Позже часть этих функций отошла к централизованному феодальному государству, но все же вплоть до буржуазных революций и появления буржуазного государства феодальные собственники не только через свое государство, но и каждый в отдельности выполняли некоторые публично правовые функции по отношению к жителям территории своей феодальной собственности, которая называлась или феодом, поскольку она мыслилась как часть собственности господствующего класса, связанного внутренними узами, или называлась вотчиной.
Для понимания феодализма, как определенного строя производственных отношений, мы должны исходить из рассмотрения вотчины, поскольку эта последняя воплощает в себе специфику этих производственных отношений. С другой стороны, мы должны также выяснить структуру вотчины как хозяйства определенного конкретного представителя господствующего класса, как хозяйства, которое служит задачам производства феодальной ренты и распределения ее между представителями господствующего класса.
Подходя к феоду-вотчине именно с этой стороны, учитывая как производство, так и распределение феодальной ренты, мы вынуждены будем признать, что без изучения в первую очередь внутренней структуры вотчины и тех отношений, которые существовали в ней между собственником и держателями, мы не поймем существа феодализма как особой формы производственных отношений. Вотчина-сеньория всегда была прежде всего организацией господствующего класса, имевшей целью в первую очередь обеспечение специфически-феодальной формы эксплуатации непосредственных производителей; и подчеркивая это, мы не должны преувеличивать экономического значения самого господского хозяйства. Следует задаться вопросом, в чем заключалось и как велико было это значение.
В основе всего феодального хозяйства лежало мелкое производство; производство в господском хозяйстве имело такой же индивидуальный характер, как и в крестьянском. Такая точка зрения переносит центр тяжести хозяйственного развития феодальной формации на крестьянское хозяйство, рассматривает феодальную собственность господствующего класса как основу эксплуатации непосредственного производителя, а хозяйственную организацию, вотчину — как организацию для производства и сбора феодальной ренты. Указанная выше концепция естественна в нашей стране с ее принципиальным признанием роли трудящихся масс в развитии человеческой культуры в целом [10].
Классическая теория рассматривала аграрную Англию как совокупность более или менее однообразно построенных майоров. «Описания английских деревенских порядков изучаемой нами эпохи всегда предполагают, что страна разделена на маноры..., — Возьмем ли мы Книгу Страшного Суда, Сотенные Свитки (так называемые Rotuli Hundredorum — важный источник XIII в., содержащий в себе описания маноров — С.С.) или вотчинную опись какого-нибудь монастыря или опись земель, принадлежавших умершему лорду, — всюду мы встречаемся с тем же типическим строем».
Типический манор совладает с виллой и в силу этого представляет сельскую общину. Во главе манора стоит лорд (единичный или коллективный), который держит манор от короля или от другого лорда. Манор делится на две основные части: домен, обрабатываемый барщинным трудом крестьян, составляющий чаще всего 1/2–1/3 территории манора, и земля (держания) крестьян-вилланов; сюда присоединяются еще свободные держания, составляющие «узкую кайму» на территории манора. Каждый манор представляет особую хозяйственную единицу, управляется старостой и приказчиком, имеет курию и составляет ежегодно отчеты. Эта система, еще не вполне установившаяся в Книге Страшного Суда, принимает завершенный вид в Сотенных свитках. «Если мы сравним градации зависимости (в Книге Страшного Суда) с хорошо округленными и компактными манорами Сотенных свитков [3].
В маноре может не быть господского двора, господской земли, в ней может не быть свободных держаний, в нем может даже не быть вилланов и вилланской земли; в маноре может не быть курии. Манор может быть огромен и включать ряд деревень, к нему может принадлежать ряд сотен, но он может представлять собой и маленький клочок земли. Даже как единица хозяйственного управления манор не имеет точных и определенных признаков. Если этот взгляд Мэтланда и является чрезмерно скептическим, замечает Е. А. Косминский, то он все же правильно отмечает крайнюю сложность и разнообразие структуры английской вотчины XIII в.
Косминский ставит своим обильным документам следующие вопросы: в какой мере среднеанглийская деревня XIII в. состояла из маноров и какую роль играли в ней элементы, не подходящие под определение маноров? В какой мере те маноры, которые мы находим, подходят под классическую характеристику типичного манера? Сотенные Свитки дают довольно точный ответ на эти вопросы и, что особенно важно, позволяют установить взаимоотношение манора с деревней.
