Формирование социально-этической мысли Средней Азии и Хорасана в XIV — XV вв. имеет свои специфические особенности. Прежде всего, оно связано с относительной стабилизацией экономики, ростом производства, интенсификацией городской жизни и другими факторами.
В развитии этической мысли немаловажную роль сыграли естественные науки. Открытие десятичных дробей, составление звездных таблиц, высказывание идеи о шарообразности Земли, солнечном и лунном затмении — все это имело позитивное значение, способствовало обоснованию в этике того периода вольнодумных и рационалистических идей. При Улугбеке (1394–1449) высокого уровня достигают астрономия и математика. В частности он написал крупное произведение по астрономии «Зиджи Гурагони» («Астрономическая таблица Улугбека»), в котором представлена таблица 1018 звезд. Основанная Улугбеком астрономическая школа сыграла большую роль в формировании научных взглядов ученых того времени. Один из ярких представителей этой школы Джамшид ал-Каши (ум. в 1430 г.) — крупный астроном и математик создал труды «Суллам уссамо» («Лестница небес»), «Рисола ал-мухитийя» («Трактат об окружности»), «Мифток-ул-хисоб» («Ключ арифметики»). Другой ученый — также астроном и математик Казызаде Руми (1360–1437), названный «Платоном своей эпохи», активно участвовал в составлении «Таблицы Улугбека». Любимый ученик Улугбека Али Кушчи (1403–1474) являлся автором широко известного труда «Трактат об астрономии». Эти и другие ученые того периода внесли большой вклад в развитие естественнонаучной и философской мысли Средней Азии и Хорасана.
Немаловажное значение в развитии этической мысли имели взаимовлияние культур Средней Азии и Хорасана, а также культурные отношения с соседними государствами.
Народы Средней Азии и Ирана в своем долгом историческом развитии находились в тесном контакте, в непосредственном общении. С давних пор они не только общались между собой, но и имели обширные торговые и культурные связи с Китаем, Индией, Византией и другими странами.
В этой связи нельзя не согласиться с утверждением проф. Ш. Ф. Мамедова о том, что «философская общественно-политическая и этическая мысль народов Средней Азии формировалась и развивалась в тесной взаимосвязи и взаимозависимости с культурой как восточных, так и западных стран, особенно с культурой Ирана, Индии, Китая, Греции, арабских стран» [1, 23].
Научная и общественная деятельность среднеазиатских мыслителей оказала большое влияние на формирование естественнонаучных и философских взглядов, иранских ученых.
Влияние научной мысли Средней Азии на развитие науки Ирана, в особенности Хорасана, четко прослеживается в области общественной мысли. Прогрессивно настроенных иранцев увлекали социально — политические, утопические, этические и вольнодумные идеи Фараби, Ибн Сины и других. В XV в. среди передовых мыслителей Ирана широкой известностью пользовались общественные идеи Джами и Навои.
Навои был популярен в Мавераннахре и Хорасане не только как государственный деятель, много сделавший для процветания страны, улучшения жизни народа, но и как выдающийся поэт и мыслитель. Следующие слова Хандамира, современника Навои, подтверждают эту мысль: «...Могущественные султаны нарочно посылали из отдаленнейших стран Вселенной в столичный город Герат послов, знающих толк в искусстве слова, и стремились получить полное собрание красноречивых сочинений эмира (Навои. — Д. Л.)» [2, 67]. В XV в. в Хорасане труды известных среднеазиатских ученых и поэтов Улугбека, Али Кушчи, Дами и Навои тщательно изучались учеными, неоднократно переписывались и комментировались.
Источники того периода и последующих веков сообщают, что известный иранский мыслитель — Джалалиддин Давани был хорошо знаком с учеными и поэтами Средней Азии, с их рационалистическими, гуманистическими идеями. Близость идей Давани с воззрениями прогрессивных среднеазиатских мыслителей в толковании тех или иных философских или общественных проблем не только является данью традиции, объясняется схожестью исторических судеб народов Средней Азии и Ирана, но и прямым результатом взаимовлияния мировоззрений их мыслителей. В то время были особенно тесными узбекско-персидско-таджикские литературные связи. «Двуязычность народов Средней Азии, — утверждает Э. Рустамов, — явилась одним из важных факторов в ознакомлении восточноиранских народов с тюркским фольклором, а тюркских народов с фольклором восточноиранским» [3, 67].
