Возникновение, развитие и современная феноменология жаргона наркотизма в России



Изложены обстоятельства возникновения и динамика развития жаргона потребителей наркотиков. Представлены примеры из тематических групп слов жаргона. Обозначены характерные феноменологические особенности лексики лиц, участвующих в нелегальном обороте наркотиков.

Ключевые слова: наркотики, конспирация, жаргон, тайноговорение, тематика жаргонизмов.

Эволюция человека привела к возникновению речи, формированию языка — средства общения и самовыражения. Организуя устройство своей жизни, порядок в ней, постепенно люди пришли к необходимости создания своего государства. Одним из первых делений всего стало деление «свой» — «чужой». Сразу же часть знаний была объявлена секретной, недоступной чужим, так как знания позволяли управлять людьми. Но государственные тайны надо было передавать по наследству, сообщать новым служащим. Возникла необходимость в создании средств тайного общения, прежде всего у правителей и их помощников — жрецов языческих культов.

Освоение мира природы предоставило человеку информацию о том, что потребление некоторых растений оказывает значимое влияние на поведение людей, позволяет ими манипулировать. Поняв силу воздействия растений на человеческую психику, регламент и ритуалы потребления растений, содержащих психоактивные вещества, монополизировали жрецы религиозных культов. Происхождение таких растений было объявлено божественным, они считались дарами богов, даже частицами самого бога, что сказалось на их первых неформальных названиях — «растения радости» — так шумеры 5000 лет назад называли опийный мак [6]. Образование современных религиозных конфессий сразу не изменило ситуацию коренным образом. Все религии взяли соответствующие растения «на вооружение», поклонялись им, искали в ощущениях, вызываемых наркотиками божественные откровения. Но монопольными знания о «чудесных» растениях оставались весьма недолго. Информацию о свойствах растений широко использовали лекари (траволечцы) для целительства различных заболеваний. А колдуны, шаманы активно применяли растения в своих колдовских ритуалах.

Подданные в государстве, оставаясь индивидуумами, не все проявляли законопослушание и конформизм. Церковь, стремясь увеличить своё влияние, срасталась с системой государственной власти. Формирующиеся государства начали подвергать репрессиям, суровым наказаниям всех, кто не подчинялся законам и не соблюдал культовые заповеди. Ослушники законов, нарушители канонов были вынуждены таиться. Они предавались запретным делам и удовольствиям втайне, что способствовало развитию тайноговорения, а в дальнейшем и тайнописи, в первую очередь у ренегатов, преступников, сектантов, а позднее и у потребителей наркотиков.

Информация о «волшебных» свойствах растений, содержащих наркотики, тайно распространялась вместе с торговцами, приносилась воинами-захватчиками в периоды войн. На Руси уже в ХII-XIII веках люди узнали о существования и свойствах опия, познакомились с его действием. Количество тайных слов о наркотиках стало увеличиваться параллельно числу их потребителей.

Потребление наркотиков росло прежде всего среди девиантов — людей, преступающих законы и другие социальные нормы. К ХVI веку преступники в России стали консолидироваться, преступность приобрела групповой характер, требующий развития тайных коммуникаций. В ХVII веке, был создан Приказ тайных дел — учреждение, ответственное за хранение секретов государства. А иностранные купцы тем временем тайно торговали на рынках Прикаспия и Причерноморья коноплей. Химия и медицина продолжали своё развитие. Расширялось применение опия и препаратов на его основе в лечении различных болезней. При этом вред наркотиков был ещё не известен в своём полном объёме и, назначение наркотиков, а также их потребление было достаточно бесконтрольном. Злоупотребление наркотиками при отсутствии контроля увеличивало число нелегально потребляющих их людей.

В местах активной преступной деятельности — рынках, гостиницах, портах — в ХVIII веке появились притоны, в которых можно было свободно употреблять наркотики, чаще всего курить опий. Развитие потребления наркотиков преступниками, соответственно, привело к развитию жаргона потребителей и торговцев наркотиками. На этом фоне, усиление государственного контроля за подданными привело уже к созданию своеобразных устойчивых институтов резервации — тюрем, колоний, закрытых учебных заведений, в которых между содержавшимися и надзиравшими за ними «стояла глухая стена непонимания и ненависти», которая «постепенно перешла в осознанную оппозиционность» [7]. Увеличение числа людей, посещавших другие страны, расширяло возможности приобщения и к чужестранным контркультурам. Например, слово «кайф» — от арабского «кэф» — время приятного безделья, состояние блаженной неги, было «привезено» в Россию в 1821 году из Египта путешественником О. И. Сенковским [1].