Сотенные Свитки позволяют нам видеть в аграрной структуре Англии три системы, наложенные друг на друга: во-первых, деревни с их общинной организацией, которая, правда, слабо проявляется; во-вторых, система держаний (всякое владение есть держание, хотя не всегда можно установить, от кого это держание). И только третьим делением является деление по манорам. В целом, по мнению Косминского, как бы не был сложен манор, почти все держания входят в какой-либо манор. «Внеманориальные» элементы незначительны. Иногда присяжные просто не могут определить, от кого зависит данное держание, и определяют его как землю, которую держат от разных сеньоров (de diversis dominis) или от многих феодов (de pluribus feodis). Существовали два источника такой множественности лордов, от которых держат непосредственные производители: субинфеодация и продажа. Первая связана с раннесредневековой формой отчуждения; вторая предполагает определенную стадию развития товарно-денежных отношений [10].
Сущность субинфеодации заключалась в том, что лорд, крупный феодальный землевладелец мог пожаловать другому представителю господствующего класса часть своего манора в качестве феода со всеми или с частью доходов, следуемых с крепостных или зависимых от лорда людей, населяющих жалуемую часть манора. Представитель господствующего класса, обычно рыцарь или вообще более мелкий феодал, получивший пожалование от лорда, становился его вассалом, обязанным теми или иными службами и повинностями. При таких условиях непосредственные производители могли оказаться людьми, зависимыми сразу от нескольких лордов.
Когда же стали развиваться товарно-денежные отношения и любая часть феодальной ренты могла оказаться объектом купли-продажи, сама же рента, как говорит Маркс, превратилась в процент на капитал, затраченный на ее приобретение, стало иногда трудно определить, от кого же, собственно, держит свой надел тот или иной непосредственный производитель и кто из упомянутых двух феодалов является сеньором данного держателя. Было ясно лишь одно, что держатель должен вносить определенную сумму и выполнять определенные повинности в пользу одного лорда и другие повинности и другую сумму — другому лорду или сеньору, причем каждый из них обосновывал свои притязания обычаем или даже, как это было в позднее средневековье, писанным документом [3]. Следует добавить, что в качестве примера нами взят простейший случай распределения ренты между лордом и его вассалом. В действительности дело часто обстояло гораздо сложнее: у вассала мог быть субвассал, лорд-сеньор мог в свою очередь купить ряд рент или их частей и таким образом сделаться частичным владельцем прав на крестьян другого лорда и т. д. Во всех этих случаях крестьяне могли говорить, что они держат свою землю de diversis dominis или de pluribus feodis.
Что такого рода держания являются результатом сделок купли-продажи на феодальные права, свидетельствуют записи в тех же Сотенных Свитках. Вот несколько примеров. Так, по поводу необычайной путаницы держаний в Bourn (Кембридж) присяжные заявляют: «Мы говорим, что господин Гильберт Peche и его предки держали от господина короля непосредственно баронию в Bourn и это держание ими целиком продано и отчуждено следующим лицам». Английский исследователь Дуглас на материале хартий показал, что отчуждение и скупка земли были широко распространены среди крестьян Восточной Англии уже в XI-XII вв. Стентон доказал то же для Северного Денло. Из их работ также ясно, что часть земли находилась у свободных держателей вне манора. Таковы, например, мелкие держания непосредственно от короля. Они разбросаны по разным виллам и не связаны ни с одним из королевских маноров. В качестве мелких держаний они уплачивают взносы непосредственно шерифу. Такими же внеманориальными держаниями являются assartae, расчистки леса, рента с которых уплачивается королю. Но помимо таких, так сказать, чрезвычайных случаев, в Сотенных Свитках мы встречаемся с держаниями, не входящими в манор, хотя они и находятся в пределах деревни. Есть феоды, не входящие в систему деревни: Нес sunt feoda exempta que non sunt in Villis sita. Встречаются даже вилланские держания, не входящие в манор. Например, в вилле Stiwell (Бекингемшир) от главного лорда манора, графа Глостерского аббатисса ближнего монастыря держит карукату (1/8 гайды) свободной земли; от этой аббатиссы некая Маргарита Aspernil держит 2 виргаты и «имеет» эти две виргаты «в вилланах». Кроме того, у нее же имеется два свободных держателя [9].
