Усложнение как один из основных процессов исторических изменений в морфемной структуре слова



В данной статье представлена характеристика процесса усложнения / дезинтеграции в полном объеме. Новизна материала обусловливается сравнительно малой изученностью процесса усложнения / дезинтеграции. Актуальность поставленной проблемы определяется необходимостью всестороннего изучения динамических процессов в современном словообразовании и связана с ярко выраженной сегодня активностью усложнения / дезинтеграции.

Ключевые слова: исторические изменения в морфемной структуре слова, усложнение, дезинтеграция, опрощение, интеграция.

Общая характеристика усложнения, или дезинтеграции

Усложнение совершенно справедливо считается одним из основных процессов исторических изменений в морфемной структуре слова. Это значит, что усложнение стоит в одном ряду с процессами опрощения / интеграции, переразложения / переинтеграции, замещения, изменения степеней членимости.

Следует начать с базового определения соответствующего процесса. Усложнение — один из основных процессов исторических изменений в морфемной структуре слова, в результате которого лексическая единица, имеющая непроизводную основу, преобразуется в структурную единицу производного характера.

Следовательно, процессы усложнения и опрощения[1] могут быть противопоставлены, т. к. первый представляет собой собственно усложнение морфемного членения (морфем, выделяемых в данной лексической единице, становится больше), а другой — упрощение морфемного членения (морфем, выделяемых в данной лексической единице, становится меньше).

Сущность процесса усложнения, таким образом, заключена в семантике самого термина. И все же известны другие наименования, характеризующие соответствующий процесс: редеривация (от лат. rederivatio ) или рекомпозиция (от н.-лат. recomponere ). Однако развитие словообразовательной терминологии уверенно идет по пути конкретизации и уточнения, поэтому «усложнение» по объективным причинам пользуется признанием в широких научных кругах.

Необходимо заметить, что в лингвистической литературе встречается также термин «дезинтеграция», который, в сущности, выступает своеобразным синонимом «усложнения» и, вероятно, обязан своим существованием однокоренным наименованиям процессов опрощения / интеграции, переразложения / переинтеграции (префикс определяет характер явления).

Если обратиться к истории изучения основных процессов исторических изменений в морфемной структуре слова, в частности, к истории изучения процесса усложнения / дезинтеграции представителями Казанской лингвистической школы («казанцами»), то первые упоминания об усложнении морфемного членения можно найти у И. А. Бодуэна де Куртене. Однако термин «усложнение» впервые был употреблен Н. М. Шанским в «Основах словообразовательного анализа» (1953), он же впоследствии писал о причинах данного процесса, его значимости для развития словообразовательной системы русского языка.

Важно, что процесс усложнения / дезинтеграции характерен преимущественно для заимствованных слов. Иноязычная лексика, в свою очередь, является значимым пластом лексики в системе любого национального языка, в т. ч. и русского.

В свое время В. А. Богородицкий довольно широко осветил материал об изменении морфемного членения заимствованных слов в «Курсе грамматики русского языка» (1935). Ученый заметил, впрочем, как и другие видные представители Казанской лингвистической школы, что иноязычные слова «приноравливаются к морфологическим частям, свойственным языку заимствующему» [4, с. 16]. Сегодня уже не вызывает сомнений, что под описанным языковым явлением Богородицкий подразумевал собственно процесс усложнения / дезинтеграции.

В дальнейшем К. Ю. Аппель предпринял попытку структурировать теоретические положения об исторических изменениях в морфемной структуре слова. В своем исследовании ученый опирался на ценные идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ, Н. В. Крушевского и В. А. Богородицкого. Интересно, что Аппель противопоставил морфологическую абсорбцию, или интеграцию («опрощение» в современной терминологии), и т. н. морфологическую секрецию, или дезинтеграцию («усложнение» в современной терминологии), о которой писал следующее: «из одной (относительно) цельной морфемы языка выделяется (дезинтегрируется) другая морфема» [4, с. 26].

По мнению К. Ю. Аппеля, абсорбция и секреция есть перемещение «морфологических узлов» слова, что вызывается определенными языковыми процессами и представляет собой частный вид аналогии. Более того, в понимании ученого исторические изменения в морфемной структуре слова состоят в постоянном чередовании интеграции и дезинтеграции морфем.

Следует отметить, что существует точка зрения, согласно которой та или иная лексическая единица способна пережить несколько процессов, преобразующих ее морфемный материал и следующих друг за другом. В этом случае идея К. Ю. Аппеля о чередовании интеграции и дезинтеграции вовсе не субъективна и может быть подкреплена конкретными примерами.