Жаргонизмы потребителей наркотиков к началу ХХ столетия прочно заняли свои места в лексике не только преступности, но и богемы. Двадцатые годы прошлого века были временем, когда Россия перенесла эпидемию потребления наркотиков — кокаина и морфина, оставившую ростки контркультуры потребления наркотиков — прозаические и поэтические воспоминания о несчастьях, приносимых потреблением наркотиков: А. Вертинский «Кокаинетка», В. Инбер «Девушка из Нагасаки», М. Булгаков «Морфий», М. Агеев «Роман с кокаином» и т. п.

Снятие ограничений на потребление алкоголя в 20-е годы вернуло людей к привычному варианту одурманиванивания и потребление наркотиков в 30-е годы происходило в основном в регионах произрастания конопли, мака, эфедры.

Середина 50-х годов ХХ века охарактеризовалась в России началом формирования новой социальной проблемы — наркотизма, определяемого сегодня как «относительно распространённое, статистически устойчивое социальное явление, выражающееся в потреблении некоторой частью населения наркотических (и токсических) средств и в соответствующих последствиях» [3]. Жаргон наркотизма пополнялся словами, узнанными и транслируемыми людьми, побывавшими в эвакуации в период Великой Отечественной Войны в местах произрастания и потребления мака, конопли. Первыми из учёных обратили на это внимание криминологи, отмечая рост числа зависимых от наркотиков в среде преступников [8] и врачи, не умевшие эффективно лечить «незнакомую» им болезнь [4].

Распространение идеологии контркультурного движения хиппи в России в 60–70-е годы ХХ века существенно простимулировало динамику наркоторговли в стране и дальнейшее распространение жаргона потребителей наркотиков. «Дети цветов» не видели в потреблении наркотиков ничего опасного, считая это просто правом человека. Жаргоны потребителей наркотиков и адептов других суб- и контркультур стали стремительно пополняться англицизмами. Увеличивалось количество публикаций в СМИ о маргинальных явлениях. Российские преступники налаживали международные связи, что привело уже в 90-е годы как к появлению и распространению синтетических наркотиков, так и обозначающих их чаще иноязычных жаргонизмов.

Развитие тайноговорения и тайнописи контркультур в этот период, названный позднее «неологическим бумом», было обусловлено несколькими причинами, относимыми лексикографами к экстралингвистическим:

 резкими переменами в политической и экономической жизни общества;

 быстрым развитием техники;

 появлением новых отраслей в научной деятельности;

 инновациями в научных исследованиях;

 выходом человека в космос;

 проникновением человека в тайны мироздания [2].

Рост и развитие кустарного производства наркотиков сопровождались структуризацией наркотизма как контркультурного института, хранящего в тайне свою деятельность. Традиции контркультуры передавались неофитам устно. Умножилось число апологетов контркультуры наркотизма — появились свои поэты и стихи, певцы и песни, байки, анекдоты, литературные произведения, печатные средства массовой информации. Творчество наркотизма с начала ХХI века весьма широко представлено в сети Интернет. Размывание межкультурных границ позволило жаргону наркотизма использовать для пополнения своего лексикона все языки и жаргоны как массовой культуры, так и суб- и контркультур, прежде всего молодёжной субкультуры и контркультуры преступности, т. е. стать кросскультурным. Такая его особенность была обусловлена двумя следующими факторами:

 вступление молодёжи во взрослую жизнь начинается фактически в 17–18 лет, а социальная зрелость — в 23–24 года, т. е. права взрослого гражданина предоставляют индивидуумам, у которых не сформировались ещё социальные нормы и барьеры;

 повышенная активность, чаще проявляющаяся в молодом возрасте при нерастраченных энергетических запасах, на фоне неразвитого «Я», не всегда адекватной оценки своего поведения, неполноценной самокритики, часто приводит к девиантным и делинквентным поступкам и поведению;

 общество изолирует девиантов, тем самым резко увеличивая их концентрацию в местах лишения свободы и предоставляет им возможность беспрепятственно «обмениваться» содержимым своих жаргонов.

