26 ноября 1095 года, после окончания заседаний Клермонского собора перед лицом знати и духовенства папа Урбан II произнёс страстную речь, призвав собравшихся отправиться на Восток, организовав тем самым первый крестовый поход на Святую Землю. С этого исторического дня началось не только политико-экономическое, но и культурно-идеологическое освоение европейцами остального мира, превратившегося после эпохи Возрождения и Великих географических открытий в мировую периферию. Создание колониальных империй в Западной Европе, стремящихся закрепить единоличные позиции в мировой торговле, привело к постепенной экстраполяции европейских конфессиональных и культурных традиций во внешний мир.
В последующие столетия, значимость культурного проникновения в колониальной политике Запада неоднократно отражалась в трудах европейских ученых, особое место среди которых занимает английский историк А. Тойнби. Указывая в своем фундаментальном труде «Постижение истории» на недостаточность экономического и политического сегмента лидерства Запада остальным миром, легендарный директор Королевского института международных отношений полагал, что Западу предстоит усилить культурную политику для более устойчивого глобального управления. Составляя на протяжении 33 лет ежегодные «Обзоры международных событий» (Survey of International Affairs) он выступал в качестве консультанта британского министерства иностранных дел. Как показала история, труды и опыт А. Тойнби не прошел бесследно для последующих поколений. Именно идеи А. Тойнби, связанные с созданием универсального государства, Мирового города, легли в основу современного Европейского союза, который, по замыслу своих создателей, должен объединить весь мир в единое политическое, экономическое и культурное пространство.
Сегодня ЕС, объединивший под своим знаменем 27 государств, подписавших Договор о Европейском союзе (Маастрихтский договор), превратился в уникальное международное образование, члены которого отказались от определённой части национального суверенитета ради создания политического объединения с единой структурой.
Создание подобного беспрецедентного субъекта межгосударственных отношений предопределило формирование «мягкой силы», в рамках которой происходит перманентное распространение европейских ценностей и представлений.
Нормативно-правовой базой единой культурной политики Европейского Союза стала статья 128 Маастрихтского договора (1992), призывающая руководство Союза «способствовать расцвету культур государств-членов, уважая при этом их национальное и
региональное разнообразие», и одновременно развивать «общее культурное наследие» [5]. Особое значение также приобрела резолюция ЕС 1995 о развитии культурной статистики, нацеленная на формирование общих стандартов изучения культурных процессов в странах ЕС, в частности - развития культурных индустрий и рынка культурных товаров и услуг, на базе которых действует агентство Eurostat. По мнению членов Европарламента, «деятельность Сообщества должна быть направлена на содействие развитию сотрудничества государств-членов, а также, при необходимости, на поддержку их деятельности в сферах: совершенствование и распространение знаний о культуре и истории европейских народов, сохранения культурного наследия общеевропейского значения, некоммерческих культурных обменов, развития искусства и литературы, в том числе и аудиовизуальный сектор» [5].
На пути к европейской «мягкой силе»: противоборство в евроатлантической системе
Развитие европейской «мягкой силы» происходило в весьма сложных исторических условиях. Усиление позиций американского капитализма после Первой мировой войны, ориентированного на ослабление английских и французских информационных картелей, привело к временному упадку культурного влияния Старого Света на мировую систему. Значительный успех американцев в психологической борьбе был достигнут в период формирования ялтинско-потсдамской системы международных отношений, закрепивший за США монопольное право в сфере спутниковой связи.
Таким образом, американо-европейские отношения, обостряемые противоборствующими полюсами капитализма, зачастую носили напряженный характер, что (несмотря на культурное влияние эпохи Просвещения) проявилось как в период после Первой мировой войны, так и после окончательной капитуляции Третьего рейха в 1945 г. Обозначенное противоборство выражалось стремлением финансово-промышленных кругов Нового Света захватить перспективные зоны вложения капитала в Восточной Европе, и в ближневосточном макрорегионе, реализовав в конечном итоге, стратегию «Анаконда». Движимые идеями англо-американских геополитиков Х. Макиндера («Хартленд»), Н. Спайкмена («Римленд»), Б. Адамса и И. Боумена (глава Совета по международным отношениям), политические и экономические круги США предавали особое значение коммерческой рекламе, усиливающей привлекательность Вашингтона среди европейской молодежи. Усиленное давление американской массовой культуры и образа жизни после Второй мировой войны, сформировало критичные позиции у большинства интеллектуалов Западной Европы. Привлекательность Соединенных Штатов также усиливалась за счет Плана Маршалла, позволившего восстановить экономическое положение европейских союзников Вашингтона и закрепить доминирующий статус доллара в качестве мировой валюты.
