Деятельность парламентариев не всегда ограничивается только лишь рамками парламента, но в данном смысле принято рассматривать коммерческую деятельность, которая подразумевает под собой, прежде всего, активность депутата в сфере бизнеса. Внепарламентская политическая деятельность имеет иную структуру: ею занимаются общественные деятели и партии, не входящие в парламент. В контексте данной работы пропаганда как внепарламентская деятельность [1] подразумевает под собой занятие пропагандой как коммерцией, но коммерцией в широком смысле слова. На мой взгляд, категория «коммерческого» приобретает здесь философский смысл, имея в виду заработка (прибыли) нематериальные вещи: признание широкого слоя населения, появление большего количества единомышленников у партии и т. п. Потому как именно это зачастую определяет успешность партии в рамках парламентской деятельности. И, напротив, частные интересы, например, личное признание, — прерогатива другого уровня потребностей и мотиваций, а соответственно и уровня реализации — помимо парламентской деятельности.
Применение различных методов пропаганды обуславливается тем, как пропагандист оценивает свою деятельность. На первый взгляд, странный тезис, но пропаганда, как и любое другое средство коммуникации, имеет различные коннотации, как положительные, так и отрицательные, и коннотация зависит от целей пропаганды. Парламентская профессиональная речь изначально имеет альтруистическую основу. Парламентарий, как лицо, доверенное народом, призван отстаивать интересы людей, которыми он был выбран, а также вести с ними парламентский диалог (хотя парламентский диалог — не самая традиционная часть российской политики). Определяющим фактором выступает парламентская культура, а она в свою очередь представлена политической субкультурой — система ценностей, моделей поведения, которая задает политические коды, нормы, символы [2. С. 42–43]. Здесь же выделяется проблема критериев парламентской культуры, по которым можно оценивать его внеинституциональную сущность. Пропаганда в структуре парламентаризма была описана еще Чичериным Б. Н. [2. С. 53]. Сама по себе пропаганда не появляется, на нее влияют внешние факторы, такие как средства массовой информации и человеческая доверчивость к определенным источникам информации. На самом деле, спустя сто лет мало что изменилось: люди по-прежнему не всегда утруждают себя перепроверкой предоставляемой информации, а, соответственно, подвержены влиянию пропаганды со стороны конкретных источников. По Чичерину, единственным надежным источником информации являются сами парламентарии, однако это спорный тезис. Парламентарии сегодня, используя средства массовой информации, могут сами стать пропагандистами, транслируя через свои каналы определенные взгляды.
Основная составляющая парламентской речи — психологическая. Если речь ориентирована на пропаганду, то все стандарты парламентской речи должны быть выполнены в еще более щепетильной форме. Особенно это касается однозначности фраз, определений и мыслей. Парламентские выступления делятся на контрастные функционально-смысловые типы:
речи информационного характера (преобладает тенденция к описательно-повествовательному развитию темы в широком смысле слова),
аргументативно-аналитического характера (текстовые построения носят характер рассуждений),
императивного характера (наблюдается стремление эффективно и настойчиво воздействовать на слушателей). [3. С. 28].
Речь, в структуру которой включена пропаганда, относится к императивному типу, хотя может быть построена на примере аргументативно-аналитического характера. Несмотря на тяготение речей к разговорному стилю, выражения в стиле «нечего ахинею нести» — совершенно нецелесообразны, хотя и имеют место быть на российской арене в речах некоторых фигур. Пропагандистская речь в данном случае чаще всего призвана модифицировать фундаментальные представления индивида, а не подвигнуть его на сиюминутное действие [4. С. 148]. Пропаганда направлена на массы и в то же время на каждого человека в отдельности — реципиент должен ощущать себя частью коллектива единомышленников. Такой коллектив не подразумевает социально-классовых различий: интеллектуалы и рабочие — единое целое [5. С.680].
Часто в политической сфере пропаганда использует средства, характерные для publicrelations, как правило, это журналистские приемы (комментарии при освещении события, характерный видеоряд и т. д.). В целом, цели политической пропаганды в рамках парламентской речи не отличаются от политического информирования: извлечение нежелательной информации, отвод критики.