Все такие держания (которых всего от 2 до 3 %) — вневотчинные держания, но, конечно, не внефеодальные, ибо вотчина не является единственной организацией, обеспечивающей регулярное поступление феодальной ренты. Манор и вилла не совпадают. Совпадение манора с виллой в свое время считал нормальным даже скептический Мэгланд. Но, как твердо установил Е. А. Косминский, совпадение виллы и манора — редкое явление. Частое несовпадение виллы и манора свидетельствует против теории, утверждающей, что вилла является производной от вотчинных порядков (Сибом). Вилла-община существовала до феодализма, и этот последний наложился сверху. Далее, следует заметить, что маноры не представляют территории с прочными границами. Наблюдались явления «врастания» одного манора в другой и иногда полного переплетения маноров.
Приведем некоторые фактические данные. Лорд манора держит его от разных лордов; манор складывается из нескольких частей, характеризуемых разной ступенью феодальной лестницы и разными службами. Так, например, Джон Hervis держит в вилле Мильтон в Бедфордшире 2 1/2 гайды и 1 виргату от госпитальеров за 10 шиллингов в год; в той же вилле он держит 1 1/2 гайды и 1/2 виргаты от графа Лестерского за уплату щитовых денег. Такие случаи довольно обычны. Иногда вотчины представляли собой столь сложный комплекс, что присяжные затруднялись установить, от каких феодов лорд этой вотчины держит отдельные ее части. Например, магистр тамплиеров держит свой домен в Duxford (Кембриджшир) по частям от семи разных лиц. Роберт Pogeys в Bamton Pogeys (Оксфорд) держит одну карукату от W Valence и одну от разных лиц (in perquisito de diversis), причем присяжные могут назвать только двух из них. Еще более сложный случай находим в Наrleston (Кембриджшир), где Роберт Tybotot держит 176 акров пашни, 20 — луга и 4 акра пастбища от Джона de Burgo, тот от Гильберта Peche, этот от епископа Илийского, епископ от короля, — за какую службу, присяжным неизвестно. Тот же Роберт Tybotot держит 120 акров пашни и 8 акров луга от Джона le Bretun; а тот держал из этой земли 40 акров пашни и 6 луга от Джона de Burgo, а 44 акра от Гуга Glement; остальные 36 акров пашни и 2 акра луга — «по многим частям, приобретенным в разных феодах, но мы не можем различить феоды», — заявляют присяжные.
Другие подобные случаи. Лорд манора владеет землями в чужих манорах на правах свободного держателя. Лорд манора Томас Эльсворс держит 20 акров в маноре Симона (вилла Стентон). Томас — сам лорд манора в той же вилле Стентон. За свое держание он обязан посещать курию Симона, но выкупил эту обязанность. Иногда довольно крупные владельцы, духовные особы, рыцари обязаны за свои держания в чужих манорах не только денежными платежами, но и барщинными работами. В маноре Chesterton (Кембриджшир) ректор, сам довольно значительный землевладелец, «faciet tres araturas pro tenentibus suis». Еще один пример: в маноре имеется свободное держание сложного состава, с доменом и держаниями. Это — меньший манор, находящийся в пределах более крупного — субманор. «Маноры, — говорит Е. А. Косминский, — выстраиваются, таким образом, на разных ступенях феодальной лестницы, и «лорды» субманоров рассматриваются по отношению к «главному лорду» (capitalis dominus) как свободные держатели его манора, платят ему более или менее значительные ренты и посещают манориальную курию». Держатели в субманорах нередко должны нести в пользу «главного лорда» различные мелкие повинности. Иногда на них лежит обязанность посещать курию главного лорда; иногда, впрочем, у субманора есть собственная курия [3].
Огромное значение в этом усложнении вотчинных отношений сыграла мобилизация земельных владений. Покупка по частям, покупка земли в качестве dominium utile, покупка феодальной собственности в сфере dominium directum создавали крайне запутанные отношения. Всякое такое отчуждение земли в тогдашних условиях носило характер субинфеодации. Многие из жителей данной деревни держат земли не от «главного лорда», а от его держателей, а часто — от держателей его держателей. Иногда такая субинфеодация оказывается пятистепенной [10].
