В статье рассматривается проблема имплицитности и её отражение в лингвистической научной парадигме: характеристики, формы, механизмы речевого взаимодействия, стратегии.
Ключевые слова: имплицитность, имплицитное знание, имплицитное значение, имплицитный смысл, прагма-коммуникативное знание, пресуппозиция, подтекст.
В современной лингвистике актуально исследование проблемы имплицитного в высказывании, когда на первый план выходит подразумеваемое, а не вербализуемое человеком, так как именно импликационал высказывания содержит его главный смысл. Также актуальность проблема имплицитности приобретает в связи с тем, что, несмотря на богатство языка, каждый говорящий использует ограниченные языковые ресурсы. В. В. Мартынов указывает, что «носители языка привыкли к неполноте высказываний, поскольку взаимонепонимание до некоторой степени компенсируется единством модели мира» [8, с. 12]. Однозначность и понятность выражений возникают только благодаря коллективному и индивидуальному опыту языковой личности.
Имплицитность свойственна для всех сфер употребления языка — от бытовой речи до научного дискурса: «Определённая... пропорция между явным и имплицитным является одним из аспектов функционирования языка, важной характеристикой рациональности построения речи, мерилом культуры речи» [2, с. 98].
Как языковой феномен имплицитность изучается грамматикой, как категория, семантически не маркированная, как накладываемые на языковую конструкцию ограничения с невыраженным грамматическим аспектом. Значимые характеристики имплицитности в сфере синтаксической семантики, позволили выявить важные характеристики явления имплицитности: определенный резерв смысла свойственен для элементов формальной организации предложения; апперцепционная база читателя — важнейший источник имплицитности, а несовпадение семантики отдельного высказывания и имплицитного смысла является свидетельством его проявления только в речевом общении. Исследование имплицитности получило дополнительную глубину благодаря работам в области речевых актов, а также изысканиям в сфере прагматики высказывания (роли ситуативной и / или энциклопедической информации, интенциональности речи).
Лингвокогнитивная модель имплицитности позволяет выявить несколько форм когнитивного феномена имплицитность: имплицитное знание, имплицитное значение и имплицитный смысл. Имплицитное знание, как неявный фактор, входит в состав языкового значения, но его проявление опосредованно (например, запреты употребления конкретных языковых форм, обусловленные экстралингвистическими факторами, что связано, прежде всего, с коммуникативной ситуацией). А. В. Бондарко вводит и трактует имплицитное значение как интерпретационный компонент, который также включается в сферу языкового значения в форме семантически немаркированной составной части грамматических категорий [4]. Имплицитность как лингвокогнитивный феномен, представляет собой форму существования знания в языке, речи и тексте. Восприятие имплицитного в высказывании / тексте автоматизировано, что создает возможность полной или частичной экспликации имплицитного только посредством особой организации речевого контекста. Механизм образования имплицитных смыслов в тексте / дискурсе основан на имплицитном прагма-коммуникативном знании — знании «неявном», который имеет имплицитный характер, но связан с умением достигать цели в практических ситуациях реальной жизни.
Имплицитные смыслы, формируемые посредством имплицитных знаний, становятся конкретными пресуппозициями речевых высказываний, которые позволяют не только понимать смысл высказывания, но и порождать его. Противоположность пресуппозиции коммуникативно-релевантному содержанию высказывания при включенности в семантику предложения вполне закономерна: она свидетельствует о наличии у собеседников общего знания, их «предварительном договоре». От сообщаемого пресуппозиция отличается тем, что она постоянна в отрицательных, вопросительных и модальных модификациях, в трансформации в придаточное предложение. Под пресуппозицией Дж. Лакофф понимает представление о логической, точнее, о естественной связи между событиями, а некоторые предложения корректны только относительно определенных пресуппозиций.
Основу имплицитности часто составляют ценностно-прагматические знания (знание норм поведения, этических ценностей, традиций конкретной культуры), имеющие характер приобретаемых поведенческих моделей. Вместе с тем, семантические компоненты, являющиеся конституентами значений понятий и соотносящие эти понятия с референтной ситуацией, также имплицитны, поскольку имеют процедурный характер.