Ярким примером взаимовлияния литератур двух регионов могут служить дружба Навои и Джами, близкое знакомство Бинаи с поэзией Лутфи, Навои — с творчеством Бинаи и т. д. Многие представители литературы свои произведения писали на двух языках. Знание большинством мыслителей староузбекского и персидского языков способствовало распространению среди народов Средней Азии и Хорасана бессмертных произведений Хорезми, Худжанди, Хафиза, Убайда Закани, Навои, Лутфи, Джами, Саккаки и многих других.
Таким образом, существовавшие в XIV — XV вв. между Средней Азией и Хорасаном культурные связи носили интенсивный и многосторонний характер. Шел процесс взаимопроникновения и взаимовлияния культур народов этих стран. Этому в большей степени способствовало широко распространенное двуязычие. Взаимообогащение культур сыграло важную роль в. расцвете многих отраслей науки и культуры, в расширении контактов, в развитии этической мысли, сближении традиций и обычаев, приобщении народов к духовным богатствам друг друга.
В развитие этической мысли свою лепту внесла также религия ислам. Но в научных исследованиях последних лет прочно утвердилась мысль о том, что после захвата Средней Азии арабами ислам сразу не смог полностью возобладать над духовной жизнью, в особенности над культурой и наукой. Только начиная с XIII в. в ходе дальнейшего развития феодальных отношений влияние ислама на все сферы духовной жизни начинает возрастать. С этого времени усиливается идейная борьба между свободомыслием и различными проявлениями ортодоксальной идеологии, рационализмом и иррационализмом и т. д.
После победы над монголами в Средней Азии в XIV в., когда ислам боролся за свое утверждение в качестве официальной господствующей идеологии, он способствовал созданию централизованного сильного государства, участвовал в подъеме науки и культуры. Тимур, Улугбек, Шахрух, Хусайн Байкара в управлении государством, естественно, опирались на религию как основную идеологию того периода, часто прибегали к помощи духовенства, советовались с крупными шейхами и другими религиозными деятелями, поддерживали их, оказывали им почёт. «Потомки пророка, ученые, начальники общины, шейхи и законоведы,- утверждал Тимур, — были допущены в моё общество: моя дверь была всегда открыта для них; они составляли украшение и славу моего двора. Часто я советовался с ними о вопросах, касавшихся религиозного порядка, управления и науки; от них я узнавал, что дозволено законом и что запрещено» [4, 23]. Одновременно эти правители не препятствовали развитию различных наук, наоборот, всячески помогали им, поддерживали усилия ученых, открывали научные центры, строили учебные заведения — медресе, где занятия велись не только по богословским наукам, но и по математике, логике, астрономии, языко-знанию, геометрии и философии.В Коране и основанном на нем шариате нашли своё отражение общечеловеческие и гуманистические ценности. В частности, в нем призывается к скромности, простоте, справедливости, учтивости вежливости, щедрости, великодушию, милосердию, помощи бедным и обездоленным.
Религия, являясь составной частью культуры, на протяжении веков активно оказывала влияние на умы и образ жизни людей.
В тафсирах и хадисах, в особенности в произведениях крупных теологов Средней Азии имама Исмаила ал-Бухари, Имама Муслима ибн ал-Хаджажа, Абу Иса Мухаммада Ат-Термизи и других, наряду с религиозными воззрениями содержатся гуманистические и этические идеи, касающиеся воспитания и обучения, предотвращения междоусобных раздоров, кровопролитных войн, установления мира на земле. Помимо этого, в них большое внимание уделяется семейно-бытовым отношениям, культуре общения, благотворительности, приобретению знаний и овладению ремеслом, народным традициям и обычаям и т. д.
