Одной из самобытных черт японского фольклора является его удивительная территориальная локализация. Достаточно обратиться к изданиям фольклорных текстов, чтобы сразу заметить — это, как правило, многотомные собрания, построенные по географическому принципу, по «историко-культурным районам», которые на поверку оказываются сегодня лишь уездами, небольшими городкам или деревнями. И даже когда за основу берется деление по современным префектурам, внутри издания авторы все равно возвращаются к исконному историческому делению страны.
Такой подход к публикации фольклорных текстов не случаен. Эта традиция продиктована представлениями японцев о том, что каждая небольшая территория страны в фольклорном отношении совершенно уникальна и обладает своим исключительным набором народных историй, в которых запечатлелись основные события и герои прошлого, связанные с самыми разными сторонами жизни именно этого края.
Думается, что такая ситуация, когда речь идет о японском материале, вполне объяснима и правомерна. Дело в том, что, будучи горной страной, Япония всегда была трудна для передвижения и нередко «жизнь за горой» представлялась недосягаемой и нереальной. Это способствовало повышенному вниманию к событиям и людям, проживающим в пределах досягаемости, и как следствие — к появлению большого числа народных повествований, связанных с небольшой по размеру территорией. То есть практически каждая небольшая «область» Японии обладает самостоятельным корпусом фольклорных текстов. В качестве иллюстрации такого подхода можно обратиться абсолютно к любому району Японии. Но в данном случае — к острову Эносима.
Эносима — это небольшой островок, который находится меньше, чем в километре от берега, одно из самых красивых и примечательных мест в окрестностях старой столицы — города Камакура. Длина его береговой линии составляет всего 4 км, но самая высокая его точка достигает 61 м. Сегодня он соединен автомобильным и пешеходным мостом с побережьем залива Сагами, а когда-то существовала даже профессия носильщика на остров Эносима, и плата различалась в зависимости от тяжести поклажи [2, с. 141].
Издавна остров Эносима был местом паломничества — там расположены очень известные храмы, посвященные богине Бэнтэн. Образ этой богини, в сознании японцев, связан с удивительным и чрезвычайно стойким явлением японской народной культуры — культом Семи богов счастья (ситифукудзин). Культ этих богов сложился в Японии к XVI в., но получил особое распространение в эпоху Эдо (1603–1868). В своем практически неизменном виде он остается чрезвычайно популярным до сих пор. Это культ богов, приносящих удачу и достаток и олицетворяющих собой лучшие человеческие качества.
С богами счастья связано в Японии представление о богатстве, благополучии и здоровье. И в этом одна из причин стойкости культа. В японской культуре культ Семи богов счастья всегда был связан, прежде всего, с новогодними торжествами. Считалось обязательным преподносить изображения этих богов в подарок, как символ счастья и процветания в наступающем году. Изображения были керамические, нередко — нарисованные на свитке, а позднее и на поздравительных открытках. Богов счастья изображали и мастера миниатюрной скульптуры — нэцкэ. (Подробнее о Семи богах счастья см.: [3, с. 147–170].
Среди богов счастья Бэнтэн почиталась как покровительница ораторского искусства. Как полагали, она даровала людям мудрость и красноречие, а также покровительствовала тем, кто владеет любым из видов музыкального или театрального искусства. Однако, будучи тесно связанной с культом Семи богов счастья, Бэнтэн имела и имеет до сих пор и самостоятельный культ, особые места паломничества. Вне культа Семи богов счастья она считается покровительницей домашнего очага, семейных уз и благополучия женщин. Также она покровительствует детям в семье, облегчает роды. К ней обращаются бездетные пары с просьбой даровать ребенка.
