К военно-историческому аспекту хронологии монгольского нашествия



Общепринятая версия хронологии монгольского нашествия на Северную Русь предполагает, что менее чем за три месяца монголам удалось подчинить себе огромную территорию с хорошо укрепленными городами, защищали которые не только местные жители, но и княжеские дружинники — профессиональные воины. И только за один месяц февраль, согласно рассказам русских летописей, монголы взяли четырнадцать городов Владимиро-Суздальской земли. Парадоксальность данных выводов хорошо иллюстрируют описанные в тех же летописных сводах длительные сроки осады Торжка и Козельска, которые удерживали вражеский натиск не одну неделю, а ведь это были далеко не самые крупные русские города.

Мы считаем, что скорость завоевания монголами русских городов значительно преувеличена летописцами. Скорее всего, для завоевания Северной Руси монголам понадобилось далеко не два с небольшим месяца, как это традиционно считалось, а гораздо больший временной промежуток. Для того чтобы это утверждение не было голословным, мы провели сравнительное исследование продвижения монгольской армии по территории Руси и по другим завоеванным ими ранее землям, а также проанализировали особенности военного обеспечения монгольской и русской армий. Забегая вперед, скажем, что полученные нами выводы ещё более подкрепляют мнение о том, что скорость продвижения войск Батыя по русской территории значительно преувеличена русскими сводчиками-летописцами.

Сравнение динамики монгольских завоеваний на Руси с продвижением их на других территориях необходимо нам для того, чтобы понять, какое количество времени необходимо было монгольской армии для осуществления своих захватнических операций. Кроме этого, нас интересует вопрос о том, насколько ритмы походов на разных территориях были схожи либо отличны от тех сроков, которые дает нам, например, Лаврентьевская летопись при описании взятия монголами Владимиро-Суздальской земли.

В исследовании данного вопроса мы будем опираться на наиболее авторитетные источники, описывающие историю монгольских завоеваний.

Одним из первых крупных походов Чингиз-хана было завоевание Северного Китая, которое осуществлялось им на протяжении нескольких лет. Бóльшая часть завоеваний была сделана с 1211 г. по 1215 г. Согласно сообщению Рашид-ад-Дина, исторические труды которого основаны на показаниях первоисточников китайской, монгольской и индийской истории того времени, а также тюркских и персидских источников, завоевательный поход армии Чингиз-хана на Китай начался «весною года барана, начинающегося с месяца шабана 607 г<ода> х<иджры> [18 января — 16 февраля 1211 г. — А.Г.]» [1, с. 163]. Несомненно, монгольская армия действовала успешно, профессионально и слаженно. Так, прежде чем пойти на Китай, Чингиз-хан «послал в низовья [реки. — А.Г.] в дозор две тысячи человек… для того, чтобы, когда он пойдет на страну Хитай, тому быть у него в тылу в целях безопасности… После того… он счастливо выступил осенью упомянутого года [осень 1211 г. — А.Г.] на завоевание областей Хитая, Кара-Хитая и Джурджэ» [1, с. 163]. Известно, что прежде, чем осуществить крупную военную операцию, ханские военачальники тщательно разрабатывали план действий, полагаясь на информацию разведывательных отрядов.

О военной организации монголов известно немало, в частности то, что монгольские конники являлись лучшими солдатами своего времени, побеждая не количеством, как считают многие исследователи, а качеством. «Чингисхан со своим войском совершал то, что едва ли оказалось бы под силу современной армии, в первую очередь, благодаря тому, что войско не имело себе равных в отношении обучения, организации и дисциплины как среди современников, так и, пожалуй, за всю человеческую историю» [2, с. 718].

От начала пути до Великой Китайской стены монголам предстояло пройти расстояние длинной около 800 километров, однако, значительная его часть пролегала через восточную территорию пустыни Гоби, где в те времена ещё можно было найти и воду, и корм для коней, а в качестве продовольствия вслед за армией гнали многочисленные стада скота. Все это значительно облегчало и ускоряло продвижение кочевой армии. Здесь сразу стоит заметить, что позднее, на территории Руси монголы были лишены столь удобных для передвижения своей армии природных условий.

Армии Чингиз-хана действовали удачно, однако, согласно сообщению Рашид-ад-Дина, «от момента выступления войска Чингиз-хана в Хитай до того времени, когда он пришел в окрестности упомянутого города (Джун-ду) [в примечании: царь-град, отстроен Хубилаем в 1264-1267 гг. на месте современного Пекина. — А.Г.], прошло сполна два года» [1, с. 170]. Чингиз-хан не предпринял тогда никаких наступательных шагов против Цзиньской столицы, видимо хорошо понимая всю трудность взятия большого города, кроме того, отлично укрепленного, оставив его на более удобное для этого время. Известно, что Северная столица Цзиньской империи была покорена только к 1215 г.

За весь период завоевания Восточной империи только около десяти крупных городов избежали разрушения. Так, например, Рашид-ад-Дин отмечает: «Он не причинил вреда двум крупным городам, Тан-бан-фу и Тай-мин-фу и не остановился там» [1, с. 169]. Отсюда следует, что, несмотря на боеспособность своей армии, хан все же избегал столкновения с крупными, хорошо укрепленными городами, опасаясь, скорее всего, длительной временнóй задержки при их осаде.

С. Торнбул писал: «Если же монголам приходилось действовать на хорошо укрепленной местности, то они предпочитали оставлять сильные крепости напоследок. Для любой армии того времени осада крепости была долгой и дорогой операцией, требовавшей особых знаний» [3, с. 41, 43]. И мы согласимся с исследователем в том, что, несмотря на использование китайских и мусульманских мастеров осадного дела, для монголов столь малоподвижное «действо», как осада, наверняка было не самым главным военным занятием. По возможности, они блокировали город небольшим отрядом, надеясь разбить основные силы противника в открытом бою. Здесь мы имеем ввиду так называемую монгольскую тактику выманивания противника как можно дальше от безопасной для последнего территории и разгром его на открытой местности. Так, в среднеазиатском походе при осуществлении осады города Отрара монголы постепенно перебили бóльшую часть защитников цитадели во время военных вылазок последних. В конечном итоге, за месяц город лишился большей части своей армии и был «благополучно» взят; позднее, у Самарканда, монгольские войска «ударами стрел и мечей уложили в степи и на поле брани гарнизон» города [1, с. 199, 207].

