Ксенофобия и экстремизм в сфере межнациональных отношений в Ростовской области (по результатам мониторинга сети Интернет за 2015 и первый квартал 2016 года)



Ростовская область исторически полиэтична. Согласно данным Всероссийской переписи населения 2010 года, на её территории дисперсно проживают представители более 150 этносов и народов: русские, армяне, украинцы, турки, азербайджанцы, цыгане, белорусы, татары, корейцы, чеченцы, китайцы, латыши, румыны, ногайцы, черкесы, коми, вьетнамцы, венгры, эстонцы, балкарцы, метисы, абазины и другие. Это этническое многообразие имеет большой конфликтогенный потенциал, поэтому различные формы проявления ксенофобии и экстремизма являются предметом пристального внимания как правоохранительных органов, так и учёных.

Так, в 2014–2016 гг. группой ростовских учёных из Южного федерального университета и Южного научного центра Российской академии наук было проведено комплексное социологическое исследование праворадикальных настроений студенческой молодёжи Ростовской области [см., например: 1–3; 10; 20]. Следуя оригинальным теоретико-методологическим положениям, разработанным этой группой учёных [см., например: 4–9; 11–18; 21], студенческий исследовательский коллектив провёл в 2015-м и в первом квартале 2016-го года мониторинг сети Интернет на предмет проявлений в Ростовской области ксенофобии и экстремизма в сфере межнациональных отношений, дополнив результаты, полученные учёными из ЮФУ и ЮНЦ РАН [см.: 19]. В числе результатов этого мониторинга можно назвать следующие.

Состояние межэтнических отношений в Ростовской области характеризуется как стабильное и контролируемое органами власти. Системных фактов расистского и неонацистского насилия в регионе в 2015 году по результатам мониторинга СМИ и Интернета не выявлено. В то же время, в региональном сегменте постоянно и активно распространяется информация о фактах насилия по этническому признаку. Результаты мониторинга свидетельствуют не менее чем о 13 фактах насилия по этническом признаку, произошедших в регионе в 2015 году (в г. Азов — 1; в г. Ростов-на-Дону — 6; в г. Волгодонск — 1; в г. Новочеркасск — 1; в Дубовском районе (хут. Сиротский) — 1; в Зимовниковском районе — 1; в Неклиновском районе (с. Синявское) — 1; в Семикаракорском районе (станица Задоно-Кагальницкая) — 1). За первый квартал 2016 года по результатам мониторинга зафиксировано 2 факта насилия по этническому признаку (в г. Ростов-на-Дону и в г. Пролетарск). На основании изложенных фактов можно сделать вывод, что территориальный охват ксенофобски мотивированного насилия не изменился. Большинство инцидентов характерно для г. Ростов-на-Дону и восточных районов области.

Основной группой жертв остаются «этнические чужаки». Формируется эта группа из представителей одного и того же этноса, но разных волн миграции. Первая волна этнических мигрантов интегрируются в существующее общество, встраивается в быт и культуру коренного населения. Вторая же волна мигрантов этого же этноса не может сразу влиться в существующее общество, и в связи с этим конфликтует с коренным населением; этот конфликт распространяется и на первую волну мигрантов, что в свою очередь порождает конфликты внутри этого миграционного этноса. Как следствие, в регионе возникает ксенофобное насилие, которое проявляется на бытовом уровне.

Ещё одной формой проявления ксенофобии является вандализм. Активность вандалов, мотивированных религиозной, этнической или идеологической (политической) ненавистью, в рассматриваемый период времени была достаточно высокой. По результатам мониторинга в 2015 году зафиксировано не менее 14 актов вандализма в пяти муниципальных образованиях области (в г. Ростов-на-Дону — 5; в г. Волгодонск — 2; в г. Гуково — 1; в г. Новочеркасск — 3; в Матвеево-Курганском районе — 2). В первом квартале 2016 года зафиксировано 4 случая вандализма в четырёх муниципальных образованиях области (в г. Ростов-на-Дону — 2, в г. Волгодонск — 1, в Октябрьском (с) районе — 1). Чаще всего осквернялись кладбищенские (6 актов вандализма) и древние (1 акт) захоронения; мемориальные комплексы (1 акт) и таблички (1 акт); памятники (1 акт), скульптуры (3 акт), культурные и иные общественные объекты (5 акт).