Современная «мягкая сила» Европы сформировалась под перманентным воздействием культурной политики Вашингтона. Так австрийский историк Р. Вагнлейтнер утверждал, что «быстрая адаптация многих европейцев к американской поп-культуре после Второй мировой войны впрыснула молодую энергию и в [«высокую»] культуру послевоенной Европы, поскольку охотно усваивались такие простые принципы, как свобода, легкость, жизнерадостность, либерализм, современность и юношеский задор (курсив мой – С. Ц.). Доллары, инвестированные в рамках плана Маршалла, были важны для достижения американских целей в реконструкции Европы, но не менее важными были и идеи, привнесенные с американской массовой культурой» [4].
Ключевым периодом формирования европейской культурной политики стали бархатные революции в Центральной и Восточной Европе, которые привели к падению социалистических правительств в этих странах. Одной из важнейших причин этих геополитических изменений стало воздействие культурного образа Европы на процесс формирования внешнеполитических воззрений М.С. Горбачева. Российский аналитик М. Троицкий характеризует это влияние следующим образом: «Стремясь строить «общеевропейский дом» на основе одинаковой безопасности и при соблюдении политических прав граждан, Горбачев фактически согласился с правом союзников СССР выбирать альянсы по своему усмотрению, а затем – после Венской встречи СБСЕ – согласился признать примат международного права над внутренним. Это, в свою очередь, позволило политическим объединениям в странах Варшавского договора требовать прямого применения положений международных документов, касавшихся стандартов соблюдения политических свобод и прав личности. Европейские гуманистические ценности сыграли, таким образом, важнейшую роль в легитимизации антикоммунистической оппозиции в бывших социалистических странах, ускорив трансформацию последних» [6].
Источники «мягкого» могущества Европы
Сегодня понятие «европейские ценности» («идеалы строителя» единой Европы) стало довольно широким. Оно включает в себя представления о необходимости разрешать споры мирным переговорным путем, соблюдении гражданских и политических прав и свобод человека и этнических меньшинств. Другие компоненты «европейских ценностей» – обеспечение экономической и политической стабильности на основе общественной солидарности и повышении благосостояния европейцев, поддержание безопасного и дружественного внешнего окружения. Данные ценности влияли и продолжат влиять на политическую культуру многих неевропейских стран и регионов – от Восточной Азии до Африки и Латинской Америки [6]. Это обстоятельство подвигло британского исследователя Дж. Линдли-Френча дать следующую характеристику психологическому стереотипу ЕС: «Сущность Европы как центра силы, олицетворяемого Европейским Союзом, заключается в ее фундаментальной моральности» [8].
Анализируя культурную конкурентоспособность Европейского союза, основанную на моральных ценностях, профессор Гарвардского университета Дж. Най полагает, что «никакое европейское государство не может надеяться на конкуренцию с США в размерах, однако сама объединенная Европа представляет собой рынок эквивалентных размеров с большим по численности населением». «Кроме того, - продолжает Най - Европейский союз, будучи символом объединенной Европы, сам в себе носит характер «мягкой силы»» [10, c. 77].
«Мягкая сила» ЕС, призванная сформировать благоприятный образ как внутри Союза, так и во внешней среде, имеет несколько неизменных задач. Во-первых, усилия европейских внешнеполитических элит направлены на универсализацию собственных культурных ценностей, представлений и правовых институтов, с помощью которой все страны Союза будут все больше делегировать сегменты национального суверенитета наднациональному органу. Во-вторых, (это вытекает из первой задачи) централизация полномочий в руках Брюсселя позволит банковскому капиталу Западной Европы упрочить положение над мировой периферией, перенаправив основные золотовалютные потоки в лоно Европейского Центрального Банка (ЕЦБ).
Евро становится фактором глобального экономического влияния. С его введением у Евросоюза появилось больше возможностей проводить независимую от США экономическую и валютную политику. Возрастающая роль евро позволяет увеличить объем внешнего кредитования за счет эмиссии банкнот ЕЦБ, зарабатывать на разнице между фактической стоимостью выпуска банкноты и ее номиналом. Возможно, она также повысит доходы европейских финансовых центров и фирм из стран Евросоюза [1].