По поводу происхождения Бэнтэн до сих пор нет единого мнения. Некоторые исследователи склонны считать ее по происхождению индийской богиней Сарасвати (др.–инд. «относящаяся к воде»; «изящная»), которая в древнеиндийской мифологии почиталась богиней одноименной реки, а в послеведийский период — богиней красноречия и мудрости, покровительницей искусств и наук. Последнее действительно очень напоминает богиню Бэнтэн, при описании которой, также как и при описании богини Сарасвати, подчеркиваются ее простота, изящество и красота. Интересным представляется и то, что другая точка зрения на происхождение Бэнтэн также оказывается, пусть косвенно, связанной с индийской богиней. Как и Сарасвати, японская богиня счастья считается покровительницей воды, так как, согласно второй версии, она родилась из легенд о Драконе — властителе морских пучин (яп. Рюо; санскр. Нага) и является его женой. Именно поэтому ее нередко изображали сидящей на змее или на драконе с японским традиционным струнным инструментом бива в руках. Думается, что в действительности на формирование образа богини Бэнтэн оказали влияние и индийская, и местная фольклорная традиция. Образ Бэнтэн стал настолько синкретичным, что теперь непросто определить, какое же влияние было определяющим.
Можно сказать, что связь с водной стихией, а также покровительство женщинам и семье являются определяющими в культе богини Бэнтэн. Объяснение такой трактовки образа можно получить, обратившись, в том числе, и к местным народным легендам острова Эносима, где процветают два взаимосвязанных культа — культ богини Бэнтэн и культ Дракона — подателя влаги. Об этом культе надо сказать особо.
Дракон считается в Японии, как и во всех странах восточноазиатского историко-культурного региона, повелителем морской стихии, хозяином Подводного мира. Его функции почти исключительно связаны с морем, хотя, согласно многим местным поверьям и легендам, драконы, будучи покровителями моря, спокойно обитали в озерах, прудах и реках. Образ Дракона в японской народной мифологии и фольклоре сложен и многогранен. Местом особого почитания Бога-Дракона издавна считалась земля Сагами (нынешняя префектура Канагава), в которой, как считается, «пребывает» один из самых известных Драконов Японии — пятиглавый Дракон острова Эносима.
Согласно храмовым преданиям Эносима, первая маленькая кумирня в честь Бога-Дракона появилась в северной части острова, смотрящей на море, в 552 г. Эта сторона острова скалистая и обрывистая. У самой воды, в отвесной скале находится грот, в котором обитает Пятиглавый дракон — покровитель острова. Храмовый же синтоистский комплекс Эносима-дзиндзя, состоящий из трех стоящих в разных местах острова зданий, создавался постепенно. Так, один из храмов — Накацуномия был построен в 853 г., и лишь в 1182 г. будущим военным правителем Японии — Минамото Ёритомо было воздвигнуто основное здание — Хэцуномия. В этих храмах почитают богиню Бэнтэн. Сохранилось предание, что у Минамото Ёритомо было ночное видение — к нему явилась сама богиня Бэнтэн и попросила построить в ее честь храм на острове Эносима. В этом потом все увидели божественное предопределение Минамото Ёритомо — ведь он потом получил власть в стране.
Такое объяснение появления храмов богини Бэнтэн на Эносима представляется вполне логичным, ведь, согласно храмовым летописям, когда-то остров Эносима был «создан» именно благодаря богине Бэнтэн. Как гласит одна из древних легенд, однажды неизвестно откуда по небу приплыло большое облако и тут же раздались раскаты грома. Потом все стихло, и на облаке появилась прекрасная богиня. Затем из пучины морских вод поднялся остров, получивший название Эносима, что значит «Остров-картина» [2, с. 140]. Здесь следует отметить, что сегодня название острова, записанное другими иероглифами, понимается как «Остров с бухтами».
Согласно другой легенде о рождении острова Эносима, в те времена, когда острова еще не было, в большом озере неподалеку от этого места обитал Пятиглавый дракон, держащий в страхе все окрестные земли: он заливал рисовые поля дождями, вызывал тайфуны и ураганы, нападал на скот. В четвертом месяце 13-го года правления императора Киммэй (552 г.) на небе страшно загрохотало, земля вокруг стала сотрясаться, а волны в озере поднялись до небес. Так продолжалось десять дней и ночей. Вода в озере все пребывала, пока оно не превратилась в море. И тогда со дна моря поднялся остров Эносима.