Отчуждение рент — новое осложнение. Лицо, в пользу которого отчуждены ренты, вставало между лордом и держателями. Рента иногда отчуждается не вся, а частично. В результате возникают сложные держания, состоящие из 10–12 кусков, зависимых от 10–12 лордов. Часто одно и то же лицо держит в одном маноре свободное держание, в другом — вилланское. Например, держание Томаса Dovend в Sawston (Кембриджшир); он держит в этой деревне вилланские земли от двух лордов и свободные — от трех. Можно было иметь в чужом маноре своих вилланов, сажая их на свое свободное держание в этом маноре; в результате этого одна и та же земля была одновременно и свободным, и вилланским держанием. Иногда при отчуждении и разделах по наследству вилланы (конечно, не сами вилланы, а получаемые с них ренты) делятся между наследниками, и в результате мы находим крепостных двух, трех, четырех и даже пяти господ. Лорды владели 1/3, 1/5 виллана! На этой почве возникали сложные казусы; например, если один из господ отпускал свою «долю» виллана на волю. В маноре Barton (Кембриджшир) виллан Томас Hodierne держал половину держания от одного лорда и половину от другого [9]. Один из лордов освободил его и сделал его держание свободным за ренту и щитовые деньги. После его смерти другой лорд взыскал гериот (посмертный побор) и взял в свои руки все держание. Суд вынес решение в пользу второго лорда, ибо виллан «приобрел» свободное держание, а все, что приобретает виллан, принадлежит лорду. Таким образом, вотчина-манор в Англии — не строго очерченная территория, не только производственная организация, но и совокупность правопритязаний со стороны лорда и правообязанностей со стороны непосредственных производителей. И это стоит в полном соответствии с существом феодальной формации, когда отношения между классами и внутри класса феодалов не скрываются в товарном фетишизме, носят личный характер и по мере развития феодализма эти личные отношения осложняются и переплетаются во все более причудливых сочетаниях, оставляя, однако, неизменной основу феодальных производственных отношений: собственность феодала на землю и неполную собственность на крепостных. Вследствие этого и структура манора-вотчины может быть весьма различной.
Е. А. Косминский насчитывает семь видов маноров:
а. классическая форма вотчины — домен, вилланские держания, свободные держания;
б. близкая к ней — домен, вилланские держания;
в. вотчина с доменом и свободными держаниями без вилланов;
г. манор с вилланами и свободными держаниями;
д. манор, состоящий из одних свободных держаний,
е. манор, состоящий из одних вилланских держаний, без домена и свободных держаний;
ж. манор из одного домена без вилланских держаний и без свободных держаний.
Мы подходим еще к одному выводу, чрезвычайно важному для понимания феодальной формации и структуры вотчины. Поскольку в основе всей формации лежит труд мелкого хозяина, непосредственного производителя, то в основе хозяйства самой вотчины лежит производственная организация непосредственных производителей, т. е. деревенская община [10].
Хозяйство сеньора в Англии — лишь сумма хозяйств отдельных крестьянских барщинников. Все это следует помнить для того, чтобы ясно представить себе ошибочность теорий, выводивших весь феодализм из вотчины, рассматривавших деревенские порядки средних веков как непосредственное продолжение крупного хозяйства и крупного землевладения доварварской.
Того же взгляда, а именно, что крупная частная собственность является исходным моментом средневековой вотчины, придерживается, как мы видели, и Сибом. Для всех этих историков характерно преувеличение роли аграрного строя галло-римской эпохи и, что часто присуще историкам, — чрезмерная модернизация вотчины как территории, определенность каковой создается якобы ее хозяйственной цельностью.
Итак, возвращаясь к вопросу о системе труда в феодальной формации, мы должны помнить, что так называемое крупное хозяйство на домене было лишь местом, где реализовалась отработочная рента. Как только с развитием товарно-денежных отношений эта форма ренты стала падать, вместе с ней, как общее правило, стал исчезать и домен, если только он при особо благоприятных условиях не стал основой для крупного по средневековым масштабам хозяйства с его экстенсивной системой вроде скотоводства, но опять-таки по преимуществу на основе «вольного труда», а не принудительного. Вся формация в целом, равно как и переходная эпоха к ней от формации рабовладельческой, покоилась на мелком производстве экономически самостоятельного непосредственного производителя. Поскольку же дело идет об аграрных порядках средневековья, когда основу хозяйства составлял крестьянский труд, трудовая организация общины диктовала свои условия и самому хозяйству сеньора. Вотчина в хозяйственном отношении подчинялась деревне.