Интересную точку зрения относительно целей ЕС выражают французские исследователи Жак Делорс и Этьен Давиньйон, полагающие, что «должна быть проведена связь между инструментами «мягкой силы» ЕС, например, развитие экономического партнерства, и растущим влиянием в области политики и безопасности, чтобы Европа могла стать глобальной силой». Они убеждены, что европейцы должны постараться «расширить свое трансатлантическое мышление, чтобы ЕС и США могли более тесно сотрудничать в области определения общих интересов в мире, где их население составляет меньше 10% мирового населения». Рекомендации аналитиков затрагивают также проблему создания общеевропейской истории: «правительства европейских стран должны предпринять новые усилия по укреплению в Европе чувства общей истории и ценностей. Более сильное европейское самосознание – лучшая основа для создания многокультурного общества» [2]. Из этого утверждения вытекает приоритет европейской культурной политики: ЕС должен представлять собой влиятельного и справедливого игрока на мировой арене, а не «конгломерат», в котором сосуществуют различные точки зрения.
Стремительное экономическое развитие Европейского союза, (25% мирового ВВП) происходящее под знаменем транснациональных корпораций, приводит к формированию благополучного образа последних как в странах Центральной и Восточной Европы, так и на Ближнем и Среднем Востоке. Ярчайшим примером служит популярность следующих финансово-промышленных конгломератов: Royal Dutch Shell, BP, HSBC Holdings, Banco Santander, Total , Volkswagen Group, Mercedes-Benz, Vodafone и тд.
Привлекательность ЕС, символизирующая идею пострасового развития общества, все более притягивает симпатии миллионов людей за пределами формируемой сверхдержавы. По исследованию, проведенному аналитическим отделом ЦРУ, «европейское искусство, литература, музыка, дизайн, мода и еда долго служили глобальными культурными магнитами». Американская разведка полагает, что «каждая европейская страна обладает сильной культурной привлекательностью: половину из десяти наиболее распространенных разговорных языков мира составляют европейские языки» [7].
Действительно, европейские языки сумели сместить с главных ролей большинство языков, которыми пользовались народы Азии, Австралии и Латинской Америки и, тем самым, стали инструментом международного общения. К примеру, испанский язык связывает Иберийский полуостров с Латинской Америкой. Отдельно следует упомянуть об экспансии английского языка, обладающего на сегодняшний день колоссальным коммуникативным пространством, начиная от Великобритании и стран Содружества, и заканчивая самими Соединенными Штатами.
Активная лингвистическая политика проводится также правительством Франции, которое ежегодно тратит порядка 1 миллиарда долларов на укрепление статуса французского языка как в странах Франкофонии, так и во всем мире. По мнению ряда исследователей, эти меры привело к усилению «французской мягкой силы в последние полвека, хотя Париж уже не является первой интеллектуальной, культурной и философской столицей мира» [9, c. 4].
«Мягкая» мощь Европейского союза зиждется также на научных достижениях, которые из года в год получают признание мирового сообщества. Интересную статистику Нобелевских премий, присужденных европейцам, приводит профессор Дж. Най. Из этих данных следует, что «Франция занимает первое место количеству Нобелевских премий по литературе, Великобритания, Германия и Испания соответственно – второе, третье и четвертое. Великобритания, Германия и Франция занимают второе, третье и четвертое место по Нобелевским премиям в области физики и химии» [10, c.78].
«Мягкую силу» Европы можно также проследить по другим внушительным показателям: «Великобритания, Германия и Франция идут на третьем, четвертом и пятом местах ( после США и Японии ) по объемам продаж музыкальной продукции. Германия и Великобритания занимают третье и четвертое место по продажам книг и четвертое и пятое – по количеству вебсайтов в Интернете. Франция находится впереди Соединенных Штатов по привлечению туристов. Великобритания и Германия занимают второе место по количеству просьб о предоставлении политического убежища. Граждане Франции, Германии, Италии и Великобритании имеют более высокую продолжительность жизни, чем граждане США» [10, c.76]. Среди прочих культурных преимуществ Европейского союза над США, Дж. Най выделяет роль европейского футбола, который «более популярен в мире, нежели американский футбол или баскетбол» [10, c.77].
