Статья посвящена актуальной в филологической науке теме «культурное двуязычие и его фукционирование в художественном тексте». Целью нашего исследования является изучение понятие «культурное двуязычие», а также описание приемов создания эффекта одновременной отмеченности/неотмеченности иноязычного слова в постмодернистском тексте В. Пелевина «Generation П».
Ключевые слова: постмодернизм, иноязычное слова, культурное двуязычие, стилистическая отмеченность, колорит, эстетическая функция
The article is devoted to the topic «cultural bilingualism and its functioning in an artistic text», topical in philological science. The purpose of our study is to study the concept of «cultural bilingualism», as well as a description of the techniques for creating the effect of the simultaneous marking / non-marking of a foreign language in the postmodern text of V. Pelevin «Generation P».
Keywords: postmodernism, foreign language, cultural bilingualism, stylistic marking, coloring, aesthetic function
Отношение к иноязычному слову в русской культуре всегда было неоднозначным. Если сам процесс заимствования как процесс объективный закономерно реализовался в русском языке, как и в любом другом развитом литературном языке, то отношение носителей языка к этому процессу, представление о его месте и роли в культурной и языковой жизни всегда очень сильно различалось в зависимости от эпохи и господствующего типа культурного сознания.
В целом можно выделить три типа отношения к иноязычному слову:
– его признание как объективно необходимого фактора развития языка;
– его непризнание как фактора чуждого и даже враждебного национальной самобытности и национальному самосознанию;
– апологетическое отношение к заимствованию как к важнейшему средству прогресса и межкультурных связей;
В русской нормативисткой традиции преобладала точка зрения, заключающаяся в том, что естественно и закономерно обращение к заимствованию в тех случаях, когда русский язык не имеет соответствующего средства, а иноязычное слово адекватно отражает понятие и максимально точно называет реалию. В случае же возможного параллелизма заимствования и средства, воспринимаемого как исконное, предпочтение отдаётся второму.
В. В. Виноградов, занимаясь самыми различными аспектами функционирования иноязычного слова, в том числе и нормативисткими, придерживался весьма широкого принципа уместности, то есть определяющим фактором для обращения к заимствованию он считал всю совокупность экстралингвистических, социолингвистических и собственно лингвистических оснований (1.с 56).
Придерживаясь подобной точки зрения, он, вместе с тем, особо подчёркивал мысль профессора Якубинского о том, что вполне объективны и закономерны ситуации, когда даже при наличии исконного средства, необходимо обращение к иноязычному слову. Среди этих ситуаций — особая стилистическая и экспрессивная отмеченность заимствований. “Заимствование слов может быть обусловлено также мотивами экспрессивного подбора, эстетической выразительности, побуждениями эвфемистического или какофемистического (грубословного) порядка. Заимствованию содействуют и суеверные табу. (2. с. 49)
Развивая мысль Якубинского об эстетической и стилистической значимости иноязычного слова в русском языке, Виноградов пишет: ''Экспрессивные факторы ведут не только к заимствованию-замене, но и к заимствованию синонимических и синонимообразных групп слов. Так, в категориях выразительных и изобразительных (“картинных”) слов наряду с существующими словами постоянно имеют тенденцию возникать новые слова, которые либо более энергично и свежо удовлетворяют выразительны эмоциональным заданиям речи, либо по-новому “изображают данное представление.”
На рубеже XX-XXI веков в в русской языковой практике возникло явление, называемое рядом исследователей «культурным двуязычием» и связываемое с влиянием процессов глобализации. (3 с.340).
Сущность его заключается в том, что рядовой носитель русского языка в обиходной, а не в терминированной речи свободно обращается к блокам англо- и американоязычных элементов, связанных с такими областями культуры, как кино, TV, реклама и шоу-бизнес. Эти заимствования не воспринимаются носителями языка как нечто особое, на них «просто переходят, когда удобно», то есть носитель языка использует иноязычное слово в практических целях и не воспринимают их иноязычность как стилистически отмеченную
Это явление заметно отличается от обычного процесса вхождения в язык иноязычного слова сжатыми сроками перенимания, практическим отсутствием барьера восприятия «чужого», легким привыканиям к «чужому», низким уровнем формального освоения и зачастую полным отсутствием рефлексии по поводу каждого отдельного заимствования, ставшего необходимым «здесь и сейчас» (при самом разном отношении к общей идее желательности или нежелательности заимствования как принципа языкового существования) (4. с.56).
