на обширные и многочисленные исследования в данной области по-прежнему остается невозможным точно определить причины развития этих расстройств, а соответственно, эффективно лечить пострадавших и предупреждать болезни у тех, кого они пока не затронули.
Мы исходим из предположения, что существуют особенности семейных взаимоотношений у девушек, имеющих расстройства пищевого поведения. Для достижения данной цели мы провели релевантную диагностику по методикам, способным выявить характер семейных взаимоотношений.
В данном эмпирическом исследовании приняло участие 60 человек в возрасте от 16 до 24 лет. Для того, чтобы выявить особенности семейных взаимоотношений девушек с РПП, мы сравнили их с семейными взаимоотношениями девушек, не имеющих РПП. С этой целью были сформированы две группы. Первая группа (30 человек) — это девушки, имеющие различные формы РПП (15 с нервной анорексией, 11 с нервной булимией, и 4 с компульсивным перееданием). Вторая группа (30 человек) — девушки, не имеющие РПП.
Для проверки выдвинутой гипотезы были использованы следующие методики: опросник «Анализ семейной тревоги» (Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис) [4]; методика «Семейно-обусловленное состояние» (Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис) [4]; проективный тест «Семейная социограмма» (Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис), который относится к рисуночным проективным тестам [3]. Опросник «Анализ семейной тревоги» отражает общий фон переживаний индивида, связанный с его позицией в семье. Методика «Семейно-обусловленное состояние» направлена на выявление психотравмирующих состояний в семье и представляет собой интервью, специально направленное на выяснение трех состояний — общей удовлетворенности, нервно-психического напряжения и семейной тревожности. Тест «Семейная социограмма» позволяет выявить положение субъекта в системе межличностных отношений и, кроме того, определить характер коммуникаций в семье — прямой или опосредованный.
Полученные количественные данные были подвергнуты статистической обработке, имевшей целью определение достоверности различий у испытуемых, имеющих и не имеющих РПП. Для этого осуществлялся расчет Манна-Уитни. Статистическая обработка проводилась с помощью пакета SPSS Statistics v.22.
Результаты по методике «Анализ семейной тревоги» показали, что 60 % испытуемых с РПП склонны испытывать чувство вины, тревоги и напряжения в семье, что, в свою очередь, указывает на неблагоприятные отношения в семье, в которых отсутствует понимание и доверие. Тревожная и напряженная обстановка свидетельствует об отсутствии близости, тепла и психологического комфорта между участниками исследования и их членами семьи. Соответственно, такая обстановка не может не оказывать негативное влияние на течение болезни. Было также выявлено, что, такие девушки чаще испытывают тревожность (83 %) и напряженность (78 %), хотя нередко испытывают и чувство вины (67 %). Это свидетельствует, что девушки с РПП практически в одинаковой степени склонны испытывать все перечисленные чувства.
Несколько иная картина была выявлена среди девушек, не имеющих РПП. Так, наличие чувства вины, тревожности и напряжения было выявлено лишь у 13,5 % девушек. Т. е. можно предположить, что переживание подобных чувств характерно именно для девушек, имеющих различные формы РПП, что указывает на связь этих показателей именно с нарушениями питания. Также нам удалось выявить, что уровень общей тревожности в семье выше у девушек с расстройствами пищевого поведения. Ощущение общей тревожности еще раз подчеркивает дискомфорт, который испытуемые с РПП испытывают, находясь в семье. Достоверность различий мы доказывали при помощи U-критерия Манна-Уитни. Были выявлены достоверные различия между группами девушек (U=240,5, при р=0,003). Полученные результаты позволяют сделать вывод о том, что каждодневный уклад в семье, совместное проживание с членами семьи вызывает у испытуемых с РПП тревогу, в то время как у испытуемых без РПП тревога наблюдается в меньшей степени.
Таким образом, полученные данные свидетельствуют, что уровень общей тревожности в семье выше у девушек с расстройствами пищевого поведения. Это означает, что эти девушки испытывают опасения, страхи и сомнения, которые касаются семьи. Они могут испытывать неадекватное чувство ответственности за происходящие негативные события в семье, ощущать, что от них ничего не зависит или что выполнение семейных обязанностей является непосильной ношей. Причина зачастую кроется во внутренней неуверенности, которая, если вытесняется и не осознается человеком, перерастает в чувство тревоги. Низкий уровень тревожности по данной шкале у условно здоровых девушек приводит нас к выводу о том, что расстройства пищевого поведения оказывают влияние на взаимоотношения индивида с семьей и на то, как индивид воспринимает эти отношения.
Следующим шагом в эмпирическом исследовании было проведение интервью, направленного на выяснение общей удовлетворенности, нервно-психического напряжения и семейной тревожности у девушек, имеющих и не имеющих различные формы РПП (по методике «Семейно-обусловленное состояние»). Состояния общей неудовлетворенности и нервно-психического напряжения констатируются при показателях выше 24, а состояние семейной тревожности — при показателях выше 25.