Если же мы вспомним поход Батыя на Владимиро-Суздальскую Русь, то здесь захватчики осаждали как раз наиболее крупные и, соответственно, хорошо укрепленные города, четырнадцать из которых им удалось покорить, якобы, всего за один месяц февраль, если верить сообщению русских летописей. Известно, что для покорения укрепленных городов монголы использовали осадные орудия, которые изготавливали прямо на месте из подручной древесины. Соответственно, на это нужно потратить какое-то время, и, думается, что не один день. Кроме того, монголы видимо имели обыкновение «переводить дух» на завоеванных территориях противника, очевидно для того, чтобы отдохнуть, привести оружие и осадную технику в порядок после длительных осад. Информацию о подобном поведении монголов подтверждает Рашид-ад-Дин («они [эмиры войска Джурджэ. — А.Г.] остановились… на холме… расположенном поблизости от Караун-Джидуна, — в настоящее время войска каана проводят там лето», «войско Чингисхана… занято разделом добычи. Они пустили коней на подножный корм» [1, с. 166]), так и «Сокровенное сказание…» при описании монгольского похода на Среднюю Азию: «В ожидании прибытия Бала, он (Чингиз-хан) проводил лето… в горах у речки Алтан-горохан»; читая дальше, мы видим, что Чингиз-хан приглашает и своего военачальника присоединиться к нему: «Время жаркое. Расположи должным образом войска, а сам присоединяйся к нам» [4, интернет-ресурс].

Отсюда можно предположить, что «Методически» неспешное разорение территории Владимиро-Суздальской Руси разобщенными монгольскими отрядами, скорее всего, сочеталось с периодическими их остановками и передышками. Тем более, согласно показаниям источников, монголы не очень хорошо переносили летнюю жару, которая напрямую отражалась на их здоровье, и старались в это время не заниматься войной [1, с. 170]. По нашей версии, завоевание северорусских земель как раз заканчивалось в летне-осеннее время. Даже если принять во внимание показания источников о том, что после завоевания Козельска Батый вернулся в половецкие степи, то многочисленные отряды, которые наверняка остались на русской территории, вполне могли продолжать осуществлять свое «черное дело». Обыкновение монголов действовать отдельными отрядами на покоренных территориях довольно четко прописывает Рашид-ад-Дин, когда упоминает о том, что Чингиз-хан вполне спокойно отправляет трех своих военачальников и младшего сына Джурчитая «налево и направо… чтобы они пошли и завоевали все места» [1, с. 169].

«Сокровенное сказание…» в подтверждение этому также рассказывает о том, что Джэбе, по взятии им китайского города Дун-чана, благополучно присоединился к войску Чингиз-хана [4, интернет-ресурс]. Подобная информация прослеживается и в показаниях европейских источников, в частности в «Письме» монаха Юлиана о монгольской войне [5, с. 86-87], а также в летописных текстах: «И ѡви идоша к Ростову " а инии к Ѩрославлю · а ини на Волгу на Городецъ · и ту плѣниша все по Волзѣ "… доже и до Торжку" нѣ^с мѣста ни вси " ни селъ тацѣ рѣдко " идеже не воеваша на Суждальскои земли " и взѧша городовъ ·дι҃· ѡпрочъ слободъ" и погостовъ" во ѡдинъ мц^съ февра» [6, Стб. 464].

Но вернемся к завоевательной операции монгольской армии в Северном Китае. По замечанию Э. Хара-Давана, при продвижении по поднебесной после походов Чингиз-хана на Тунгут, монголы в течение нескольких месяцев ломали сопротивление цзинской полевой армии [7, с. 124]. Здесь тоже встает вопрос: неужели русская армия настолько уступала китайской, что сопротивление защитников русских городов монголам удавалось сломить в считанные дни? Один только подвиг защитников небольшого города Торжка и печально знаменитого Козельска, который был сдан только потому, что нашлись предатели из соседнего поселения, подсказавшие монголам, как можно захватить городок, заставляет нас усомниться в этом. Очевидно, что гражданское население Руси также принимало активное участие в обороне городов и весей.

Специалистами, изучающими историю монгольского завоевания Руси, наше мнение может быть воспринято излишне эмоциональным, но мы уверены в том, что русские люди сопротивлялись, и очень усиленно сопротивлялись вражескому нашествию. Они прекрасно представляли, что это явление было не простым набегом кочевников на оседлых земледельцев, это было «наказанием божием» за «грехи», заработанные княжеской властью.

Отсюда мы можем сделать вполне допустимое предположение о том, облава монгольских отрядов весной-осенью 1237 г. вполне могла встретить отчаянное сопротивление озлобленного русского населения. К этому времени, когда первый шок от внезапного нападения чужаков прошел, русские города наверняка усилили оборону, как с помощью простого населения, так и отдельных уцелевших после столкновения с монголами военных отрядов. Думается, что все это должно было в значительной степени замедлить скорость продвижения уставшей от постоянной войны монгольской армии по северорусским территориям. Так, подобные примеры сопротивления местного населения иноземным захватчикам имели место как в Северном Китае, так и в Средней Азии. Например, китайский город Тэсин-фу доставил Чингиз-хану немало хлопот, когда его жители вторично восстали уже после того, как он был взят и разграблен монголами; крупный город Тун-кин-фу, который монголы пытались взять «в год собаки, соответствующий 610 г<оду> х<иджры> [1213–1214 гг. — А.Г.]», даже после того, как захватчики перекрыли доступ воды, так и не покорился завоевателям [1, с. 168, 176]. Мы предполагаем, что вряд ли владимиро-суздальские города сопротивлялись чужеземной агрессии менее стойко, чем это делали жители городов Китая или Средней Азии.

