Особенности становления норм уголовного преследования в российском законодательстве с X–XI веков до начала абсолютизма (XVIII век)



В статье авторы проводят исторический анализ возникновения норм уголовного преследования в российском законодательстве с X–XI вв. до возникновения абсолютизма (XVIII в.). Исследуются ранние исторические периоды формирования русского уголовного законодательства, когда предпринимались первые попытки использовать обстоятельства, исключающие уголовное преследование лица.

Ключевые слова: история уголовного процесса в России, уголовное преследование, преступление, уголовное наказание, прекращение уголовного дела, судебный процесс, кровная месть.

Период с образования Древнерусского государства до возникновения абсолютизма представляет особый интерес с точки зрения анализа становления института прекращения уголовного дела как в контексте развития русской государственности в конкретные исторические периоды, так и в контексте начала возникновения и формирования отечественного законодательства в раннем периоде.

В X–XI вв. в период образования и становления на Руси государственного формирования были приняты нормативно-правовые акты, которые содержали в себе определенные обстоятельства, исключающие уголовное преследование лица, даже несмотря на очевидный характер его деяний (примирение сторон в первоначальном состоянии). Например, в Краткой редакции Русской Правды содержались нормы, регулирующие обычаи кровной мести, которые применяются в случае убийства, оскорбления и побоев (ст.ст. 5–7); «расправы с ночным вором» (ст. 38) [2, с. 47–53]. В ст. 21 Русской Правды и в ст. 40 Русской Правды Пространной Редакции имеется норма о лишении жизни «убийцы огнищанина сразу», т. е. без суда [2, с. 48–49].

М. А. Галимова считает, что в русском уголовном судопроизводстве с «появлением кровной мести как обычая, которая превратилась в особую форму разрешения конфликта в Древнерусском государстве, свидетельствует о начале возникновения института примирения сторон» [6, с. 15]. Например, при нанесении побоев и оскорбления с целью возмездия обидчику должен был нанести сам оскорбленный человек, а если ему и были причинены увечья и сам потерпевший в силу своего физического состояния не может отомстить, то право на отмщение имели непосредственно его близкие родственники.

В более ранние времена, например в период русско-византийских отношений (911 и 944 гг.), в ст. 4 Договора 911 г. (ст. 13 Договора 944 г.) была упомянута кровная месть, которая предполагала немедленное лишение жизни лица, которое совершило убийство [1, с. 54]. Если убийца бежал, то вопрос о его наказании решался таким образом: его имущество передавалось родственникам убитого (это была ранняя форма компенсации), а если у убийцы не было никакого имущества за душой, то его разыскивали и лишали жизни.

Необходимо отметить, что кровная месть как вид наказания существовала в ограниченном виде и во время действия Русской Правды. Например, потерпевший по-прежнему мог выбрать отомстить или примириться с ним, но получал компенсацию («взыскать за обиду») [2, с. 31].

В рассматриваемый исторический период указанные меры были предопределены отсутствием аппарата государственного управления. Несколько позже, когда процесс формирования русской государственности шел интенсивно, уже появились первые признаки правового закрепления уголовно-процессуальных норм.

Преступление стало рассматриваться как посягательство не только на людей — физических лиц, но и на государственные интересы. Как отмечает русский правовед И. Я. Фойницкий, период становления русского уголовно-процессуального законодательства до XVIII века можно название периодом подчинения государственного начала частному [7, с. 13].

Во времена правления царя Ивана Грозного был принят новый законодательный акт — Судебник 1497 г., который оказал существенное влияние на дальнейшее развитие российского национального законодательства. Согласно Судебнику 1497 г., если дело по нетяжелым преступлениям, то допускалось примирение обвинителя с обвиняемым на любой стадии процесса и даже перед самым началом судебного поединка [4, с. 352].

В период с конца XV — середины XVII веков, когда действовали Судебники 1497, 1550 гг., Соборное уложение 1649 г., уголовное преследование прекращалось в случае смерти лица (убийства), а также по истечению давности события (ст. 19 Русской Правды Пространной Редакции). В случае «боя» на торгу, т. е. в публичном месте, уголовное преследование не начиналось без жалобы пострадавшего (ст. 27 Псковской Судной грамоты, ст. 3 Двинской Уставной грамоты 1397–1398 гг. и ст. 53 Судебника 1497 г.). Если жалоба не поступала от потерпевшего, это считалось оставлением преступления без наказания [4, с. 358].