Так, слово гравюра было заимствовано из французского и первоначально имело непроизводную основу, в то время как в языке-источнике функционировало в качестве производного. Однако в системе усваивающего языка[2] со временем появились более поздние заимствования гравировать и гравер , вследствие чего указанное слово стало производным также в системе русского языка. Таким образом, гравюра пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе гравюр-а (в момент заимствования), на синхронном — грав-юр-а .

Другой пример — слово рафинад , которое также было заимствовано из французского ( raffinade ) в начале XIX века и первоначально имело непроизводную основу, в то время как в языке-источнике функционировало в качестве производного. Однако в системе усваивающего языка со временем появилось более позднее заимствование рафинировать (франц. raffiner ), вследствие чего указанное слово стало производным также в системе русского языка. Таким образом, рафинад пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе рафинад-ø (в момент заимствования), на синхронном — рафин-ад-ø .

Необходимо учитывать, что не всякая лексическая единица за время своего существования переживает несколько процессов изменения морфемного членения.

Тем не менее, вышесказанное свидетельствует о выходе процесса усложнения / дезинтеграции (и в целом теории исторических изменений в морфемной структуре слова) за пределы русского языка. Так, при морфемном анализе заимствованной лексической единицы представляется возможным учитывать не только систему заимствующего языка, но и систему языка-источника. Такой метод действительно соответствует историческому словообразованию.

Причины усложнения, или дезинтеграции

Научные исследования и специальные разыскания позволили установить причины рассматриваемого языкового явления.

Во-первых, процесс усложнения / дезинтеграции может быть обусловлен действием закона аналогии, при котором сближаются элементы разных по происхождению единиц. Примером служит первоначально нечленимое польское слово фляжка , которое в системе усваивающего языка было соотнесено с деминутивами с суффиксом -к- ( бумага — бумажка ). Так, указанное слово приобрело членимость, и, как следствие, в русском языке появилось несуществующее в языке-источнике фляга (продукт обратного словообразования, чередование ж//г). Таким образом, слово фляжка пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе фляжк-а (в момент заимствования), на синхронном — фляж-к-а .

Другой пример — первоначально нечленимое существительное ехидна , в современном русском языке, однако, имеющее членимую основу ( ехидный, ехидничать ). Слово е хидна по происхождению является старославянизмом, восходящим к греческому ( echidna ). Так, ехидна приобрело членимость по аналогии с суффиксальными образованиями типа ребятня , двойня . Однако существует и другая версия, согласно которой слово ехидна приобрело членимость под влиянием кратких прилагательных женского рода с суффиксом -н- ( -ьн- ). В свою очередь благодаря обратному словообразованию с течением времени в русском языке появилось ехида . Таким образом, слово ехидна пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе ехидн-а (в момент заимствования), на синхронном — ехид-н-а .

Еще один пример — первоначально нечленимое существительное зонтик , в современном русском языке, однако, имеющее членимую основу ( зонт , зонтообразный ). Слово зонтик является заимствованием из голландского ( Zondek ). Так, зонтик приобрело членимость по аналогии с суффиксальными образованиями типа винтик , гвоздик . В свою очередь благодаря обратному словообразованию с течением времени в русском языке появилось зонт . Таким образом, слово зонтик пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе зонтик-ø (в момент заимствования), на синхронном — зонт-ик-ø .

В работе Н. М. Шанского в связи с указанной причиной процесса усложнения / дезинтеграции можно найти следующее замечание: «Аналогичное усложнение, или рекомпозиция, проявляется в том, что под влиянием членимых слов той или иной структуры оказавшееся одиноким слово подводится под соответствующую модель, и его непроизводная основа начинает члениться на морфемы вопреки этимологии» [7, с. 226, 227].

Во-вторых, предпосылкой процесса усложнения / дезинтеграции довольно часто становится народная этимология. Не лишним будет отметить, что под народной этимологией понимается ложное этимологизирование слов по случайным созвучиям и смысловым сближениям, без знания истории и законов языка. В результате в качестве родственных начинают осознаваться такие лексические единицы, которые в действительности никогда ранее таковыми не были. Примером может служить латинское слово ко́лика , которое графически выглядело как colica и было образовано от греческого kolike → kolon 'толстая кишка'. Однако в системе усваивающего языка указанное слово было соотнесено с русским колоть , вследствие чего приобрело членимость. Таким образом, слово ко́лика пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе колик-а (в момент заимствования), на синхронном — кол-ик-а .

Аналогичный процесс произошел со словами полька , сальный , пекло , которые вступили в родственные отношения со словами польский , поляк ; сало , печь . В отношении указанных лексических единиц наблюдается сближение генетически неродственных слов, вследствие чего ранее нечленимые основы приобрели членимость. Таким образом, слова полька , сальный , пекло пережили и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе польк-а , сальн-ый , пекл-о (в момент заимствования), на синхронном — поль-к-а , саль-н-ый , пек-л-о .