Затем неизвестно откуда появилась богиня Бэнтэн в сопровождении детей. Она шла, пританцовывая, а, поднявшись на вершину острова, осталась там править. Дракон сразу признал величие Бэнтэн и прекратил свои бесчинства. Более того, очарованный ее красотой, он посватался к Бэнтэн и она, как считается, дала свое согласие [4, с. 60]. После этого события, как гласит древняя легенда, на острове и было построено первое синтоистское святилище в честь Бога-Дракона, о чем упоминалось раньше. А богиня Бэнтэн и Дракон стали считаться чуть ли не идеальной супружеской парой — именно поэтому Бэнтэн стала почитаться как богиня семейных уз и покровительница женщин, помогая им устроить свое личное счастье.
В г. Фудзисава той же преф. Канагава, к которому сегодня административно относится остров Эносима, известен вариант этой легенды, в котором говорится, что среди бесчинств Пятиглавого Дракона самым страшным было поедание им детей. Он требовал все новых и новых жертв, отбирая самых красивых и здоровых детей. Получив в жертву ребенка, Дракон на время утихал, но потом вновь начинал свои бесчинства [1, с. 135–136]. Надо сказать, что такая характеристика Дракона в японском фольклоре явление крайне редкое. И появление Бэнтэн в сопровождении детей, вероятно, должно было означать выполнение богиней охранительной функции. Недаром она стала позже покровительствовать семье и детям.
Вступление Дракона в супружескую связь с богиней Бэнтэн привело к обожествлению образа Пятиглавого Дракона, который стал почитаться божеством-подателем влаги земли Сагами. Его стали именовать Рюкомэйдзин, т. е. «Светлое божество Дракона». Одним из основных мест поклонения этому божеству в преф. Канагава является буддийский храм Рюкодзи, на территории которого стоит небольшое синтоистское святилище — вместилище души Пятиглавого Дракона. Этот храм находится на побережье недалеко от острова Эносима. Принято считать, что богиня Бэнтэн и Божество Дракон всегда должны быть рядом и, действительно, оба храма как бы смотрят друг на друга.
Культы Бога-Дракона и богини Бэнтэн до сих пор занимают большое место в системе народных верований древней земли Сагами (преф. Канагава). Так, ежегодный праздник на Эносима становится событием префектурального значения. Это особая Большая церемония, которая проводится один раз в год, в первый день Змеи в новом году. По лунному календарю, первый день Змеи приходится на конец марта — начало апреля (по григорианскому календарю).
Небывалого же размаха этот праздник достигает один раз в 60 лет, когда случается первый день Змеи в первом году Змеи нового 60-летнего цикла. Главным событием этого праздника является торжественное перенесение уникальной деревянной скульптуры Пятиглавого Дракона из храма Рюкодзи в храм Эносима-дзиндзя и следующая за этим «встреча» двух реликвий: скульптуры Дракона и статуи богини Бэнтэн, хранящейся на Эносима, а, значит, соединение Дракона и Бэнтэн. В принципе, соединение супругов происходит каждый год в первый день Змеи: из храма Рюкодзи несут о-микоси — закрытый паланкин, где восседает Бог-Дракон, но деревянную скульптуру выносят только один раз в 60 лет.
Сегодня все на острове Эносима напоминает о богине Бэнтэн и Боге-Драконе. Есть несколько скульптурных композиций, на которых они изображены вместе. Древний остров ревностно хранит память о своем чудесном рождении и о богах, которые здесь пребывают. И это лишь один из многочисленных примеров единения древних культов и народных легенд и в современной японской культуре, всего лишь одна небольшая точка на карте Японии, где слились воедино древние религиозные представления и фольклорное творчество японцев.
Литература:
- Канагава-но дэнсэцу (Легенды Канагавы). Йокогама, 1967. — 196 с.
- Кёдо сирё дзитэн (Энциклопедия материалов краеведения. Префектура Канагава). Канко то таби (Экскурсии и путешествия) в 25 т. Т. 14. Канагавакэн (Префектура Канагава). Токио, 1989. — 248 с.
- Садокова А. Р. Японский фольклор (в контексте мифолого-религиозных представлений). М., 2001. — 256 с.
- Фуруса то дэнсэцу (Старина и легенды). Токио, 1990. — 166 с.