В XIV — XV вв. в Средней Азии и Хорасане широко распространяется суфизм — мистико-аскетическое направление в исламе. Суфизм не был однородным учением, внутри его были различные течения, противоположные друг другу.
Некоторые идеи суфизма носили еретический характер, среди них были и такие, которые не отвергали любовь к природе, к реальной жизни. В первой половине X в. иранский суфий Ибн Мансур ал-Халладж за свое еретическое выступление был приговорен к смерти ортодоксальным исламом. Его казнили за то, что он выдвинул пантеистический тезис: «Я — истина», «Я — бог», противоречащий основным правилам Корана.
Некоторые суфийские течения выражали протест против идеологии ортодоксального ислама и феодальной власти, нередко критиковали духовенство и мусульманскую догматику, религиозную обрядность, говорили о моральных ценностях, выдвигали гуманистические идеи. Поэтому под суфийской оболочкой выступали многие среднеазиатские и иранские поэты, ибо «суфизм давал им возможность продумывать до конца свои мысли, делать логические выводы, не рискуя вместе с тем пасть жертвой мусульманской инквизиции» [5, 34].
В свете всего сказанного о суфизме большое значение имеет уяснение социальной роли накшбандийа и крупного руководителя этого течения в XV в. Ходжа Ахрара.
Основы теории и практики накшбандийа были заложены Абду-халиком Гиждувани (ум. в 1179 г.) и Бахауддином Накшбанди (ум. в 1389 г.). По мнению Гиждувани, человек внешне находится с народом, внутренне — с богом. Он должен всю жизнь служить богу, но вместе с тем активно бороться с негативными явлениями в обществе. Вследствие не изученности источников, посвященных этим крупным представителям суфизма, произошли недооценка и недопонимание сущности и особенности накшбандийа в социально-политической и культурной жизни общества. Одни ученые полагают, что тарикат накшбанди в своем начале играл положительную роль, а потом, в XV в. растеряв свои позитивные идеи, приобрёл реакционный характер. Другие считают, что накшбандийа имеет два направления — левое и правое, реакционное. Нам представляется, что учение накшбанди не утратило своих передовых идей и в последующие века. Так, призывы накшбанди к честному труду, умеренности, его отрицательное отношение к лжи, обману, лицемерию, притеснению людей и т. п. несомненно находили отклик в душах городских ремесленников и других бедных слоев населения.
В XIV в. в результате жестокостей монгольского гнета, отрицательное воздействие которого сказывалось на настроении народа, в обществе царили безысходность, уныние и страх. Известный иранский ученый Иса Садик пишет о том времени: «Повсюду наблюдалось падение нравов, все были охвачены отчаянием и сознанием своего бессилия перед судьбой. Нормой поведения людей стали обман, коварство, пресмыкание перед сильными мира сего. Вера, мужество, честность, скромность, другие человеческие добродетели были преданы забвению» [6, 16]. В этих условиях всеобщего духовного упадка, морального разложения и пессимизма этическая мысль большинства мыслителей обратилась к аскетизму и мистицизму, в которых искала решение социальных задач и нравственного совершенствования.
Литература:
- Джумабаев Ю. М., Мамедов Ш. Ф. Этическая мысль в Средней Азии в IX — XV вв. С. 249.
- Хандамир. Книга благородных качеств // Родоначальник узбекской литературы. Ташкент. 1940, С. 197.
- Рустамов Э. Узбекская поэзия в первой половине XV века. М.: Изд-во восточной литературы. 1963, С. 91.
- Уложение Тимура (факсимиле). Ташкент: Фан, 1968. С.23.
- Бертельс Е. Э. Очерк истории персидской литературы: Л.: Изд-во Ленинградского восточного института. 1928. С. 52.
- Болдырев А. Н. Еще раз к вопросу о Ходжа Ахраре // Духовенство и политическая жизнь на Ближнем и Среднем Востоке в период феодализма. М.: наука, 1985. С.47.