Безусловно, в употреблении термина импликация наблюдается некоторая терминологическая неточность, так как он был заимствован из философской научной парадигмы и спроецирован на лингвистические исследования. Термины импликация и имплицитность стали взаимозаменяемы: например, импликация понимается как подразумевание [9]. Несмотря на это, отметим, что импликация — логическая операция, тогда как имплицитность — языковая категория, характеризующая отношения некоторых компонентов плана содержания высказывания с невербализованными компонентами плана выражения.
Новые ракурсы осмысления феномен имплицитности приобретает при учете принципа кооперации Г. П. Грайса: гипотеза о наличии общей цели участников речевой коммуникации в нормальных условиях — достижении взаимопонимания [5]. Г. П. Грайс выдвигает четыре постулата дискурса: информативность (достаточность информации в высказывании и отсутствие излишних сведений), истинность (обоснованность высказывания и отсутствие в нем ложных утверждений), релевантность (соответствие ситуации, ожиданиям коммуникантов), ясность выражения (отсутствие неоднозначности).
Описание природы несоответствия между планом выражения и планом содержания также является основой имплицитного в речи: имплицитные компоненты смысла продуцируются благодаря функционально-прагматическим особенностям речевого общения: таково нежелание адресанта нести ответственность за вербализацию мыслей в той или иной форме, стремление к речевой экономии, и пр.
В лингвистической научной парадигме имплицитность закономерно связывается с понятием подтекста, как результатом имплицирования информации. Адресант может намеренно ввести в сообщение имплицитное содержание [6, с. 37], а коммуникативные ходы (обобщение, уступка и др.) имеют эксплицитный либо имплицитный характер, в последнем случае приобретая характеристики косвенных речевых актов [7, с. 117]. В данной концепции значимое место занимает разграничение манипуляции и косвенного речевого акта. Здесь основным критерием выступает знание (или догадка) адресата об имплицитных смыслах: при наличии такого знания можно говорить не о манипуляции, а только о косвенном речевом поведении [7, с. 68]. Но в сообщении помимо воли говорящего может возникнуть скрытый смысл, что связано со спецификой восприятия этого сообщения адресатом.
Наука о языке обращает внимание также на объяснение общего механизма возникновения имплицитного содержания высказывания и выявление лингвистических и экстралингвистических факторов, которые способствуют его возникновению. Адресат обладает знанием определенных признаков коммуникативной ситуации и располагает самим высказыванием, что позволяет ему «достроить» в сообщении недостающие аргументы, что, в конечном счете, достаточно для извлечения имплицитного содержания высказывания [6, с. 41]. По К. А. Долинину в процессе восприятия подтекста в качестве ведущего момента выступают информационные потребности адресата [6, с. 42–45], в результате чего можно разграничить два вида подтекстов: референциальный (относится к номинативному содержанию высказывания, манифестирующего определенную референтную ситуацию) и коммуникативный (составляет неотъемлемую часть коммуникативного содержания высказывания, детерминированного этим коммуникативным актом и его участниками) [6, с. 38]. Так как адресат при опоре на собственные «фоновые знания» склонен приписывать сообщению некое содержание, взаимодействие семантики текста с набором взаимосвязанных сведений о содержании текста обусловливает возникновение и функционирование имплицитности. Тем не менее успешное восприятие имплицитного содержания высказвания сопряжено не только со знаниями о мире, но и со знаниями о том, каковы закономерности речевого поведения.
К. А. Долинин указывает, что возникновение референциального подтекста обусловливается взаимосвязанностью «объектов и явлений действительности, находящей свое отражение во взаимосвязанности представлений и понятий о мире, из которых складывается тезаурус носителя данной культуры и данного языка. В результате сообщение о факте А, связанном в действительности и / или в тезаурусе реципиента с фактами В, С, D и т. д., потенциально имплицирует последние в его сознании: А → В, С, D…» [6, с. 38]. В любом повествовательном высказывании содержится информация о тех явлениях, которые связаны с описываемым в нем.
Проблема имплицитного выражения с точки зрения взаимосвязи языка и мышления получает широкое (психологическое) и узкое (языковое) толкования имплицитности, различающиеся исходным эксплицитным вариантом, который принят в качестве критерия выявления имплицитности. Так, Ш. Балли понимает высказывание как имплицитное не в сравнении с полным выражением, свойственным языковой норме, а в сравнении с психическим процессом формирования мысли / суждения [3]. Из этого следует, что экспрессивные высказывания типа Яполагаю, что подсудимый невиновен являются далеко не самыми распространенными ввиду их искусственности в обычном общении. Наиболее употребительными Ш. Балли полагает имплицитные формы высказываний, связанные с категорией модальности.