Что касается китайской военной компании, то, по сообщению Рашид-ад-Дина, «после того как Чингиз-хан в течение этих трех-четырех упомянутых лет завоевал и покорил… города и крепости, принадлежащие к владениям Хитая, он вернулся обратно из той страны…» [1, с. 177]. Мы помним, что также сделал и Батый, после падения русского Козельска, но это не было сигналом для немедленного ухода с покоренной территории военных отрядов других монгольских военачальников. Отсюда получается, что северорусская завоевательная компания не обязательно должна быть столь скоротечной в сравнении с походом монголов на Китай. Может быть, мы прибегаем к несколько упрощенному с научно-исторической точки зрения способу применения метода аналогий, но для характеристики летописных сообщений о монгольском нашествии вполне можно употребить такую фразу: «У страха глаза велики!».

Еще одним ярким примером военного искусства и скорости движения монгольских отрядов в процессе покорения новых территорий является их поход в Среднюю Азию. В это время здесь было два крупных государства: Каракитайская империя и Хорезм. Чингиз-хан для обеспечения вторжения в Хорезм предпринял поход на Каракитайскую империю в 1217 г. И без того слабое государство Западное Ляо без труда было разбито отрядами молодого военачальника Джебе. Чингиз-хан аннексировал Западное Ляо. После этого хан развернул компанию против Хорезма, которая длилась в течение шести лет, с 1218 по 1224 гг.: «Когда наступил год зайца, приходящийся на 615 г<од> х<иджры> [1218–1219 гг. н. э. — А.Г.], Чингисхан… выступил в поход на страну Хорезмшаха… В год дракона он провел лето по дороге вдоль реки Ирдыш… Осенью он соизволил двинуться [дальше. — А.Г.]» [1, с. 197]. Здесь мы находим еще одно подтверждение того, что монголы в летнее время приостанавливали свои активные военные операции.

Внутреннее политическое положение Хорезма затрудняло организацию обороны страны. Шах со своими войсками отошел вглубь страны, в результате чего только народные силы защищали населенные пункты. Есть сведения, что г. Ходженд от монголов защищали в основном окрестные жители, не имеющие специальной военной выучки, а войско города Ашнас, например, со слов Рашид-ад-Дина, и вовсе состояло «из всевозможного сброда» [1, с. 200, 201]. Здесь опять можно провести параллель с завоеванием русских, в том числе владимиро-суздальских городов, защитниками которых были не только хорошо обученные воины-профессионалы. Почему же хорезмские защитники-крестьяне смогли задержать монголов у городских стен, а профессиональные русские воины, поддерживаемые местным населением, отдавали захватчикам города за считанные дни?

Как и предыдущие походы Чингиз-хана, поход в Среднюю Азию был не менее успешным, и все же не таким стремительным, как описанный в летописных текстах поход на Северную Русь. А ведь азиатская местность, как и просторы пустыни Гоби, для продвижения тяжеловооруженной монгольской конной армии были гораздо привычнее, нежели труднопроходимые зимние леса русских княжеств.

Итак, согласно сообщению персидского источника, Чингиз-хан «в конце осени года дракона, весна которого соответствовала (месяцу) зул-хидджэ 616 г<ода> х<иджры> [февраль–март 1220 г. — А.Г.], прибыл к городу Отрару и назначил Чагатая и Угедея на взятие Отрара» [1, с. 203]. Однако, оставив войско для осады, сам он пошел на Бухару. Расстояние от Отрара до Бухары (около 400 км) Чингиз-хан со своей армией преодолел за период от конца осени года дракона до первых чисел месяца мухар-рама 617 г<ода > х<иджры> [март–апрель 1220 г. н. э. — А.Г.] [1, с. 205], что составляет примерно четыре — пять месяцев. При этом он не задерживался по дороге на захват городов, так как часто жители сдавали города Чингиз-хану сами. Персидский источник не дает нам точной информации относительно того, сколько дней Чингиз-хан осаждал Бухару, но такие его фразы, как «следом прибывали войска и располагались вокруг города», «их (войска Бухары) предводитель… и другие эмиры… ночной порой уходили из крепости», а так же срок начала следующего военного похода на Самарканд (конец весны года могай, начинающегося с января 1221 г.), дают нам право заключить, что город был взят далеко не в течение нескольких дней.

Еще один пример: из Бухары «в конце весны упомянутого года могай, начинающегося с месяца зул-хидджэ 617 года хидхжры (январь 1221 г.), то есть примерно в мае [1, с. 206], Чингиз-хан отправился в Самарканд, взять который ему удалось «в год змеи», который соответствовал 618 году хиджры (1221–1222 г.); источник уточняет, что Самарканд был взят монголами в летнее время, приходящееся на третий год их среднеазиатского похода [1, с. 208]. Из этого следует, что на преодоление пути, равного примерно 170-и км, и на взятие города Чингиз-хан затратил времени от месяца и больше, при этом не задерживаясь по дороге на захват каких-либо ещё территорий, так как оставлял для этого отдельные отряды монгольской армии: «По пути всюду, куда он приходил, тем городам, которые подчинялись ему, он не причинял никакого вреда, а тем, которые противились, как Сарипуль и Дабусия, оставлял войско для их осады…» [1, с. 207]. Согласно сообщению Рашид-ад-дина, великий завоеватель осаждал Самарканд пять дней и взял его лишь тогда, когда жители сами открыли монголам ворота [1, с. 207]. Вполне возможно, если бы этого не случилось, монголы задержались бы у ворот города надолго.