Аронсон Э. и Пратканис Э. в своей книге «Эпоха пропаганды» выделили четыре стратагемы — уловки, с помощью которых можно повлиять на реципиента [6. С. 40]. Предубеждение — одна из четырех стратагем — предполагает взятие ситуации под свой контроль, использование ярлыков. Основная функция предубеждения — структурирование проблемы определенным образом, выгодным для элиты и транслирование данной точки зрения с использованием различных символов. На сегодняшний день актуально состояние «виртуальной реальности»: аудитория искренне считает, что всё показываемое по телевидению и интернет-контент — реально, но на самом деле это манипуляция их когнитивными реакциями. Для успешной манипуляции важно, чтобы источник вызывал симпатию, имел положительный образ в глазах граждан, поэтому важна еще одна стратагема — доверие к источнику. Иными словами, пропагандист не должен аудитории казаться таковым, он должен иметь образ человека без предубеждений, объективно оценивающего ситуацию. Без доверительного отношения к источнику успеха в пропагандистской деятельности нет места. Третья стратагема — это само послание, которое необходимо донести до реципиента. Особенность заключается в драматизации истории, грамотной обработке информации и в конечном итоге фокусировка внимания на доминантах, выгодных коммуникатору [6. С. 41]. В результате коммуникатор рассчитывает на определенные эмоции, которые вызовет его послание, и это — еще одна стратагема. Чаще всего для эффективной пропаганды пытаются использовать чувство страха, так как это наименее контролируемое человеком чувство. Сталин И. В. утверждал, что одним страхом нельзя удержать власть, ложь является не менее необходимым элементом политической власти [7. С. 194].
Для успешной коммуникации в речах используется символическая основа: на уровне символов восприятие происходит по упрощенному алгоритму. Используя символы «Родина», «патриотизм» и т. п. гораздо проще проникнуть в сферу бессознательного. Как известно, парламентская процедура представляет собой частично театрализованное зрелище, которое следует ряду канонов, и его основная цель — сформировать определенную картину мира [2. С. 88]. Таким образом, очерчивается граница понимания мира и выставляются рамки восприятия реально действующих акторов.
Манипуляция для политики — базовый элемент, который относится к сфере влияния [8. С. 17]. В работе Щербинина А. И. «Тоталитарная индоктринация как управление сознанием» влияние понимается, как способность политического действующего лица желательным для него самого образом воздействовать на поведение других [8. С.17]. Манипуляция в структуре пропаганды имеет три направления действий:
- внедрение в сознание под видом объективной информации неявного, но желательного содержания;
- воздействие на болевые точки общественного сознания, возбуждающее страх, тревогу, ненависть и т. п.;
- реализацию замыслов и скрываемых целей, достижение которых коммуникант связывает с поддержкой общественным мнением своей позиции [9. С. 60–61].
Манипуляция использует методы, дополняющие пропаганду. Например, перефокусировка общественного внимания на определенные проблемы, являющиеся наиболее выгодными на данный момент, внедрение определенных установок и идей, приемы «свидетельств». Одним из примеров политического «гибрида» является предвыборная кампания, в которой об одном из кандидатов высказываются в положительной манере авторитетные, известные личности. [10. С. 146]. Человеку необходимо на подсознательном уровне одобрение его выбора, что в итоге он и получает, но на самом деле — он в коммуникационной ловушке политики.
Литература:
- Акимова Е. Я. Правовые аспекты совмещения депутатского мандата и внепарламентской деятельности в Германии и Австрии. Журнал конституционного правосудия. № 3, 2013. // Электронный ресурс. Режим доступа: [URL] http://www.center-bereg.ru/l451.html (свободный доступ, дата последнего обращения 15.03.2015).
- Мальцев Б. А. Парламентаризм как динамическое явление. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2012. С.42–43. С. 53. С.88.
- Баранов А. Н., Казакевич Е. Г. Парламентские дебаты: традиции и новации // Современный политический язык (от ритуала к метафоре). М.: Знание, 1991. С. 28.
- Березкина О. П. Политический консалтинг: учебник для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2008. С. 148.
- Шейнов В. П. Скрытое управление человеком (Психология манипулирования). — М.:ООО «Издательство АСТ», Мн.: Харвест, 2001. С. 680. (Библиотека практической психологии).
- Аронсон Э., Пратканис Э. Р. Эпоха пропаганды: механизмы убеждения, повседневное использование и злоупотребление. Перераб. изд. — СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. С. 40. 41
- Володенков С. В. Управление современными политическими кампаниями: Учебное пособие для вузов / С. В. Володенков. — М.: Издательство Московского университета, 2012. С. 194.
- Щербинин А. И. Тоталитарная индоктринация как управление сознанием: Учеб.пособие. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2012. С.17.17
- Амелин В. Н. Социология политики. М., 1992. С. 60–61.
- Березкина О. П. Политический консалтинг: учебник для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2008. С. 146.