Исследования масштабов распространённости наркопотребления в России, проведённые после официального признания в 1986 году наличие в стране проблемы наркотизма, показали, что значительное число подростков и молодёжи уже знакомо с жаргонизмами, относимыми к сфере наркопотребления и самими потребителями наркотиков [5].

Необходимо также отметить, что жаргон применяют для коммуникации не только непосредственные потребители наркотиков, но и люди, не принимающие наркотики, а собирающие сырьё, изготовляющие, перевозящие, торгующие наркотиками. Жаргонизмы в сфере оборота наркотиков фактически являются недоязыком контркультуры всего наркотизма.

Лексика современного российского наркотизма, по примерным подсчетам, представлена более чем 5000 лексемами и фразеологизмами. В силу различных причин, целенаправленное изучение имеющейся информации до настоящего времени не проведено. Релевантные исследования жаргона в доступной литературе отсутствуют. Репрезентативные лексикографические данные о нём не приводятся. Конспиративность контркультуры наркотизма, динамика появления новых жаргонизмов позволяет предположить, что весь объём жаргона с учётом его региональных вариантов может быть примерно в полтора раза больше приведённой цифры.

Слова и выражения жаргона можно тематически разбить на следующие группы:

1. Обозначения людей (в скобках приводятся примеры слов):

 участвующие в функционировании контркультурного института наркотизма:

a) изготовители наркотиков («варщик», «повар»);

b) потребители («опиушник», «ширевой», «нарик»);

c) собиратели сырья («ботаник»);

d) перевозчики («гонец»);

e) обучающие других обращению с наркотиками и вовлекающие в потребление — извлечению их из сырья, «пониманию» ощущений после приёма, пропагандирующих гедонизм как образ жизни («дед», «учитель»);

f) торговцы наркотиками и сырьём для их изготовления («банкир», «барыга»);

 препятствующих нелегальному потреблению наркотиков:

a) специалисты, оказывающие медицинскую помощь («хронолог»);

b) сотрудники структур, противодействующих незаконному обороту наркотиков («гонококи»).

2. Названия наркотических веществ:

a) психостимуляторы («амфик», «первый», «орех»);

b) психодепрессанты («чернобурка», «транки»);

c) психодизлептики («кет», «люся»);

d) собирательные названия («беда», «отрава», «лекарство»).

3. Формы наркотических веществ:

a) таблетки («колёса», «шайбы»);

b) порошки («рассыпуха»);

c) кристаллы («соль», «камень»);

d) растворы («компот»);

e) растительное сырьё («дичка», «шала»);

f) плодовые тела грибов («поганки»).

4. Ёмкости (единицы измерения) для упаковки, хранения, перевозки и продажи наркотиков:

a) упаковки растворов («фуфырь»);

b) упаковки таблеток («платформа»);

c) упаковки порошков, кристаллов («чек»);

d) самодельные мерные ёмкости («корабль»).

5. Предметы для изготовления наркотиков:

a) оборудование («вешалка»);

b) инструменты («аптека»);

c) реактивы («мясо», «чёрный»).

6. Предметы для потребления наркотиков:

a) шприцы («аппарат», «баян»);

b) иглы для шприцов («колючка», «стрелка»);

c) приспособления для курения («бонг», «бульбик»);

d) вспомогательные предметы («весло», «метла»).

7. Места введения наркотиков: «центряк», «оборотка», «метро», «святое место».
8. Способы приёма (введения) наркотиков: «ужалиться», «понюхон», «пых».
9. Обозначения действий по потреблению (приёму) наркотиков: «напас», «контроль».
10. Ощущения и переживания действия наркотиков:

a) субъективно положительные после приёма («астрал», «кайф»);

b) отрицательные после приёма («шуга», «тряска»);

c) отрицательные после прекращения регулярного приёма («депресняк», «измена», «отходняк»).