По поводу осады уже упомянутого выше Отрара Рашид-ад-дин писал: «В Отраре сражались с обеих сторон в течение пяти месяцев. В конце концов, у населения Отрара дело дошло до безвыходного положения, и Карача-(хан) дал согласие на подчинение (монголам) и на сдачу города» [1, с. 198]. Так, несмотря на боеспособность и стремительность монгольской армии, взятие укрепленных городов давалось им не так уж просто и быстро. Серьезное сопротивление завоевателям оказал расположенный на р. Мураб древний город Мевр — взять его удалось лишь в 1221 г. Город Хорезм, завоевание которого стало завершающим этапом в покорении Чингиз-ханом Средней Азии, также доставил монголам немало хлопот. «Согласно своему обыкновению, монголы изо дня в день держали в напряжении жителей города словесными посулами, обещаниями и угрозами, а иногда перестреливались… В таком положении прошло семь месяцев, а город все ещё не был взят» [1, с. 216]. Случаи длительной осады городов монгольской армией упоминал и Плано Карпини [8, с. 56-57].

Здесь можно отметить следующую тенденцию: если в начале монгольского вторжения на территорию Средней Азии местное население, очевидно застигнутое врасплох внезапным нападением чужеземцев, отдавало города практически без боя, то через некоторое время монголы вынуждены были тратить все больше времени на осаду городов и крепостей, так как фактор внезапности был уже потерян.

Теперь вернемся к монгольским завоеваниям на Руси. Монгольский исследователь Ч. Чойсамба пишет: «В то время Рязань по праву считалась одним из крупнейших русских городов. Рязань, где проживало 25 тыс. жителей, при необходимости она могла выставить 3-4 тыс. вооруженных ратников. Более того, при приближении опасности жители окрестных сел и деревень сотнями находили укрытие в Рязани, что в определенной мере влияло на обороноспособность города» [9, с. 76].И, тем не менее, покорение этого города, а, также битва у Коломны, покорение Москвы, Владимира, Торжка и сражение на реке Сить отняли у монголов не так уж много времени, а именно, чуть больше месяца. Но здесь, очевидно и сыграл свою роль тот самый фактор внезапности, а также невозможность, а поначалу и нежелание со стороны русских князей четко и грамотно согласовывать свои действия. Очевидно, что русский народ еще не был морально готов к встрече с «иноплеменниками» и «надеялся сам собою татар победить» [10, с. 232].

Многие исследователи, в том числе Р. Храпачевский, называют, как одну из причин разгрома русских полков, шок, испытанный русскими людьми от неожиданности, силы и динамики удара монголов [11, интернет-ресурс].

Согласно традиционному мнению, основанному на показании летописных источников, после захвата Владимира войска Батыя и Субудая двинулись на запад и северо-запад, захватывая по пути Переяславль, Юрьев, Дмитров, Волок, Тверь, Торжок, подошли к которому монголы 21 февраля. Расстояние от Владимира до Торжка, включая все вышеперечисленные города, составляет около пятисот километров, которые прошли монголы за четырнадцать дней. Встает вопрос — почему в среднеазиатской степи монгольскому войску, чтобы преодолеть расстояние в 400 км, нужен был не один месяц, а на русской территории несколько дней?

Но, согласно нашей версии, владимиро-суздальские города были взяты уже после падения Торжка, весной — осенью 1237 г., поэтому путь монголов от Владимира до Торжка мог быть значительно короче, примерно 250-300 км, и пройти его за две недели монголам было вполне реально даже с учетом того обстоятельства, что наверняка несколько дней после взятия столицы Владимирской земли у завоевателей ушло на раздел «добычи». Подобное явление, видимо, было присуще монголам; так, Рашид-ад-Дин в рассказе о покорении Китая отмечает: «Войско Чингиз-хана разграбило город… и занято разделом добычи» [1, с. 166].

Согласно сообщению Лаврентьевской летописи, монголы за месяц февраль взяли четырнадцать владимиро-суздальских городов, которые он дальше и перечисляет: Ростов, Ярославль, Городец, Галич, Переяславль, и др. [6, Стб. 464]. Данное описание завоевания монголами якобы всей Суздальской земли также не соответствует исторической реальности, потому как во Владимиро-Суздальской земле городов было куда больше, нежели указанная в летописи цифра четырнадцать. Только на Волге можно насчитать двенадцать городских пунктов: Нижний Новгород, Городец, Кострома, Ярославль, Молога, Углич, Калязин, Кснятин, Белгород, Дубна, Шоша, Тверь. Четыре города располагались на р. Клязьме: Владимир, Стародуб, Ярополчь, Гороховец. А ведь были ещё Ростов, Суздаль, Переяславль, Дмитров, Юрьев, Галич Мерский, Москва, Унжа, Лопасня, Кашин. Общее число городов Владимирской земли к моменту начала монгольского нашествия — около трех десятков [12, с. 55-103]. Р.Ю. Почекаев отмечает, что сейчас многие исследователи весьма критически относятся к сообщению Лаврентьевской летописи о взятии за месяц якобы четырнадцати русских городов [13, с. 122].

Сомневаясь в том, что таких исследователей в действительности «много», отметим, все же, что некоторые из них вполне определенно высказывали сомнения в достоверности летописного подсчета захваченных городов. К примеру, Дж. Феннел полагал, что «летописцы Владимира и Новгорода просто перечислили основные города Суздальской земли без всякого представления о том, на какие из этих городов татары напали, какие разграбили, а какие обошли стороной» [14, с. 120]. Согласно тому же Р.Ю. Почекаеву, число 14, возможно, имело какой-то символический смысл, причем не только у русских, но и у их восточных соседей. Например, в татарском эпосе «Идегей» присутствует такой рассказ о военной борьбе с русскими:

«С бородою обросшим ртом

Князя, что ворвался в наш дом,

И четырнадцать городов

Истребил огнем и мечом…» [13, с. 123].

Тем не менее, факт осады и взятия ряда северорусских городов армией Батыя не подлежит сомнению, однако, временной промежуток, который ушел у завоевателей на покорение Рязанской и Владимирской земель, значительно превышал тот срок, который считается традиционным.

