Не смешно ли помышлять о справедливости, когда всякое насилие встречается обществом как разумная и целесообразная необходимость.
Антон Павлович Чехов, «Палата номер 6»
А. П. Чехов очень точно подметил тот факт, что насилие для людей — это необходимость. Писатель говорит о том, что насилие является некой социальной нормой в обществе. Русские люди не только не противостоят насилию, а наоборот принимают и поощряют его. Возможно, это одна из отличительных черт русского менталитета. Однако существуют некоторые противоречия. Если насилие –это хорошо, и мы его принимаем, то почему мы боремся с так называем «Злом», которое так же использует насильственные методы. Гусейнов А. А. в своей статье «Моральная демагогия как форма апологии насилия», опубликованная в журнале «Вопросы философии» писал: «Нравственно оправданным насилие могло бы быть только в том случае, если бы на него было получено согласие тех, против кого оно направлено. Ну, если возможно такое согласие, то зачем нужно насилие? Насилие во благо — это скорее всего логическая несуразица» [2, c. 10]. Для того, чтобы ответить на эти вопросы обратимся к одному из самых лучших источников — русской сказке. Именно она является частью традиционной культуры Руси, которая передавалась из уст в уста и была независима от любых политических процессов. Русские сказки — это большой сундук с огромным количеством знаний, которые нужны для познания основ нашей индивидуальности. Принятие насилия как необходимого условия жизни и ее неотъемлемой характеристики свойственно обычному русскому человеку. Важной характеристикой понятия «насилие», выступает сравнение категорий «Добра» и «Зла». Однако сделать эти сравнения чрезвычайно сложно, так как они понимаются во взаимном противопоставлении и существуют вследствие этого вместе. Порой их связь настолько тесна, что отличить их не представляется возможным [5].
Вспомним детскую сказку «Волк и козлята». Сюжет заключается в следующем: «Жила-была коза с козлятами. Когда она уходила в лес, козлята закрывали дверь и открывали её, только, когда вернется мама и споет песню. Однажды волк подслушал пение козы. Попросил кузнеца перековать ему горло и шасть к избушке, постучался и начал причитывать тонюсеньким голосом. Козлята его пустили, а он съел всех кроме одного. Приходит коза: сколько ни звала, ни причитывала — никто ей не отвечает. Как узнала коза о своей беде, как села она на лавку — начала горевать, горько плакать. Услыхал это волк, входит в избушку и говорит козе полно горевать, пойдём лучше в лес, погуляем. Пошли они в лес, а в лесу была яма, а в яме костер горел. Коза и говорит волку давай, волк, попробуем, кто перепрыгнет через яму? Стали они прыгать. Коза перепрыгнула, а волк прыгнул, да и ввалился в горячую яму. Брюхо у него от огня лопнуло, козлятки оттуда выскочили, все живые, да — прыг к матери! И стали они жить-поживать по-прежнему».
В данной сказке мы наблюдаем двойное насилие со стороны жертвы-мамы-козы и со стороны-убийцы-волка. Мать, пытаясь спасти своих детей убивает волка. Здесь насилие является оправданным и несет позитивный характер. Волк же, который съел козлят, для удовлетворения своего голода — жестокий убийца. получается, что с одной стороны насилие — это хорошо, а с другой — плохо. И зло можно устранить только тем же. Но так ли это?
Заданная сложная философская проблема так же раскрывается в сказке «Баба-Яга» сюжет начинается с привычных слов: «Жили-были» Итак жили-были муж с женой, и была у них дочка. Заболела жена и умерла. Погоревал-погоревал мужик да и женился на другой. Невзлюбила злая баба девочку, била ее, ругала, только и думала, как бы совсем извести, погубить. Вот раз уехал отец куда-то, а мачеха и говорит девочке- поди к моей сестре, твоей тетке, попроси у нее иголку да нитку тебе рубашку сшить. А тетка эта была баба-яга, костяная нога. Не посмела девочка отказаться, пошла, да прежде зашла к своей родной тетке. Хорошо, племянница, что ты прежде ко мне зашла, — говорит тетка. — Вот тебе ленточка, масло, хлебец да мяса кусок. Будет там тебя березка в глаза стегать — ты ее ленточкой перевяжи; будут ворота скрипеть да хлопать, тебя удерживать — ты подлей им под пяточки маслица; будут тебя собаки рвать — ты им хлебца брось; будет тебе кот глаза драть — ты ему мясца дай. И девочка пошла к Бабе-Яге. Сказка заканчивается тем, что девочке удается сбежать об Бабы-Яги, а отец выгоняет жену из дому. На первый взгляд получается, что родная тетка, зная, что девочку ждет опасность, все равно отпускает ее к Бабе-Яге, но на самом деле это не так. Ведь герои сказок — это не люди, а скорее функции чего-либо. Здесь отлично демонстрируется инициация, которая так или иначе связана с насилием. В этой сказке поражает терпимость и даже какое-то принятие героями этого самого насилия.