Было выявлено, что средние значения по шкале состояния общей неудовлетворенности для девушек с РПП равен 37,97, а для девушек без РПП — 23,03. Это свидетельствует о том, что девушки, имеющие различные формы РПП испытывают большую неудовлетворенность семейными взаимоотношениями, чем девушки без РПП. Девушки с РПП могут испытывать чувство неудовлетворенности из-за ощущения вины, тревожности и напряженности в семейной обстановке, что было выявлено в результате полученных данных по методике «Анализ семейной тревоги». Также было выявлено, что среднее значение по шкале состояния нервно-психического напряжения для девушек с РПП равен 39,11, а для девушек без РПП — 21,29. По шкале состояния семейной тревожности среднее значение для девушек с РПП равно 38,13, а для девушек без РПП — 22,34, что также показывает наличие у девушек с различными формами РПП состояний семейной тревожности и нервно-психического напряжения. Полученные результаты также подтверждают результаты, полученные по методике «Анализ семейной тревоги» и еще раз подчеркивают то, насколько некомфортно испытуемые с РПП ощущают себя в своих семьях, по сравнению с девушками без РПП. Были выявлены достоверные различия между группами девушек по шкале состояния общей неудовлетворенности (U=226,000, при р=0,001), по шкале состояния семейной тревожности (U=213,000, при р=0,0001) и по шкале состояния нервно-психического напряжения (U=182,500, при р=0,0001).
Результаты проведенного исследования помогают нам увидеть и понять общий семейный фон, в котором находится испытуемый с расстройством пищевого поведения. Тревожность, напряженность и чувство неудовлетворенности — все это оказывает влияние на болезнь. Не являясь положительными, перечисленные чувства, с высокой вероятностью усугубляют картину болезни. Сравнение с условно здоровыми девушками показало, что данные результаты наблюдаются у большинства испытуемых с РПП, что опять подчеркивает взаимосвязь негативно-окрашенных семейных отношений и расстройств пищевого поведения.
Результаты проективной рисуночной методики «Семейная социограмма» показали следующее. В большинстве случаев (70 %) девушки с РПП нарисовали кружок «я» значительно меньшим по размеру, чем кружки, обозначающие других членов семьи, в то время как девушки без РПП — лишь 14 %. Это свидетельствует о том, что такие девушки чувствуют себя подавленно и неуверенно, у них занижена самооценка, они не чувствуют, что имеют какую-то власть над происходящим в семье.
Также у значительного большинства испытуемых с РПП (77 %) кружок «я» расположен внизу основного круга, удаленно от других членов семьи, при этом остальные члены семьи находятся выше. Для девушек без РПП — это 23 %. Эти результаты демонстрируют, что испытуемые с РПП не чувствуют близости с членами своей семьи, испытывают эмоциональную отчужденность и непонимание, страдают от одиночества. Обращает на себя внимание тот факт, что 7 % девушек с РПП обозначили себя на одном уровне или ниже с домашними животными, в то время как никто из девушек без РПП не дал таких результатов. Данные результаты могут свидетельствовать о крайней степени одиночества и отчаяния, когда больной находит самого близкого члена своей семьи и друга в домашнем животном, а не в человеке. 17 % из девушек с РПП обозначили себя или членов своей семьи вне основного круга. Это характерно лишь для 7 % девушек без РПП. Такие результаты говорят о крайней отчужденности, которую испытывают люди с РПП. Эти девушки, скорее всего, даже не чувствуют себя частью своей семьи, либо не чувствуют, что их родственники принимают их в семью. В то время, как только 17 % девушек с РПП связало свой круг с кружками остальных членов своей семьи. Такое положение характерно для значительного большинства девушек без РПП (84 %). Это подчеркивает, насколько испытуемые без РПП чувствуют себя ближе со своей семьей, по сравнению с испытуемыми с РПП. Данные результаты проиллюстрированы в рисунке 1.
Рис.1 Соотношение различного положения себя в системе семейных отношений у девушек, имеющих и не имеющих РПП
Таким образом, результаты методики «Семейная социограмма» позволяют констатировать, что индивид с расстройством пищевого поведения в большинстве случаев испытывает недостаток семейных привязанностей, что, конечно же является крайне неблагоприятной средой для выздоровления. 17 % испытуемых с расстройствами пищевого поведения вообще не ощущают себя членами своих семей, либо не чувствуют, что другие члены семьи находятся с ними в семейных отношениях, в то время как для здоровых девушек это характерно лишь в 7 % случаев.
Кроме методик, в своем исследовании мы использовали составленную нами анкету, состоящую из семи вопросов, которые позволяли получить такие данные как пол, возраст, вид расстройства пищевого поведения, количество человек в семье испытуемого, а также отношение испытуемого к взаимоотношениям в семье на данный момент и до появления расстройства. Анкета также позволила узнать, считают ли участники исследования, что взаимоотношения в семье влияют на их расстройство. Анкета для участника исследования показала, что 50 % девушек с РПП определяют свои семейные взаимоотношения как хорошие, 45 % — как плохие, 5 % — затрудняются ответить. Это может говорить о низком уровне осознанности проблемных взаимоотношений в семье среди пациентов с РПП.