В контексте рассмотрения данной проблемы уместно будет провести параллель с завоеваниями монголов в Южной Руси в 1239-1240 гг., а также в Волжской Булгарии. Известно, что на Южную Русь монгольское войско шло тем путем, каким раньше осуществляли свои набеги половцы. Первый удар в начале 1239 г. был направлен на Переяславское княжество, а в начале марта один из монгольских отрядов армии Берке разгромил Переяславль-Южный, который монголы жестоко разграбили [6, Стб. 469; 15, Стб. 781-782].

Следующий удар был нанесен по Черниговскому княжеству. К осени 1239 г. монголы появились под Черниговом, подойдя к нему с юго-востока. Софийская первая летопись, не жалея эпитетов, описывает жестокую битву у стен города: «Оступиша град Чернигов в силѣ тяжце… лютъ бо бѣ бои у Чернигова, оже и тараны на нѣ поставиша, и меташа на нѣ камениемъ» [16, Стб. 300]. Но, несмотря на отчаянное сопротивление, в середине октября город уже был захвачен, после чего монголы разрушили города Путивль, Глуков, Вырь, Рыльск.

Итак, если Переяславские земли были взяты в начале весны, то получается, что до покорения Чернигова батыево войско «созревало» около семи месяцев. При сравнении с их продвижением по северорусским землям, описанном в летописных текстах, это невероятно длительный срок. Получается, что, либо монголы не торопились, и еле-еле передвигаясь, вальяжно захватывали южнорусские города, либо, что более логично, скорость продвижения врагов по территории Суздальской земли в значительной степени преувеличена летописцами-сводчиками.

О начале последней компании Батыя на Руси в 1240 г. сохранилось очень мало сведений в русских источниках. По сообщениям Ипатьевской, Софийской первой и других летописей, осада Киева была ожесточенной и заставила Батыя собрать у стен сопротивляющегося города довольно серьезную силу: «И вся сила его безбожная объсѣдяху град. И не бѣ слышати въ градѣ гл(аголю)ща друг къ другу въ скрипаньи телѣг его и множество рвенья велблудъ его» [16, Стб. 301]. Но, несмотря на отчаянное сопротивление Батыю удалось в начале декабря «приять градъ». После этого основные силы Батыя двинулись дальше на запад к Владимиру-Волынскому. Города Кременец, Данилов и Холм захватчики взять не смогли — Ипатьевская летопись сообщает: «Видивъ же Кремѧнѣц и градъ Даниловъ . ѩко не возможно приѩти емоу . и ѡ^тиде ѡ^т нихъ» [15, Стб. 786].

Городки-крепости были великолепно приспособлены для обороны. Мы можем согласиться с выводом В.В. Каргалова: «Таким образом, монголо-татары встретили на рубежах Галицко-Волынской Руси сильное сопротивление. Укрепленные городки по Верхнему Тетереву, Горыни и Случи отбивались до последнего воина и гибли, похоронив под дымящимися развалинами трупы своих героических защитников» [17, с. 126].

Итак, все вышеперечисленные события ещё раз доказывают, как непросто было монголам осаждать и брать укрепленные русские города и что на это им требовалось более-менее длительное количество времени, определяемое военной оснащенностью русских жителей, размерами городских объектов, ландшафтными особенностями местности, на которой стоял тот или иной город, и пр.

Попытки завоевать Волжскую Булгарию монголы предпринимали ещё в 1226 г. после сражения с русскими на р. Калке. Булгары, осведомленные через купцов и лазутчиков о происходящих в Средней Азии драматических событиях, начали усиленно готовиться к будущему нападению монголов, которые к 1221 г. уже завершили в целом завоевание государства Хорезмшахов. То, что булгары действительно готовились к нападению и ждали противника, доказывает успешное отражение ими и разгром монгольских отрядов Субудая, совершившего рейд на Среднюю Волгу после сокрушительного разгрома русско-половецких войск на Калке. Арабский историк Ибн-ал-Асир пишет, что после битвы на реке Калке «…татары направились в Булгар в конце 620 года (1223 г.)» [18, с. 660]. Но здесь монгольскую армию, не знавшую до этого времени поражений, ждал разгром.

Следующий поход на булгар монголы предпринимают в 1229 г., когда они во главе с Бату-ханом начинают своё наступление на Саксин и Булгарию. Весной 1229 г. монгольское войско двинулось на запад и лишь к осени было в степях Яика и Итиля. Здесь уместно заметить, что продвижение армии Батыя по казалось бы привычной и знакомой степной местности занимает почти полтора года. Достичь булгарской столицы монголы смогли лишь к 1232 году. Как сообщает Лаврентьевская летопись: «В лѣ^т· ҂¤҃·ѱ҃·м҃· Придоша Татарове · и зимоваша · не дошедшее Великаго града Болгарскаго» [6, Стб. 456]. Очевидно, что в 1232 г. монголы намеревались нанести удар по столице Булгарии, но вновь встретили ожесточенное сопротивление и были остановлены. Эти факты, по нашему мнению, развенчивают миф об исключительной непобедимости армии Чингиз-хана. Лишь в 1236 г. сосредоточение всей монгольской армады в пределах Булгарии (армия Субудая — 30 000 человек, четыре армии сыновей Джучи — 40 000 — 50 000, армии семи царевичей чингизидов, всего около 250 000 человек [19, с. 22]) позволило монголам сломить сопротивление булгарской армии. Монголы почти целый год всей своей огромной армадой воевали в булгарской земле. Значимость этой победы подчеркивает Рашид-ад-Дин следующим замечанием: «Те области были завоеваны, и эта победа была одним из великих дел», однако дальше он же отмечает: «Несмотря на то, что (монголы) тогда завоевали ее [Волжскую Булгарию. — А.Г.], (жители ее) снова восстали, и она еще не вполне покорена» [20, с. 37]. Очевидно, это была совсем не молниеносная победа, а длительное и планомерное уничтожение булгарских городов и Булгарии, как государства.