Своеобразие подобного процесса заимствования широко моделируется в художественном тексте конца XX — начала XXI века. Специфика этих моделей заключена в том, что явления, чья новизна обусловливается нейтрализацией иноязычности как особого колорита заимствования, при воссоздании в тексте может сохранять это «свое» свойство, а может становится объектом стилистико-семантических приемов, которые в конечном итоге представляют его как носителя иноязычного колорита. В пелевинском тексте возникают ситуации, когда на разных уровнях семантической структуры одного и того же фрагмента одновременно, но с разными целями, реализуются обе тенденции.
Особые формы реализации эстетической функции заимствование обретает в художественном тексте, когда отношение носителя языка к иноязычному слову становится объектом художественного моделирования. В русской художественной речи традиционно выделяются два типа подобных моделей:
1) представление иноязычного слов как важного книжного средства, отмечающего научные, философские, риторические и другие “серьёзные” дискурсы;
2) пародийное переосмысление апологетического и неуместного использования иноязычного слова.
Сравним, «он кивнул на фотографию Гагарина. Татарский поглядел на нее внимательнее и понял, что на ней изображен не Гагарин, а генерал Лебедь в парадном мундире, и в руках у него не голубь, а поджавший уши белый кролик. Фотография до такой степени напоминала снимок-прототип, что возникал своеобразный обман зрения: кролик в руках Лебедя, в первую минуту казался неприлично разжиревшим голубем»
— Шахтерский парнишка один сделал, — сказал Морковин, это на обложку «Плейбоя». Слоган к нему — «Россия будет красивой и толстой». Для голодных районов — в десятку. Раньше парень, бывало, ел раз в два дня, а теперь один из главных копирайтеров» (5).
Иноязычный блок образован сопряжением названия сверхпопулярного журнала «Плейбой», специальной лексемы слоган, а также дистанцированной номинацией копирайтер. Все три лексемы семантически и тематически относятся к сфере рекламы, СМИ и шоу-бизнеса. Элементы блока «плейбой/слоган» связаны не только на уровне поверхностных смыслов, но и в глубинно-ассоциативном плане. Даже в те времена, когда журнал был категорически запрещен на территории Советского Союза, практически всему взрослому населению было известно, что на обложку «Плейбоя» снимаются роскошные, пышногрудые и длинноногие красавицы.
Появление в русском варианте журнала патриотического описания «красавицы России», которая будет не только красивой, но и толстой, строится на комическом совмещении общеизвестной формы представления красоток «Плейбоя» и реально описанного так называемого русского идеала красоты — толстая. Дальнейший комментарий, оценивающий безошибочную действенность слогана в «голодных районах», позволяет одновременно воссоздать чисто профессиональную тональность обсуждения слогана рекламщиками, то есть сохраняет стилистическую неотмеченность профессионализмов как иноязычного слова, с одной стороны, а с другой стороны, вся ситуация создания русского варианта плейбоевского слогана, да еще в расчете «на голодные районы», порождает острую абсурдно-ироническую экспрессивность. Именно за то, что для «голодных районов» в России вместо еды создается правильный слоган.
Таким образом, возникает парадокс: объектом художественного моделирования и, следовательно, экспрессивно-стилистической отмеченности становится стилистически не отмеченный способ функционирования иноязычного слова в русской речи.
Подобный тип художественной модели чрезвычайно широко представлен в современной постмодернисткой литературе, например, в романе В. Пелевина “Generation П”, где оно выступает и средством деконструкции классических традиций стилистической и экспрессивной аранжировки иноязычного слова, и способом спецификализации индивидуально-авторской манеры.
Литература:
- Виноградов В. В. Об основном словарном фонде и его словообразовательной роли в истории языка// в кн. Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М.: Наука; 1977. — С. 56
- Якубинский Л. П. Несколько замечаний о словарном заимствовании — цит. по Виноградову В. В. Об основном словарном фонде и его словообразовательной роли в истории языка// в кн. Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М.: Наука; 1977. — С. 49
- Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа: 3-е изд., испр. и доп. СПб., 1999. — С.340
- Кац Л. В. Азбука лингвистического исследования. Основы научных исследований// http://lib.mgppu.ru/opacunicode/index.php?url=/notices/index/IdNotice:79330/Source:default
- Пелевин В. Generation «П» // pelevin.nov.ru/romans/pe-genp/