3,5 % указали, что несмотря на то, что отношения в семье воспринимаются им как хорошие, отношения в семье до появления РПП были плохими, а болезнь поспособствовала улучшению отношений в семье. 44 % указали, что отношения в семье были плохими и до появления болезни. 60 % считают, что взаимоотношения в семье повлияли на их расстройство. Указываются разные причины: развод родителей, поведение одного из родителей, прессинг дома.
Исследование подтвердило гипотезу о том, что семейные взаимоотношения у пациентов с расстройствами пищевого поведения имеют более высокий уровень тревожности, напряженности и неудовлетворенности, чем у девушек, не имеющих расстройств пищевого поведения.
Таким образом, исходя из результатов эмпирического исследования, мы можем констатировать, что испытуемые с расстройствами пищевого поведения находятся в состоянии нервного напряжения, тревожны и не уверены в своей семье. Им присуще чувство вины, напряженности и ощущение потери контроля над происходящими в семье событиями. Данные испытуемые чувствуют себя чужими в своих семьях.
Открытым остается вопрос о том, в какой именно момент семейные взаимоотношения у девушек, с различными формами РПП ухудшились. Если семейные взаимоотношения являлись таковыми или воспринимались ими как такие до начала болезни, то возможно сделать вывод о том, что семья сыграла роль в возникновении болезни. Однако, возможны и другие варианты: РПП могут влиять на семейные взаимоотношения, ухудшая их, либо же влиять на восприятие больного, который в процессе болезни начинает ощущать окружающую обстановку иначе.
Опираясь на наши результаты, можно сделать вывод о том, что довольно часто проблемные взаимоотношения в семье остаются неосознаваемыми для самого больного. Однако, следует отметить, что 61 % испытуемых с РПП утверждают, что семейные взаимоотношения повлияли на их расстройство пищевого поведения.
В результате проведения эмпирического исследования была подтверждена выдвинутая гипотеза. Общие результаты исследования можно сформулировать следующим образом: во-первых, существуют статистически значимые различия между уровнем общей семейной тревожности, уровнем общей неудовлетворенности, психической напряженности и тревожности в семьях людей с расстройствами пищевого поведения и тех, у кого их нет. Во-вторых, у людей с РПП уровень тревожности, напряженности и неудовлетворенности выше, чем у тех, кто не страдает РПП. В-третьих, у людей с РПП наблюдается низкая самооценка, подавленность и отсутствие близких связей с членами своей семьи. В-четвертых, в ряде случаев, сложные семейные взаимоотношения остаются неосознанными.
Литература:
- Мэш, Э. Детская патопсихология. Нарушения психики ребенка / Э. Мэш, Д. Вольф. — СПб.: Прайм-еврознак, 2003, — 384с.
- Энциклопедический словарь клинической психологии, 2-е издание / Под ред. Твороговой Н. Д. — М: Практическая Медицина, 2016. — 604с.
- Эйдемиллер, Э. Г. Психология и психотерапия семьи / Э. Г. Эйдемиллер, A. Юстицкис, — 4-е изд. — СПб: Мастера психологии, 2008. — 672 с.
- Эйдемиллер, Э. Г. Системная семейная психотерапия / Э. Г. Эйдемиллер -4-е изд. — СПб: Мастера психологии, 2002. — 74–76 с.
- Arcelus, V. M. Mortality rates in patients with anorexia nervosa and other eating disorder. A meta-analysis of 36 studies / V. M. Arcelus, D. Mitchell, G. J. Wales // Arch Gen Psychiatry. — 2011.-№ 11.-P. 15–41.
- Dare, C. Redefining the psychosomatic family: family process of 26 eating disorder families / C. Dare, D. Grange, I. Eisler, J. Rutherford. // Eating Disorders. — 1994. № 16. –P. 211–226.
- Fairburn, C. G. Assessment of eating disorders: interview or self-report questionnaire / C. G. Fairburn, S. J. Beglin. // International Eat Disorders. –2009. № 16. P.363–370.
- Harrop, E. N. The comorbidity of substance use disorders and eating disorders in women: prevalence, etiology and treatment. / E. N. Harrop, G. A. Marlatt // Addict Behavior. — 2010.-№ 3.-P. 5–10.
- Halvars, R. G. Achieves of General Psychiatry / R. G. Halvars // Gen Psychiatry. — 2017.-№ 2.-P. 7–16.
- Jack, B. (1991). Silencing the Self. Roberts, T. (Ed.), The lanahan readings in the psychology of women, second ed., (pp. 345–365). Lanahan Publishers, Inc.: Baltimore, MD. 2004
- Minuchin, S. Psychosomatic fami / B. L. Rosman, B. L. Baker. // Dial phil ment neuro. — 2011. № 4. –P. 11–23.