В контексте данной проблемы, представляется актуальным проанализировать военные возможности как русской, так и монгольской армий XIII в. для более объективной оценки исследуемых событий. Хотя ко времени монгольского нашествия на Русь, она, в силу определенных причин, не могла собрать единой мощной армии, все же военное искусство русских воинов находилось на достаточно высоком уровне развития для того времени и, вероятно, не много уступало, например, китайской армии. Русское войско ещё до нашествия монголов было знакомо со спецификой войны с быстрыми маневренными конными степняками. По этому поводу Е.Н. Кирпичников и А.Ф. Медведев писали: «В течение первых веков существования Руси наиболее опасным участком борьбы был юг. На просторах своей земли и в восточных скитаниях воины киевского князя усвоили саблю, стали более широко употреблять кольчуги, получили сфероконический шлем, кочевническую пику, восточный чекан, сложный лук, округлые стремена и другие принадлежности упряжи, лучше научились приемам конного боя. Можно сказать, что в искусстве ведения войны русские не переставали быть европейцами, но часто сражались как азиаты» [21, 321].

Что касается монгольских завоевателей, то, согласно мнению специалистов, против них выгодно использовалось всё, что противоречило их боевой выучке и чем прекрасно владели русские воины: самострелы, камнеметы, копьевые удары, метание сулиц, противоборство слитными построениями, борьба на городских стенах, пехотные вылазки [21, с. 324]. Не сомневается в боеспособности русской армии и В.В. Каргалов: «Русские дружинники были профессиональными воинами, опытными и умелыми, привычными к нелегкой, полной опасностей военной жизни, всегда готовыми к походам и битвам. Нет сомнения, что по своим боевым качествам они не уступали отборным ханским нукерам, которые отбирались из коренных монголов и составляли гвардию завоевателей» [22, с. 21].

Известно, что русские летописи не содержат цифр общей численности русских войск накануне нашествия Батыя. Советский военный историк А.А. Строков считал, что «при исключительной опасности Русь могла выставить и более 100 тысяч человек» [23, с. 75]. В.В. Каргалов отмечает, что в исторической литературе сложилось представление о вооруженных силах русских княжеств, как о войске, превосходящем монгольскую конницу по вооружению, тактическим приемам и боевому строю. С этим нельзя не согласиться, если речь идет о княжеских дружинах. Действительно, русские княжеские дружины были по тому времени превосходным войском. Вооружение русских дружинников, как наступательное, так и оборонительное, славилось далеко за пределами Руси. Даже такой далеко не перворазрядный князь, как Юрий Владимирович Белозерский, мог выставить, по свидетельству летописца, «тысящу бронникъ дружины Белозеръские» [24, с. 38].

Летописи полны рассказами о сложных тактических планах, искусных походах и засадах русских княжеских дружин. Что касается численности русских воинов в отдельных населенных пунктах, то В.О. Довженок отмечает, что русские сторожевые крепости имели небольшие гарнизоны, численность его в такой крепости была около 100 человек, что соответствует основной воинской единице древней Руси, известной под названием сотни. Такие крепости были рассчитаны на сдерживание набегов кочевников, их гарнизоны, состоящие из профессиональных воинов, были отлично подготовлены. Согласно исследователю, в крупных городах численность защитников была значительно большей [25, с. 42]. Несмотря на это, мы помним, что именно небольшие городки-крепости (Торжок, Кременец, Данилов и т.д.) оказывали монголам наибольшее сопротивление при продвижении последних по русским территориям.

У восточных славян ещё в X в. существовали большие города со сложной системой планировки оборонительных сооружений. В XII и XIII вв. получает распространение новый тип планировки оборонительной системы — это расположение поселений на сравнительно ровной площадке, окруженной валом и рвом, имеющим более или менее правильную круглую форму» [26, с. 63]. В период VIII-XIII вв. на Руси шло усложнение и схемы планировки оборонительной системы — «от простейшего укрепления, окруженного одним рядом заграждений, до сложного комплекса, включающего детинец с примыкающими к нему одним, а иногда даже двумя рядами заграждений окольного города» [26, с. 65].

Итак, зная оснащенность и боеспособность русской армии в период монгольского нашествия, зная о достаточно хорошей готовности русских городов к обороне, мы позволим себе усомниться в правдивости той информации, которую нам дают древнерусские летописи относительно скорости продвижения завоевателей по северорусским землям.

Что касается состава армии противника, то, по данным современных исследователей, примерно 40 % типичной монгольской армии составляла ударная тяжелая кавалерия: «Тяжелые кавалеристы носили полный комплект доспехов, как правило, кожаных, но иногда и трофейные кольчуги. В тяжелой кавалерии лошади обычно также защищались кожаными доспехами» [2, с. 718]. Однако по замечанию Ю.С. Худякова, «большая часть монгольского войска, проводившего боевые операции в Центральной Азии, была легковооруженной» [27, с. 148]. В этом случае еще более показательным может считаться уже отмеченный нами факт того, что даже легковооруженная армия Чингиз-хана преодолевала определенные расстояния в среднеазиатском походе за гораздо больший срок, чем армия Батыя на Руси, и это обстоятельство еще более укрепляет наши сомнения по поводу молниеносной победы монголов над русскими. Отметим, все же, что до сих пор нет единства во мнении специалистов о соотношении численности тяжеловооруженной и легкой конницы в монгольской армии, которая захватывала Русь. Так, М.В. Горелик решительно выступил против мнения о том, что монгольский воин — это прежде всего легкий конный лучник. Привлекая изобразительные, письменные и вещественные материалы, исследователь реконструирует внешний облик монгольских всадников, и на основании этого, М.В. Горелик полагает, что все монгольские воины были тяжеловооруженными [27, с.147].