Кроме рассмотренных выше, формой проявления экстремизма во многих муниципальных образованиях является также наличие «граффити вражды», нередко содержащего не только расистские и ксенофобские послания, праворадикальные семиотические коды, но и нацистские символы. В 2016 году новой темой для «граффити вражды» стало «недопущение исламизации Европы и России».

Не менее актуальной проблемой являются формы публичной активности правых радикалов (клубы смешанных единоборств; «Русские пробежки»; рейды «Оккупай-педофиляй», «Лев против», «Трезвый Дон»; «ватные» акции в поддержку «Русского марша»; различного рода пикеты и акции нацболов «За русский Донбасс» в рамках переформатированной акции «Стратегия-31» и др.).

Новыми поводами для проявления насилия становится противостояние в отношении политических противников. Регион постоянно находится в центре внимания ультранационалистических движений и организаций федерального уровня. Например, их представителями периодически проводятся акции «Поздравь политзаключенных националистов с праздниками, напиши им телеграмму или письмо поддержки».

Учитывая сказанное выше, в регионе проводится информационно-пропагандистское противодействие ксенофобии и радикальному национализму в рамках реализации соответствующих мероприятий программ регионального и муниципального уровня, комплексных межведомственных планов. Проверки показывают, что основным недостатком реализации мероприятий всех указанных программных и плановых документов является то, что антиэкстремистские меры обеспечения профилактики межэтнических (межнациональных) конфликтов нередко подменяются общепрофилактическими. Так, можно отметить, что в состав государственной программы Ростовской области «Обеспечение порядка и противодействие преступности» и аналогичных муниципальных программ входят подпрограммы «Профилактика экстремизма и терроризма…». Подпрограммы содержат основное мероприятие 2.1. «Информационно-пропагандистское противодействие экстремизму и терроризму». Расходы бюджета на реализацию данного основного мероприятия либо предусмотрены (государственная программа Ростовской области), либо минимальные (например, в Куйбышевском районе — 5,0 тыс. рублей в год). Связь основного мероприятия 2.1 с показателями подпрограмм установлена лишь в том плане, что оно оказывает влияние на показатель 2 подпрограмм «Доля граждан, опрошенных в ходе мониторинга общественного мнения, которые лично сталкивались с конфликтами на межнациональной почве». Собственного показателя (например, «количество опубликованных в СМИ материалов по информационно-пропагандистскому противодействию экстремизму и терроризму») в том числе при условии, что наличие базового его значения не обязательно, подпрограммы не содержат.

На официальный сайтах органов исполнительной власти и органов местного самоуправления Ростовской области информационно-пропагандистские материалы по противодействию экстремизму не размещаются. Дополнительным в этом вопросе также может быть показатель «количество опубликованных в СМИ материалов о деятельности органов исполнительной власти и органов местного самоуправления Ростовской области в реализации государственной национальной политики».

По результатам мониторинга постоянно фиксируется множество материалов о фактах расследований и привлечения к административной и уголовной ответственности на почве ксенофобии и экстремизма (в сфере межнациональных отношений). В частности, речь идёт о следующих материалах:

− в 2015 году зарегистрировано не менее 20 фактов (в г. Батайск; в г. Каменск-Шахтинский; в г. Новочеркасск; в г. Ростов-на-Дону (Ленинский и Первомайский районы); в г. Таганрог; в Зерноградском, Матвеево-Курганском, Миллеровском, Целинском и Цимлянском районах);

− в первом квартале 2016 года — не менее пяти (в г. Новошахтинск; в г. Новочеркасск; в Зерноградском (ДонГАУ), Мясниковском и Октябрьском (с) районах).

Особенностью фиксируемых по результатам мониторинга материалов является то, что большинство из них не актуальны, фиксируют устаревшие факты проявления ксенофобии и экстремизма.

Подводя итогу, можно сказать следующее. Наиболее острой проблемой проявления ксенофобии и экстремизма в регионе по результатам мониторинга сети Интернет, а также анализа судебной статистики является размещение (распространение) в Интернете материалов, возбуждающих ненависть либо вражду по признакам национальности и религиозной принадлежности.