11. Места, где проходит жизнь потребителей наркотиков:

a) места торговли наркотиками («яма», «точка»);

b) места потребления наркотиков («видла», «база»);

c) места лечения от наркотической зависимости («дурка», «крейзер»);

d) места изоляции от общества («зона»).

Лексика наркотизма, базируясь на принципах конспиративности и кросскультурности, имеет следующие характеристики:

Динамичность

Создание новых жаргонизмов поддерживается и стимулируется уголовным преследованием потребителей наркотиков. Как только становится известным явь «тайного» слова, возникает необходимость его замены. Равно как и тогда, когда появляется новое наркотическое вещество, ранее не имевшее широкого хождения.

Синонимия

Самоизоляция контркультуры потребителей наркотиков от «трезвого» (читай, не употребляющего наркотики) общества, в том числе и в части коммуницирования, тормозит появление неологизмов. Это компенсируется созданием многочисленных синонимов, что позволяет поддерживать необходимый уровень тайности содержания коммуникаций.

Многозначность

Употребление одного и того же слова в разных значениях также поддерживает тайность общения носителей контркультуры, так как для понимания смысла их разговоров, нужны знания самого наркотизма.

Экспрессивность

Увеличение выразительности жаргонизмов достигается, как и в молодёжной субкультуре, путём усечения слов. Так, например, метамфетамин — мет, кетамин — кет, транквилизатор — транк и т. п.

Тенденция к заимствованиям

Новые жаргонизмы часто «экспортируются» в лексику потребителей наркотиков из других регионов и языков, что существенно экономит время на их создание и распространение.

Регионализм

Самоизоляция и противодействие наркотизму усиливает конспиративность коммуникаций потребителей наркотиков, дробит её на региональные социолекты, так как зависимость от наркотиков уменьшает мобильность их потребителей.

Транслитерация

Заимствования слов из других языков, при их незнании, нередко сопровождается становящимся трафаретным искажением по типу «как пишется — так и слышится».

Предварительное обозрение феноменологии современного жаргона наркотизма показывает следующее:

 Жаргон наркотизма, как и его контркультура имеет свои законы развития, принципы функционирования, методы и приёмы развития.

 Жаргон наркотизма динамично развивается и усложняется с увеличением числа потребителей наркотиков, уже составляющих в РФ от 1,5 до 3, 5 млн. человек.

 Количество потребителей наркотиков в России сохраняет устойчивую тенденцию к росту.

 Жаргон осуществляет инфильтрацию своих неологизмов в другие жаргоны, просторечие и литературный язык.

Необходимо дальнейшее изучение жаргона и аспектов его применения, как явления оказывающего негативное влияние на культуру, своего рода агитацию к девиантному поведению и образу жизни, что будет целью дальнейших исследований.

Литература:

1. Богданов И. А. Ленинградский лексикон. Изд. 2-е, дораб. — М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2013. — С. 135–136.
2. Введенская Л. А. Русская лексикография: учебное пособие. — М.: ИКЦ «МарТ», — Ростов н/Д: Издательский центр «МарТ», 2007. — 352 с.
3. Гилинский Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». 3-е издание, исправленное и дополненное. — СПб.: Издательский дом «Алеф-Пресс», 2013. — С. 325.
4. Горовой — Шалтан В. А. О патогенезе морфинной абстиненции (клиническое исследование). Автореф. дисс. докт. — Л, 1942. — 48 с.
5. Иванова Е. Б. Информированность подростков о проблеме наркоманий и токсикоманий // Актуальные вопросы формирования здорового образа жизни // Тезисы конференции 5–7 декабря 1990 г. — М.,1990. — С.87.
6. Исаев И. А. Врата бездны. Мистические механизмы наркомании. — М.: «ЭТП», 2003. — 368 с.
7. Маслов В., В. Г. Помяловский и его «Очерки бурсы», вступительная статья.// Помяловский В. Г. Очерки бурсы. — Л.: Издательство «Художественная литература», 1971. — С. 3–11.
8. Овчинский С. С. Преступное насилие. Преступность в городах / Сост. и вступ. ст. А. С. Овчинского, В. С. Овчинского. — М.: ИНФРА-М, 2007. — VIII, 408 — (Библиотека криминолога). — С. 76.