Кроме того следует учесть, что монгольское войско всегда сопровождала тяжелая осадная техника, которую перевозили на вьючных животных, как правило, на верблюдах, и на телегах. По сообщению Э. Хара-Давана, монголы ещё в среднеазиатском походе использовали вспомогательную цзиньскую дивизию, обслуживающую разнообразные тяжелые боевые машины, употреблявшиеся преимущественно при осадах, в том числе и огнеметы [7, с.105].

Наличие тяжелой осадной техники в монгольской армии подтверждает и информация русских летописцев, которые, описывая осаду русских городов, неоднократно отмечали это: «Татаромъ же порокы градъ бьющемъ» [15, Стб. 780]; «почаша наряжать лѣсы и порокы ставиша» [6, Стб. 462] и др.Это обстоятельство является лишним свидетельством в пользу вывода о невозможности стремительного продвижения завоевателей по северорусским землям.

Теперь возникает вопрос: почему древнерусские летописцы решились на такое принципиальное сокращение во времени монгольского присутствия в Северной Руси? Несомненно, что такая «хронологическая минимизация» во многом являлась результатом редакционного совмещения разнородных летописных текстов, произведенного уже после трагических событий 1236-1237 гг. и, что вполне возможно, летописцами-компиляторами, не бывшими очевидцами этих событий. Основной аргумент в пользу стремительности монгольских побед, выдвигаемый ближайшими потомками времен вторжения, а вслед за ними и многими историками, — это многочисленность монгольских войск. Действительно, «бещисленность» армии завоевателей упоминается многими источниками, например, Ларентьевской («множество вои бещислено»), Новгородской первой летописями («множьство бещисла, акы прузи»), «Повестью о разорении Рязани Батыем» («приiде безбожныи царь Батыи на Русскую землю со множествомъ вои татарскыми, … а Батыевѣ силѣ велицѣ и тяжцѣ, единъ [рязанец. — А.Г.] бьяшеся с тысящеи, а два со тмою») [28, с. 9, 10], и др.

Конечно, можно даже не сомневаться в том, что объединенное монгольское войско, собранное из разных улусов империи, созданной Чингиз-ханом, имело численное превосходство над вооруженными силами отдельных русских княжеств. По поводу общей численности воинства, принимавшего участие в походе Батыя, высказывались разные точки зрения, но большинство историков сходятся на том, что она могла составлять несколько десятков тысяч человек. Долгое время отсутствие прямых указаний источников, заслуживающих доверия, приводило к произвольному определению численности армии Батыя различными исследователями. Большинством русских дореволюционных историков численность орды, которую вел Батый для завоевания Руси, определялась в 300 тысяч человек, а вместе с отрядами народов, покоренных при движении монголов к Волге, — даже в полмиллиона. Первым такую цифру определил Н.М. Карамзин: «Хан [Угэдей. — А.Г.] дал 300 000 воинов Батыю, своему племяннику» [29, с. 507]; в этом случае, он никак не обозначил обоснование своего расчета. В другом томе «Истории государства российского» тот же автор писал: «По сказанию Летописцев Венгерских, Батый вступил в их землю с 500 000 воинов. Сочинитель Жития Св. Михаила Черниговского пишет, что при осаде Киева находилось 600 000 Татар… Народы, побежденные Монголами, должны были обыкновенно давать им людей для военной службы» [29, с. 182].

Сведения древнерусского писателя-агиографа и венгерского хрониста Симона, давшие основание Н.М. Карамзину для формулировки такого вывода, можно сравнить со свидетельствами персидского историка Рашид-ад-Дина, представляющими более умеренную числовую версию батыевых войск. В «Памятке об эмирах…» Рашид-ад-Дин приводит подробный перечень монгольских войск, оставшихся после смерти Чингиз-хана и разделенных им между его наследниками. Всего Чингиз-ханом было распределено между «сыновьями, братьями и племянниками» монгольское войско в «сто двадцать девять тысяч человек» [1, с. 266]. Эту цифру приняли некоторые историки XX-XXI вв., например. В.В. Каргалов. Подробный перечень монгольских войск, разделение их по тысячам и даже сотням, с указанием имен и родословных военачальников, список наследников и степень их родства с великим ханом, — все это свидетельствует, по мнению исследователя, о документальном характере сведений Рашид-ад-Дина. В походе Батыя на Русь, согласно сообщению того же персидского историка, участвовало несколько царевичей-чингизидов (Бату, Бури, Орда, Шибан, Тангут, Кадан, Кулькан, Монкэ, Бюджик, Байдар, Менгу, Бучек и Гуюк). Поскольку, согласно завещанию Чингиз-хана, каждому из них было выделено примерно по 40 000 — 45 000 монгольских воинов, и с учетом привлечения в монгольскую армию отрядов покоренных народов, — у В.В. Каргалова получалось, что общую численность войска Батыя накануне нашествия можно приблизительно определить в 120-140 тысяч воинов [30, с. 126-129].

Можно предполагать, однако, что и эта цифра является завышенной. В расчетах Рашид-ад-Дина, которые, несомненно, были основаны на информации какого-то древнего монгольского исторического сообщения, специалисты отмечают искажения и ошибки, что, как правило, всегда сопутствует переписке числового материала. Учитывая этот момент и сопоставляя числа Рашид-ад-Дина с показаниями других источников, Р. Храпачевский утверждает, что улус Джучи получил от Чингиз-хана после 1208 г. 13 000 монгольских воинов, которые затем были наследованы Батыем по воле Угэдея [31, интернет-ресурс]. Таким образом, наиболее вероятной представляется цифра, выведенная Д.В. Чернышевским на основании сопоставления различных историко-географических факторов — 55 000 — 65 000 воинов [32, с. 130]. Но и это была грандиозная по тем временам армия, значительно превосходящая военные силы отдельных русских земель и способная произвести ужасающее впечатление на жителей Северной Руси и внушить им мнение о своей «бещислености» и необычайной стремительности действий. Интересен и тот факт, что монголы имели обыкновение сажать на запасных коней человеческие чучела, создавая видимость многочисленности в целях устрашения своих врагов. Плано Карпини упоминает об этом, говоря, что монгольские военачальники сидят в компании чучел [8, с. 177]. Монголы считали себя непобедимыми и сумели внушить эту мысль почти всем противникам, которые считали их набеги божьей карой. По этому поводу С. Тарнбул писал: «Не зря летописцы часто называют монголов татарами, что отражало не только наличие в их рядах воинов из племени татар. В гораздо большей мере они идентифицировали монголов с «неисчислимыми ордами народа Сатаны,… как демоны, исходящими из Тартара» [3, с. 40]. Происхождение и утверждение в средневековой письменности этнонима «татары» объясняется, конечно же, совершенно иначе [33, с. 384-387], но вполне возможно, что подобное созвучие возникало в сознании древнерусских авторов и отражало их завышенное представление о возможностях завоевателей.

