Проблема гендерного равенства, кажущаяся на первый взгляд «элементарной», до сих пор не имеет своего однозначного решения в рамках правовой теории. В свое время многие борцы за женское равноправие полагали, что таковое достаточно просто объявить — и неравенство исчезнет. Сторонники этого подхода (и не только у нас) абсолютно искренне считают эту проблему решенной столь давно, что поднимать ее вновь кажется им неуместным. Действительно, законодательное закрепление за женщинами и мужчинами равных прав на образование, участие в политической жизни, на равную оплату за равный труд и так далее было осуществлено в нашей стране еще в 1920-е гг. (а в большинстве европейских стран — после Второй мировой войны). [10] Их противники, однако, утверждают, что до равноправия между мужчинами и женщинами человечеству еще далеко, и обосновывают свою точку зрения обращением к статистике ООН, согласно которой в мире 70 % людей, живущих в условиях абсолютной нищеты, составляют женщины; на них приходится непропорционально малая доля кредитов, выдаваемых банковскими учреждениями; зарплата женщин в среднем составляет три четверти от зарплаты мужчин; женщины составляют большинство безработных и занимают только 10 % мест в парламентах и 6 % должностей в кабинетах министров.
Иначе говоря, законодательное введение некоторого эгалитарного стандарта, безусловно, необходимое для изменения ситуации, тем не менее, не решило до конца проблему фактического неравенства мужчин и женщин во всех областях жизни и не привело к предоставлению им действительно равных возможностей. Аргументы же сторонников формального подхода, заключающиеся, образно говоря, в том, что «законы хороши, люди просто не хотят им следовать», суть свидетельство того, что законы эти в значительной мере написаны для некоторой идеальной ситуации, в которой «бестелесные» субъекты права живут и действуют вне исторических обстоятельств и определенного общественного устройства, которые в реальной жизни заставляют людей поступать так, а не иначе. Конкретная жизненная практика просто не описывается этими законами.
Претендуя на универсальность, закон тем не менее пишется исходя из некоторой практики, и вопрос состоит в том, чей социальный опыт, чья модель поведения в типичных ситуациях принимается за всеобщую и/или желаемую. Кроме того, «человеческий фактор» постоянно присутствует и в процессе правотворчества и правореализации. Проблема, таким образом, двоякого рода: она связана как с тем, чей именно социальный опыт положен в основу закона, так и с тем, кто именно пишет закон: представители каких социальных групп, каковы их интересы и ценности, какую модель общественного устройства (в т. ч. гендерного взаимодействия) считают они желаемой и хотели бы видеть реализованной и т. д.
В таком случае объективность и абстрагированность самой правовой науки и правовой нормы есть миф, а скрытое содержание теории безличного, безразличного, рационального, объективного субъекта права заключается в том, что под «субъектом» понимается отнюдь не некий абстрактный и универсальный «носитель прав», а вполне определенный — (белый) мужчина, занимающий определенную социальную позицию. И именно его, мужской социальный опыт — настоящее содержание правовой «абстрактности» и «универсальности», женский же опыт квалифицируется как «иной», как нечто, отличающееся от «нормы». [9]
Инаковость женщин, специфичность их «иного» социального опыта, отличного от предложенного «официальной» юриспруденцией, заключается (при существующем устройстве большинства современных обществ) в том, что они не являются абстрактными, индивидуальными и независимыми в том же смысле, что и мужчины. Женщины практически никогда не бывают так же свободны для действий и риска: на них лежит забота о детях, они обычно досматривают старых родителей и других родственников и т. д. Создавая закон об отпуске по уходу за ребенком и даже написав, что его может взять «любой член семьи», мы почти всегда предполагаем, что его возьмет мать (что и происходит почти в 100 % случаев), т. к. в большинстве обществ женщинам придается обязанность по уходу и воспитанию в связи с их биологической способностью вынашивать детей: социальное поведение рассматривается как продолжение биологического свойства. Проблема, однако, состоит в том, что по этому поводу думает потенциальный работодатель: женщина возьмет отпуск по уходу за ребенком, она будет часто брать бюллетень, избегать дополнительной нагрузки и т. д. Поэтому женщина детородного возраста оказывается для него неудобным, невыгодным работником, и в результате он будет всячески избегать принятия ее на работу.