Литература:

1. Внукова Л. Б. Социально-политические настроения молодёжи Юга России // Научная мысль Кавказа. — 2014. — № 1 (77). — С. 48–55.
2. Внукова Л. Б. Праворадикальные идеологемы в сознании студенческой молодёжи: опыт социологического измерения // Личность. Общество. Государство. Проблемы развития и взаимодействия. Материалы Всероссийской научно-просветительской конференции, 2–6 октября 2015 г. / Отв. ред. А. А. Зайцев. Краснодар: Традиция, 2015. — С. 52–58.
3. Внукова Л. Б. Праворадикальные настроения студенческой молодёжи Ростовской области (по материалам социологического исследования) // Проблемы безопасности в современных обществах Материалы международной конференции. — Ереван: Ереванский государственный университет, Факультет социологии, 2016. — С. 47–53.
4. Константинов М. С. Элементы институционально-эволюционной теории в социальной философии М. К. Петрова. — Ростов-на-Дону: Изд-во РГПУ, 2005. — 64 с.
5. Константинов М. С. Институциональный подход в политической философии М. К. Петрова. Диссертация на соискание учёной степени кандидата политических наук / Южный федеральный университет. — Ростов-на-Дону, 2006.
6. Константинов М. С. Этика заботы в феминистской политической философии // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. — 2012. — № 3. — С. 228–243.
7. Константинов М. С. Бремя добродетели: моральные концепты коммунитаризма // Политика и общество. — 2013. — № 12. — С. 1416–1422.
8. Константинов М. С. Фашизм: операционализация признаков // Политика и общество. — 2014. — № 11. — С.1380–1389.
9. Константинов М. С. Современные идеологии. — Ростов-на-Дону: Печатная лавка, 2015. — 28 с.
10. Константинов М. С. Имперский палингенез: праворадикальные идеологемы в студенческой среде (статья первая) // Политика и общество. — 2015. — № 12. — С. 1670–1681.
11. Константинов М. С. В тени молчания: концептуальная структура фашизма // Противодействие распространению идеологии экстремизма и терроризма в молодёжной среде: формы, эффективные методы и их реализация. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 26–27 мая, 2016 г. — Махачкала: Деловой мир, 2016. — С. 119–125.
12. Константинов М. С. Человек-государство: очерки политической философии М. К. Петрова. — Saarbrücken (Deutschland): LAP LAMBERT Academic Publishing, 2016. — 248 с.
13. Константинов М. С., Макарова Е. К. Проблема фальсификации предпочтений в социологическом исследовании праворадикальных идеологем // Интеллектуальная эстафета — 2015: Политология Ежегодник. — Ростов-на-Дону, 2015. — С. 106–111.
14. Николаев И. В. Эмоциональная оценка экстремистской активности студентами-политологами (по материалам фокус-группы) // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. — 2015. — № 4. — С. 253–259.
15. Поцелуев С. П., Константинов М. С. Моральные фреймы политических идеологий: базовые понятия и методология исследования // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. — 2012. — № 3. — С. 206–211.
16. Поцелуев С. П., Константинов М. С. Интегративно-когнитивистский анализ моральных фреймов политических идеологий // Философия права. — 2013. — № 6. — С. 61–65.
17. Поцелуев С. П., Константинов М. С. Современный правый радикализм: проблема идентификации признаков // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. — 2014. — № 3 (июль-сентябрь). — С. 70–90.
18. Поцелуев С. П., Константинов М. С., Макарова Е. К. По ту сторону «спирали молчания»: инструменты исследования праворадикальных идеологем // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. — 2015. — № 4 (октябрь-декабрь). — С. 221–246.
19. Столица ста лиц / Редакционная коллегия: В. А. Некрасов, Г. П. Ломакин, М. А. Герман. — Ростов-на-Дону, 2015.
20. Тупаев А. В. Аналитический отчёт по материалам фокус-групп среди студентов естественнонаучных специальностей // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. — 2015. — № 4. — С. 247–252.
21. Тупаев А. В. Теоретические аспекты исследования правого радикализма // Национальная Ассоциация Учёных. — 2016. — № 17–1 (17). — С. 168–170.