Рассматривая имплицитность как языковой феномен, имплицитные выражения противопоставляются «полным» в плане языковой нормы, с которыми первые образуют синонимическую парадигму. Такие имплицитные выражения в разной степени узуальны. В самой языковой системе при этом уже содержится возможность отсутствия вербализации компонентов мысли или мысли в целом, что служит выражению имплицитного содержания особых форм и конструкций, которые применяются в конкретных коммуникативных ситуациях (таковы эллипсы, традиционные и продуктивные (например, односоставные предложения)).
Продуцирование имплицитного содержания представляет собой универсальную категориальную ситуацию обыденной и художественно-литературной коммуникации. В имплицитности обнаруживаются когнитивно-логические и прагмалингвистические механизмы речевой интеракции. Стратегии имплицитности характерен амбивалентный характер: она соотносима и с позитивными дискурсивными стратегиями (мейозис, мелиоративность), и со стратегиями, в которых принцип кооперации нарушен, а «позитивный образ» собеседника ущемляется (ирония, насмешка, сарказм). Тем не менее, основанность на принципе экономии речевых усилий позволяет имплицитности способствовать осуществлению успешной коммуникации: «Имплицитность реализуется в виде определенных категориальных ситуаций (фреймов), в частности, намека, инсинуации, иронии, дискурсивного манипулирования и т. д. и носит маркированный оценочно-прагматический и конвенционально-культурологический характер» [1, с. 6].
Любое коммуникативное высказывание может быть рассмотрено как незавершенное и неполное, так как его начальная семантика дополняется и завершается определенным имплицитным дополнением, практически никогда не совпадающим в точности с тем, что вкладывается в сообщение его адресантом. Потенциальная неопределенность смысла речи в её функциональной реализации, которой свойственна множественность смыслов. Таким образом имплицитность представляет собой коммуникативную универсалию, которая дополняет вербальный компонент речи.
Любое высказывание является также логической формой, способной пополнить когнитивное пространство адресата. Причем необходимый компонент — логическая информация, которая может быть добавлена в результате логических действий самого адресата, а не сообщена прямо. Сущность и специфика имплицитной информации разнообразны: различают пресуппозицию (любая информация, которая не сообщена открыто) и подразумевание (информация, которую пытается донести до адресата адресант). Следовательно, степень информативной значимости скрытой информации является основным критерием дифференциации пресуппозиции и импликации (подразумевания). Важно отметить и то, что имплицитное содержание, характеризующееся интенциональностью с позиций Говорящего, может быть названо импликацией кодирования, тогда как интенциональность с позиции адресата переводит такое имплицитное содержание в состояние интерпретирующей импликации.
Литература:
- Арустамян Ж. Р. Имплицитность как интеракциональная категория и механизмы её реализации во французском языке (на материале малого фольклорного жанра анекдота). Автореф. … канд.филол.н.: 10.02.05. Воронеж, 2011. 24 с.
- Багдасарян В. Х. К вопросу об имплицитном в языке // Философия и методологические вопросы науки. Ереван, 1977. С. 96–108.
- Балли Ш. Французская стилистика. Изд-е 2-е изд., стереотипное. М.: Эдиториал УРСС, 2001. 392 с.
- Бондарко A. B. Эксплицитность / имплицитность в общей системе категоризации семантики // Семантико-дискурсивные исследования языка. Эксплицитность / имплицитность выражения смыслов: материалы междунар. науч. конф. Калининград, Светлогорск, 2006. С. 23–34.
- Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс,1985. 500 с. С. 217–237.
- Долинин К. А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. № 6. С. 37–47.
- Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: Едиториал УРСС, 2002. 284 с.
- Мартынов В. В. Основы семантического кодирования. Опыт представления и преобразования знаний. Минск: Изд-во Европейского гуманит. ун-та, 2001. 140 с.
- СЛТ: Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. 2-е изд., стер. М: УРСС: Едиториал УРСС, 2004. 571 с.
