Роль эстетической ценности в публикациях Садриддина Айни

Редакции общественно-политических газет XX в. сочли нужным не ограничивать социальное значение публикаций Садриддина Айни, посвящённых персидско-таджикской классической литературе, в силу присущей ученому способности исторического и литературоведческого мышления. Изучению многолетнего пути развития таджикско-персидской литературы посвящаются множество публикаций деятеля. К примеру, в очерке «Восстание Муканны», опубликованного в 1944 г. в газете «Сталинабад», автор раскрывает роль исторических условий для зарождения персидской классической поэзии. Критик наблюдает, что между персидской и таджикской литературами имеется не только языковая, но и эстетическая связь репродукции ценностей. Это наблюдение послужило для нового труда автора, в котором он аргументировал зарождение поэзии на языке фарси также и в таджикской среде. Опираясь на творчество Хафиза Ширази, изображающее социальную сферу эпохи, а также исторические очерки и монографические труды других исследователей, С.Айни выдвинул концепцию обобщения понятий «таджикская литература» и «литература на языке фарси». Исследователь подчеркивает, что многофункциональные эстетические ценности народов, а также их исторические судьбы особенно тесно сплелись между собой, и выдающиеся классики X-XV вв. являются в равной мере наследием таджиков и персов. Исходя из данной теории, ученый назвал этих писателей «таджикско-персидскими» классиками [2].

Процесс национального формирования двух смежных литератур всегда предполагает некоторое обособление. В своем первом большом труде «Образцы таджикской литературы» С.Айни раскрывает процесс схожести явлений между таджикской и персидской литературами. Творчество Рудаки, Фирдауси, Саади, Худжанди, Джами, переплетающиеся друг с другом, имеет важное место в литературном наследии таджиков и персов. Так, констатировав общность эстетических ценностей как с исторической, так и с языковой структуры, исследователь в своей антологии впервые назвал вышеупомянутых поэтов классиками таджикско-персидской литературы. Деятель фиксирует, что «поэзия — меч, если им убивают врага, то это во благо; а если убивают ни в чем неповинного человека, то это зло — несправедливое кровопролитие; и убить следовало бы самого убийцу. Таков и стих: если он направлен на хорошее дело — он во благо, но если он направлен на злое дело — то что может быть хуже этого?» На первый взгляд, антология публициста кажется написанной в канонических традициях старой «тазкира». Однако живой язык, при помощи которого ученый характеризует отдельных мастеров слова, восторженные отзывы их трудов, а также резкую оценку в адрес писателей — все это репродукция литературного процесса. Так, устод показывает основу лирики, отмечая, что поэзия — это «вовсе не старина глубокая», а это процесс, который вторгается в современную жизнь, сохраняя в себе эстетические ценности прошлого. Такие эксцентричные синдикаты терминологий придают его труду преимущественно новый характер, превращая его в первое произведение таджикской литературной критики.

В предисловии к своему исследованию «Образцы таджикской литературы» С.Айни подчеркивает: «В моей работе много недостатков, улучшение ее — задача дальнейшего, которую осуществит молодежь». Разные критики своеобразно оценивают вклад ученого в развитие литературоведение, примером того может послужить изучение деятельности писателя посредством особого жанра «открытого письма», который также принадлежит к области словесного искусства. Динамическую характеристику перепискам литературного критика составляет доцент Самаркандского государственного университета Абдувахоб Вахидов в статье «Мир Айни в письмах», опубликованной в газете «Самаркандский вестник» от 19 апреля 2014г № 31: «Представление о С. Айни человеке, писателе, поэте, публицисте, критике, ученом без его писем будет настолько не полным, что любой читатель, обращающийся к Айни, неизбежно должен ознакомиться с его письмами, чтобы глубже понять личность писателя» [1]. По определению критика, «жанр письма — это малая форма прозаического произведения, посредством которого можно свободно выражать свое мнение по всем вопросам жизни». Автор статьи отмечает, что не только по очеркам, критическим статьям, исследовательским монографиям, но и по отправленным извещениям раскрывается особая полнота многогранности этой личности. «Письма С. Айни не подчинены какому-нибудь шаблону: то дружеский разговор, то критическое эссе, то шумливая импровизация. В этом их главная и наиболее яркая особенность, их удивительное своеобразие» А.Вахидов отмечает лаконичные оценки, значительные замечания и рецензии его деятельности, обращенные писателю Пулоду Толису. В «открытом письме», опубликованном в журнале «Шархи сурх» от 1948года № 11, литературный критик называет речь героев рассказа «Лето» эстетически не разработанной, «исключительно испорченной и неисправной», а использованный язык — языком «умственно дальновидной ученицы средней школы». В переписках ученого можно выявить в стилистическом отношении синкретический тип извещения. К примеру, текст, адресованный директору исторического краеведческого музея Бухары Мухсину Якубу от 22 февраля 1954г., в котором представляется описание темницы «Обхона»; здесь писатель получил 75 ударов палкой по спине в наказание за прогрессивные статьи, опубликованные в первом номере газеты «Хуррият» («Свобода»), изданной 1917г. в марте. В корреспонденции он писал: «В России, наконец, произошла революция, которую с нетерпением ожидали в течение многих лет…Теперь мы можем свободно говорить и писать» [3]. Письменные послания публициста, являясь практическим и теоретическим материалом для статей, имеют общественную значимость и потому попадают в сферу интересов современных критиков.