Приведу еще один пример. «Данила- Говорила». Жили-были княгиня и ее дети: мальчик-князь Данила Говорила и девочка Катерина. Не по душе они были ведьме и решила она их погубить. Ведьма подарила матери князя подарок — колечко и наказала «…Вот тебе перстенек, надень его на пальчик твоему сынку, с ним будет он и богат, и тороват, только бы не снимал и женился на той девице, которой мое колечко будет по ручке!» Ни в своем княжестве, ни в других соседних не сыскал он себе невесты, которой бы подошло колечко. Данил, отчаявшись вернулся домой. Его встретила сестра княжна. Ей приглянулось колечко, она его надела на палец, и ей оно чудным образом подошло. Князь решил жениться на своей сестре. Он был так счастлив, что не стал слушать никаких доводов об аморальности их союза. Княжна согласилась при условии, что в комнате в первую брачную ночь по углам комнаты будут находиться 4 куклы, приобретенные у «перехожих» старух. Как только пришел князь, княжна расставила заговоренных кукол. Она провалилась сквозь землю и встретила там дочь ведьмы- похожую на себя. Девушки затеяли побег. Чтобы осуществить свой план дочь попыталась убить свою мать. Княжна и ее двойник вернулись на землю. Данил предпринял инсценировку своего убийства на глазах двух девушек, чтобы понять где его сестра. Первая никак не отреагировала, зато вторая, умываясь горькими слезами, стала оплакивать своего брата. Так Данил выяснил правду. Княжну он выдал замуж за хорошего человека, а на дочке ведьмы женился [1]. Я считаю, данная сказка отлично демонстрирует взаимосвязь «Добра» и «Зла», потустороннего мира и земного пространства Насилие здесь рассматривается как способ установления справедливости и разграничения «черного» и «белого». Девушки бегут из подземелья, при этом прибегая к насилию, убивая ведьму. Получается, что насилие как бы оправдано, так как у княгини и дочери ведьмы были добрые намерения. Катерина хотела вернуться к брату, а ее двойник освободиться от влияния злой матери, которая к тому же осталась жива.
Таким образом, рассмотрев несколько сказок, можно сделать вывод о том, что А. П. Чехов был абсолютно прав. Насилие, даже во благо, принимается обществом и является особенностью русского менталитета. Причем насилие рассматривается с разных позиций. С одной стороны это способ достижения целей, с другой — возможность установить справедливость. Насилие выступает как средство, как потенциальный механизм активизации внутренних ресурсов человека. В сказках четко прослеживается терпимость, стойкость и некоторая даже осознанность наличия насилия в обществе русского народа. Думаю, ответом на поставленный вопрос «Если насилие –это хорошо, и мы его принимаем, то почему мы боремся с так называем «Злом», которое так же использует насильственные методы?» является тот факт, что насилие во благо используется, чтобы установить справедливость.
Литература:
- Афанасьев Н. А. Заветные русские сказки. — М.: Эксмо, 2007.
- Гусейнов А. А. Моральная демагогия как форма апологии насилия // Вопросы философии. — 1995. — № 5.
- Гройс Б. В. Поиск русской национальной идентичности // Вопросы философии. — 1992. — № 1.
- Ильин И. А. Почему мы верим в Россию. — М.: Эксмо, 2007.
- Суслов А. А. «Феномен насилия в русской сказке»