Ситуация в целом выглядит следующим образом: женщины (бесплатно, т. е. дома, в частной сфере) выполняют необходимую для существования общества работу по воспроизводству населения и уходу за старыми или больными людьми (будь она выполнена вне дома и за деньги, эта работа требовала бы огромной части государственного бюджета) и оказываются «наказанными» за это в сфере публичной отсутствием равных с мужчинами возможностей профессиональной реализации, карьерного роста и получения дохода. Если статус человека зависит от его/ее возможности зарабатывать деньги, то следует признать, что вклад женщин серьезно недооценивается. Статистика ООН свидетельствует, что из общего объема рабочего времени мужчин в промышленно развитых странах две трети используются на оплачиваемую деятельность и одна треть — на неоплачиваемую (работа по дому, благотворительная деятельность). Женщины находятся в прямо противоположном положении. Иначе говоря, женщины оказываются в подчиненной социальной позиции просто потому, что они женщины. Во всем мире основные клиенты службы социальной помощи, получатели пособий и т. п. — это женщины. Они становятся клиентами социальной службы потому, что бедны, а бедны потому, что не могут найти хорошую работу. Формально законодательство провозглашает равноправие, но практически применяется большое количество актов, оставляющих возможности для дискриминации в продвижении по службе, приеме на работу и т. п. Непрямая дискриминация вообще не присутствует в качестве концепции в трудовом праве большинства стран, однако она реально существует, обычно в виде протекционистского по отношению к женщинам законодательства (социалистическая модель решения женского вопроса).
В таком случае проблема гендерного равенства, если мы действительно хотим обеспечить женщинам и мужчинам реальные равные возможности, требует написания закона таким образом, чтобы он учитывал всю многогранность человеческого (а не только мужского) опыта и в какой7то мере даже способствовал переустройству самого общества, изменения его системной организации и всех его институтов. Тот способ решения этой проблемы, который существовал при социализме, «не работает» в условиях рыночной экономики, о чем свидетельствует преобладание женщин среди занятых ныне в государственном секторе, где реально существуют отпуска по уходу за ребенком, но где вместе с тем и наиболее низкие зарплаты. Это явление называется феминизацией низкооплачиваемых профессиональных групп. [2]
Литература:
- Антонова А. Гарантии для беременных работниц: декларация на бумаге или реальность? // Делопроизводство и документооборот на предприятии. — 2009. — № 7. — С. 20–33.
- Досина Н. В. Семейная власть как источник насилия. (проблема контроля и преодоления в социальной политике) // Власть. — 2009. — № 12. — С. 116–118.
- Загидов Т. З. Активизация участия женщин в политических процессах // Социология власти. — 2008. — № 3. — С. 190–198.
- Ильина О. Ю. К вопросу о равенстве прав мужчины и женщины в семейных правоотношениях // Соврем. право. — 2007. — № 8. — С. 75–79.
- Лебец А. С. Женщины в политике или политика женщин // Философия права. — 2010. — № 2.- С. 44–47.
- Мансурова Ф. А. Участие женщин в защите гражданских прав и свобод // Соврем. право. — 2007. — № 6. — С. 65–71.
- Петрова Н. А. Статус выборного должностного лица и статус женщины — взаимоисключающие понятия? // Государство и право. — 2009. — № 8. — С. 88–92.
- Славина Н. Исповедь женщины вне всяких подозрений // Эхо планеты. — 2010. — № 26. — С. 27–29.
- Трухина Т. Проблема домашнего насилия в России (Опыт работы: проблемы и решения) // Вопр. соц. обеспечения. — 2010. — № 3. — С. 18–19.
- Храмцова Ф. И. Гендерное измерение политической социализации // Соц. политика и социология. — 2008. — № 3. — С. 335–349.
- http://un.by/pdf/posobie_jurist.pdf