На сегодняшний день страны Союза направляют значительные средства на развитие своей публичной дипломатии, особенно в области налаживания международных культурных контактов. Франция стоит на первом месте, расходуя 17 долларов [в год] на душу населения, что в четыре раза больше, чем у занимающей второе место Канады, за которой идут Великобритания и Швеция. Для сравнения: расходы Государственного департамента США на финансирование международных культурных программ составляют лишь 65 центов на душу населения в год. Кроме того, европейские страны настойчиво наращивают прием иностранных студентов в свои колледжи и университеты [4].
Представляется необходимым выделить инициативу Президент Еврокомиссии Ж.. М. Баррозу, заявившего, что Союз намерен выделить 600 миллионов евро для финансирования программ экономической помощи в 2010-2013 гг..350 млн. евро будет выделено в качестве чистого финансирования, а остальные средства будут привлечены в результате повторного размещения сумм, поступающих от уже существующих проектов помощи. Новое партнерство с восточными соседями ЕС, которое затронет Азербайджан, Грузию, Армению, Молдову, Украину и Беларусь, подразумевает более активное подключение к политическим процессам, начало возможного этапа заключения с этими странами соглашений ассоциирования нового типа, более основательную интеграцию в экономику ЕС, упрощенное перемещение граждан по ЕС [3]. По утверждению Ж.. Баррозу, данная инициатива является демонстрацией «мягкой силы» ЕС.
В своем публичной выступлении глава Еврокомиссии выделил следующие принципы культурной политики Брюсселя: «Стабильность и благополучие в 21-м веке могут принести экономика, а не ракеты; Диалог, а не демонстрация силы; Партнерство и многогранность, а не односторонность» [3].
Анализируя современные тенденции развития «мягкой» силы ЕС, можно с уверенностью констатировать, что культурно-коммуникационные возможности Брюсселя могут быть использованы «как в противовес США, делая односторонние акции Вашингтона дороже», но могут и «подкреплять американскую «мягкую» силу, облегчая достижение Соединенными Штатами своих целей». Это особенно актуально в контексте «приверженности Европы принципам демократии и соблюдению прав человека, что помогает продвижению ценностей, которые разделяются Америкой и обусловливают цели и задачи ее внешней политики». В целом, внешнеполитические элиты ЕС осознают, что «многосторонняя дипломатия возможна и без многополюсного баланса военных сил, и были бы рады разделить с США их «мягкое» могущество при условии, что Америка перейдет к внешней политике, предполагающей большее сотрудничество» [4].
Таким образом, следует отметить, что «мягкая сила» ЕС вероятнее всего будет стремиться к «браку» с американской военной мощью, укрепив в конечном итоге трансатлантические связи, столь необходимые для построения будущего универсального государства. Именно альянс «ЕС-США» сумеет объединить Старый Свет с Новым для последующей экспансии в Евразии. Для реализации этих целей нынешняя администрация Б. Обамы объявила о создании новой эры сотрудничества, с помощью которой должна произойти синхронизация усилий по глобальному имперостроительству.
Литература
1. Буторина О. Международная валютная система // Россия в глобальной политике. 2003. № 4
2. Делорс Ж., Давиньйон Э. Новое начало для Европы. http://www.idea-magazine.com.ua/archive/9930/trends/9967.html
3. ЕС предлагает шести соседним государствам близкое партнерство. http://europespb.ru/modules.php?name=News&file=view&news_id=7349
4. Най Дж. «Мягкая сила» и американо-европейские отношения. http://www.situation.ru/app/j_art_1165.htm
5. Правовое обеспечение политики Европейского Союза по культуре. http://www.maecenas.cc.ua/patronage-and-governance/laws-and-bills/720-pravovoe-obespechenie-politiki-evropejskogo-sojuza-po-kulture.html
6. Троицкий М. Европейский союз в мировой политике. http://www.intertrends.ru/five/004.htm
7. Central Intelligence Agency, The World Factbook.
http:// www.cia.gov/cia/publications/factbook/fields/2098/
8. Lindley-French J. The ties that bind // NATO Review. Autumn 2003. (http://www.nato.int/docu/review/2003/issue3/english/art2_pr.html, дата посещения 10.11.2003).
9. New York Times, November 15, 1997.
10. Nye J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. N. Y., 2004.