В рассматриваемый исторический период судебный процесс носил характер спора: сторона обвиняемого имела право «свержеть виру», т. е. доказывать безосновательные обвинения (ст. 20 Русской Правды Пространной Редакции) [2, с. 92–93]. В этот же период существовали различные способы для доказательства невиновности, например, испытания каленым железом, водой и поле, это были конкретные виды ордалий.

Судебные испытания, которые проводились в древние и средние века как в Европе, так и на Руси для определения вины или невиновности обвиняемого, основанные на религиозном сознании человека того времени.

Обвиняемого сначала прижигали каленым железом, а затем бросали в воду (со страховкой в виде веревки), если он тонул, то невиновен, если умел плавать и держался на плаву, то виновен. С помощью веревки обвиняемого все же старались вытащить на поверхность до того, как он начинал тонуть, отсюда возникло выражение «вывести человека на чистую воду». Кроме того, представители двух враждебных сторон боролись в схватке на «поле». Это были достаточно жесткие физические и психологические испытания, которым подвергался обвиняемый, по результатам принимались решения о его виновности или невиновности.

В правовых нормах, содержащихся в Псковской Судной грамоте, сторона обвинения объявлялась свободной от подозрений. В Русском государстве была проведена унификация случаев прекращения «тяжбы», поэтому, был выработан единый подход к пониманию «типичных» ситуаций и способов их разрешения. О. В. Волынская отмечает, что в рассматриваемый исторический период «законодательная техника еще находилась в стадии становления, правовые нормы имели казуальный характер, отсутствовала единая правовая система уголовно-процессуального права» [5, с. 31].

В процессе развития российского уголовно-процессуального законодательства в 1649 году было принято Соборное Уложение, оно явилось значимым факторов в развитии отечественной юридической техники. Это первый памятник русского права, напечатанный на бумаге. В нем содержались правовые нормы, которые определяли самостоятельную группу оснований для прекращения уголовно-процессуального производства, это непосредственно было взаимосвязано со вступившим в силу судебным решением.

Так, в ст. 109 главы X Соборного уложения 1649 г. содержится норма отказа государственных органов от пересмотра ранее решенного дела по древнеримскому принципу «решенное дело почитается за истину» [3, с. 124]. Одновременно стали активно использоваться обстоятельства, которые составляли основания освобождения лица от применения наказания.

Юридически закреплялось неписанное право государя вмешиваться (в государственных интересах) в уголовное судопроизводство, царь мог помиловать осужденного (в ст.11 второй главы Соборного уложения 1649 г. имелась следующая формулировка: «государь пожалует его, велит ему вину его отдати») [3, с. 88]. Государь имел право разрешать все политические дела, включая решения о помиловании, при условии, что права пострадавших будут восстановлены. В ст. 29 главы XXI Соборного уложения содержится основание прекращения уголовного преследования: «А будет про них в обыску скажут, что они люди добрые, и улики никакие на них не ведают» [3, с. 232].

Таким образом, история становления и формирования института прекращения уголовного дела в России неразрывно связана с развитием русского национального уголовно-процессуального законодательства. Начиная с Древнерусского государства и до начала абсолютизма в России происходил процесс становления и формирования уголовно-процессуальных норм прекращения уголовного производства. Сначала это был обычай кровной мести — месть одного человека другому, а со временем становления российской государственности интересы частного лица были заменены государственными.

Литература:

1. Памятники права Киевского государства X-XII вв. Вып. 1 / под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. — Москва, 1952. — 287 с. — Текст: непосредственный.
2. Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9-ти томах. Т. 1: Законодательство Древней Руси. — Москва: Юридическая литература, 1984. — 430 с. — Текст: непосредственный.
3. Соборное Уложение 1649 г. — Текст: непосредственный // Российское законодательство X-XX веков. В 9-ти томах. Т. 3. Акты Земских соборов. — Москва: Юридическая литература, 1985. — С. 105 -212.
4. Судебники ХV-ХVI веков / под ред. Н. Е. Носова. — Ленинград: Наука, Ленинградское отделение, 1986. — 261 с. — Текст: непосредственный.
5. Волынская, О. В. Прекращение уголовного дела и уголовного преследования: теоретические и организационно-правовые проблемы: монография / О. В. Волынская. — Москва: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2012. — 351 с. — Текст: непосредственный.
6. Галимова, М. А. Прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон в стадии предварительного расследования: специальность 12.00.09 — Уголовный процесс: диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Марина Александровна Галимова. — Омск, 2004. — 220 с. — Текст: непосредственный.
7. Фойницкий, И. Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2-х тт. Т. 2 / И. Я. Фойницкий. — Санкт-Петербург: Альфа, 1996. — 607 с. — Текст: непосредственный.