Таким образом, приведенное нами изложение некоторых военно-исторических проблем эпохи монгольских завоеваний, а также сопоставление военного потенциала Руси и ее покорителей позволяют признать безусловно компилятивной и в разной степени искаженной форму датирования этих событий в различных древнерусских текстах, а также приблизить нас к установлению реальной «скорости» протекания исторических событий 1236-1237 гг.

Литература:

1. Рашид-ад-Дин. Летопись Чингиз-хана от начала года коин… до конца года барса… // Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Кн. 2. М.; Л., 1952. — Т. I.
2. Р. Эрнест Дюпюи, Тревор. Н. Дюпюи. Всемирная история войн / Р. Эрнест Дюпюи, Тревор. Н. Дюпюи. — М.; СПб., 1997. — Т. 1.
3. Тарнбул С. Армия Монгольской империи / С. Тарнбул. — М., 2003.
4. Сокровенное сказание // Древние и средневековые письменные памятники / Интернет-ресурс. http://altaica.ru /SECRET/tovchoo.htm
5. «Они [монголы — А.Г.]… ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить Русь… На укрепленные замки они не нападают, а сначала опустошают страну и грабят народ» (Цит. По Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Т. III. М.; Л., 1940.
6. Полное собрание русских летописей.- Т. 1: Лаврентьевская летопись и Суздальская летопись по Академическому списку. — М., 1992.
7. Хара-Даван Э. Чингисхан, как полководец, и его наследие / Э. Хара-Даван. — Алма-Ата, 1992.
8. Дж. дель Плано Карпини. История монгалов // Дж. дель Плано Карпини. История монгалов. Г. де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. Марко Поло. Книга Марко Поло. — М., 1997.
9. Чойсамба Ч. Завоевательные походы Бату-хана / Ч. Чойсамба. — М., 2008.
10. Татищев В.Н. История Российская / В.Н. Татищев. — М.; Л., 1964. — Т. 3.
11. Храпачевский Р. Война и Мир: Великий западный поход чингизидов // Восток. 2005. Вып. № 11/12 (35/36). // Интернет-ресурс. http: // www. situation.ru.
12. См. об этом: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. / В.А. Кучкин. — М., 1984.
13. Почекаев Р.Ю. Батый / Р. Ю. Почекаев. — М., 2006.
14. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси: 1200-1304. / Дж. Феннел. — М., 1989.
15. Полное собрание русских летописей. — Т. 2: Ипатьевская летопись. — М., 1998.
16. Полное собрание русских летописей. — Т.6:Софийская первая летопись. — М., 2001.
17. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники / В.В. Каргалов. — М., 1967.
18. (Куник А.А.) Выписка из Ибн-эль-Атира о первом нашествии татар на Кавказ и черноморские страны с 1220 по 1224 г. /А.А. Куник// Ученые записки Императорской Академии наук по I и III Отделениям. — 1854. — Т. II. — Вып. 4.
19. Извлечения из персидских сочинений, собранных В.Г. Тизенгаузеном и обработанных А.А. Ромаскевичем и С.А. Волиным // Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — М.; Л., 1941. — Т. 2.
20. Рашид-ад-Дин. Летопись Угедей-каана от начала коин-ил… до конца хукар-ил… // Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. М.; Л., 1952. — Т. II.
21. Кирпичников Ю.Н., Медведев А.Ф. Вооружение / Ю.Н. Кирпичников, А.Ф. Медведев.// Древняя Русь: Город, замок, село. — М., 1985.
22. Каргалов В.В. Свержение монголо-татарского ига / В.В. Каргалов. — М., 1973.
23. Строков А.А. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности / А.А. Строков. — М., 1949.
24. Полное собрание русских летописей. — Т. 7: Воскресенская летопись — М., 2001.
25. Довженок В.О. Сторожевые города на юге Киевской Руси / В.О. Довженок.// Славяне и Русь.- М., 1968.
26. Раппопорт П.А. Очерки по истории русского военного зодчества X-XIII вв. / П.А. Раппопорт. — М., 1956.
27. Худяков Ю.С. Вооружение центральноазиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья / Ю.С. Худяков. — Новосибирск, 1991.
28. Повесть о разорении Рязани Батыем // Воинские повести Древней Руси. — М.; Л., 1949.
29. Карамзин Н.М. История государства российского / Н.М. Карамзин. — М., 1991. — Т. 2-3.
30. Каргалов В. В. Русь и кочевники / В.В. Каргалов. — М., 2008.
31. Храпачевский Р. К вопросу о первоначальной численности монголов в улусе Джучи / Р.К. Храпачевский// Труды международной нумизматической конференции «Монеты и денежное обращение в монгольских государствах XIII-XV веков», IV-V МНК Булгар-Волгоград. — М., 2008. [Электронный ресурс]: http://rutenica.narod. ru/Chislo_Juci.html.
32. Чернышевский Д.В. «Приидоша бесчисленны, яко прузи» / Д.В. Чернышевский// Вопросы истории. — 1989. — № 2.
33. Егоров В.Л. Послесловие: Русь противостоит орде / В.Л. Егоров// Карамзин Н.М. История государства российского. — М., 1992. — Т. 4.