Научные исследования С.Айни столь разнообразны, что при анализе какого-либо одного аспекта его деятельности, поневоле остается вне поля внимания многие явления, что весьма существенны для понимания его наследия. Узловым вопросом в корреспонденции великого журналиста является процесс рассмотрения старой хроники с упоминанием современника Рудаки о том, что тот совершил паломничество к могиле Рудаки не в Бухару, где он должен был быть захоронен по своему положению, а в родное селение Рудак, в округе Самарканда. Несмотря на то, что название «Рудак» уже исчезло из памяти жителей, ученый с упорством и эрудицией решил найти эту могилу и доказал насильственное ослепление поэта Рудаки путем выжигания глаз, что часто применялось в средневековой Бухаре [4]. Работая над синкретическим типом письма, литературный деятель овладел такими драгоценными качествами, как оперативность, острая критика пороков и недостатков, умение отстранять все враждебное и открывать перспективы для нового, передового, растущего. Также остроумие догадок привело ученого к подлинной разгадке тайны поэзии Хафиза, которого он считает «выразителем социального протеста и величайшего поэта земной любви». Так, мастер слова разгадал «язык намеков», говорящий о бунте личности [5]. Однако в очерках и письмах сведения о классических поэтах уснащены не только восхвалениями, но и характерными для него замечаниями: то он упрекает поэта XIII века Бадри Чачи, словно своего современника, за трудный и непонятный стиль, то пишет в публикациях о «красноречивом поэте» XVI в. Шавкате, то замечает, что надо бы обязательно издать мемуары Восифи, учитывая его правдивое описание эпохи. Эти исследования, как правило, подчиненные задачам литературной критики, опубликованы в серии статей в журнале «Шуълаи инкилоб» («Пламя революции»), «Меч и перо», «Настала очередь пера», «Голос таджика» и др. [6].

Множество аспектов эстетической ценности содержится в переписках С.Айни с другими таджикскими писателями, опубликованные, к сожалению, только частично, уже после смерти литературоведа. Исследовательская работа ученого, имеющая многочисленную эмоциональную оценку, близка по своему характеру к литературно-критическим статьям. Важное значение имеют «литературные заметки» рецензента, опубликованные в «Правде» от 13 декабря 1954 года, в которых ученый толкует о своем понимании задач литературной критики.

Таким образом, в письмах С.Айни и его исследовательской работе «Образцы таджикской литературы» дается яркая характеристика творчества каждого писателя, его роль в развитии и сохранении эстетической мысли, к которой прилагается целый ряд как духовного, так и критического материала, являющиеся настольной книгой каждого исследователя персидской классики.

Литература:

1. Брагинский И. С. Исследования по таджикской культуре. — М.,Наука, 1977.
2. Куделин В. Б. Поэзия Юнуса Эмре. — М., Просвещение,1980.
3. Хафиз. Лирика. М., 1956, с. 22
4. «Звезда Востока» № 4 от 2013 г.
5. «Звезда Востока» № 2 от 2015 г.
6. «Шарк юлдузи» № 10 2014г.