Литература:
- Анисимов А. П. Земельноеправо России [Текст]: краткий курс лекций / [Анисимов А. П., Рыженков А. Я., Чаркин С. А.]; под ред. А. П. Анисимова. — 4-е изд., перераб. и доп. — Москва: Юрайт, 2014. — 238, [1] с.
- Волкова Т. В. Земельноеправо [Текст]: учебное пособие: для студентов и преподавателей высших учебных заведений, реализующих образовательные программы по направлению подготовки «Юриспруденция (квалификация (степень) «бакалавр») / Т. В. Волкова, С. Ю. Королев, Е. Ю. Чмыхало. — Москва: Дашков и К°, 2014. — 359 с.
- Евграфов А. В. Экологическое, водное и земельноеправо [Текст]: курс лекций для студентов сельскохозяйственных высших учебных заведений по направлению: 280100 — «Природообустройство и водопользование» / А. В. Евграфов; М-во сельского хоз-ва Российской Федерации, Федеральное гос. бюджетное образовательное учреждение высш. проф. образования Российский гос. аграрный ун-т — МСХА им. К. А. Тимирязева. — Москва: РГАУ — МСХА им. К. А. Тимирязева, 2014. — 194, [1] с.
- Ерофеев Б. В. Земельноеправо России [Текст]: учебник для вузов/Б. В. Ерофеев. — 13-е изд., перераб. и доп. — Москва: Юрайт, 2014. — 667 с.
- Историягосударства Российского: истоки, процессы, проблемы (к 1150-летию образования) [Текст]: монография / [Бурковский И. В. и др.]; под общ. ред. Дорохова Н. И.; Московский ун-т им. С. Ю. Вите, Каф. «Теория и историягосударства и права». — Москва: МУ им. С. Ю. Витте, 2014. — 449 с.
- Земельноеправо в вопросах и ответах [Текст]: учебное пособие/ [С. А. Боголюбов и др.]; под ред. С. А. Боголюбова. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — Москва: Проспект, 2014. — 207 с.
- Земельноеправо [Текст]: учебник для бакалавров: для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности и направлению подготовки «Юриспруденция» / [Агафонов В. Б. и др.]; отв. ред.: Н. Г. Жаворонкова, О. А. Романова. — Москва: Проспект, 2014. — 351 с.
- Лисина Н. Л. Земельноеправо [Текст]: учебное пособие/Н. Л. Лисина; М-во образования и науки Российской Федерации, Федеральное гос. бюджетное образовательное учреждение высш. проф. образования «Кемеровский гос. ун-т». — Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 2014. — 581 с.
- Проблемы теории правового и социального государства [Текст]: [сборник трудов Кафедры теории и историигосударства и права РГСУ] / Российский гос. социальный ун-т, Фак. юриспруденции и ювенальной юстиции, Каф. теории и историигосударства и права; [под общ. ред. Пахомова В. Г.]. — Москва: Мархотин П. Ю., 2014– 340 с.
- Проблемы теории и историигосударства и права [Текст]: материалы заседаний одноименного Студенческого научного кружка под руководством д. ю. н., проф. С. А. Дробышевского в 2014 г. / Сибирский федеральный ун-т, Юридический ин-т, Каф. историигосударства и права; [под ред. Дробышевского С. А., Протопоповой Т. В.]. — Красноярск: Центр информации, 2015. — 210 с.
- Тихомиров М. Ю. Предоставление земельных участков гражданам [Текст]: новые правила / [Тихомиров М. Ю.]. — Москва: Тихомиров, 2014. — 62, [1] с.
- Тихомирова Л. В. Защита земельныхправ [Текст]: практика разрешения споров / [Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю.]. — 3-е изд., доп. и перераб. — Москва: Изд. г-на Тихомирова М. Ю., 2014. — 127 с.