В-третьих, процесс усложнения / дезинтеграции может быть связан с появлением в системе усваивающего языка рядом с тем ли иным иноязычным словом ему родственного. Примером может служить первоначально нечленимое существительное лекция , заимствованное из польского языка, но латинское по происхождению. Дело в том, что с течением времени в русском языке появилось слово лектор , в результате чего установление родственных отношений между ними привело к членимости однокоренных лексических единиц. Таким образом, слово лекция пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе лекци [j]-я (в момент заимствования), на синхронном — лекц-и [j]-я .

Другой пример — слова со значением процесса типа апробация , агитация , адаптация , которые были заимствованы русским языком как нечленимые. Однако в системе заимствующего языка стали появляться родственные им глаголы на -ировать ( апробировать , агитировать , адаптировать ), что обусловило членимость указанных слов на корень и суффикс - аци [j]- . Таким образом, указанные лексические единицы пережили и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе апробаци [j]-я , агитаци [j]-я , адаптаци [j]-я (в момент заимствования), на синхронном — апроб-аци [j]-я , агит-аци [j]-я , адапт-аци [j]-я .

Еще один пример — первоначально нечленимое существительное анархия , заимствованное из греческого. Дело в том, что с течением времени в русском языке появились слова анархист , анархизм , анархический , в результате чего установление родственных отношений между ними привело к членимости однокоренных лексических единиц. Таким образом, слово анархия пережило и процесс опрощения, и процесс усложнения: на историческом срезе анархи [j]-я (в момент заимствования), на синхронном — анарх-и [j]-я .

Необходимо отметить, что семантико-словообразовательные соотношения могут устанавливаться не только между одновременными заимствованиями из одного языка-источника, но и между разновременными заимствованиями, причем это возможно на базе разных языков, если данные лексические единицы осознаются и воспринимаются как родственные. При народной этимологии — между иноязычными словами и исконно-русскими.

Представляется возможным также выделить особую причину процесса усложнения / дезинтеграции — фонетическую. Так, в глаголах типа бороться , пороть , полоть , молоть , колоть нечленимая основа стала членимой в результате развития полногласия, например, *kolti > koloti и последующего приобретения -о- , выполняющего функцию классового показателя глагола. Соответственно, на историческом срезе коло-ть , на синхронном — кол-о-ть .

Условия для усложнения в исторической перспективе

Н. М. Шанский в «Очерках по русскому словообразованию» (1968) довольно часто обращается к идеям других ученых-языковедов. Так, Шанский заметил следующее: «Многочисленные случаи усложнения основы при заимствовании, возникающие в связи с установлением прямых словообразовательных и семантико-генетических связей между вновь усвоенным словом и словом, пришедшим в данную языковую систему раньше, лишний раз доказывают, что вывод Н. В. Крушевского об обязательном опрощении иноязычного слова при его переходе из языка-источника в заимствующий... является совершенно неверным, противоречащим реальным фактам языка и его истории» [7, с. 229]. Такое опровержение представляется верным только в отношении опрощения / интеграции как процесса обязательного для любой заимствованной лексической единицы.

Дело в том, что данное иноязычное слово, имеющее однокоренные в языке-источнике и являющееся в нем членимым, в системе заимствующего языка однокоренных может не иметь, соответственно, в этом случае в момент заимствования произойдет процесс опрощения / интеграции, слово станет нечленимым. Однако впоследствии могут быть заимствованы также и однокоренные единицы, которые в таком случае процесса опрощения / интеграции не переживут, а в данном иноязычном слове в свою очередь произойдет процесс усложнения морфемного материала. Как уже отмечалось выше, некоторые лексические единицы переживают несколько процессов, следующих друг за другом. Усложнение / дезинтеграция произойдет и в случае, если уже на базе заимствующего языка появятся однокоренные единицы для данного иноязычного слова.

В связи с вышесказанным интересно отметить связь исторических изменений в морфемной структуре слова с мышлением: «Даже скудный первобытный язык, расширяясь путем творчества новыми образованиями, переходил — в процессе традиции от поколения к поколению — к замене генетического значения слов реальным. То, что генетическое значение уступает свое место новому реальному значению слова, представляет огромную важность для прогресса мысли; если бы рядом с реальным значением слова в нашем уме всякий раз являлось и генетическое, то это служило бы невообразимым тормозом мышления» [1, с. 419–442]. В подтверждение можно привести следующий пример.

Чтобы определить характер основы в слове земляника , необходимо решить, входит ли в его значение семантический компонент 'какое-либо отношение к земле'. Однако ответить на этот вопрос представляется возможным только с помощью опыта тех, кто пользуется данным словом в речевой практике. Здесь важен не результат анализа лексической единицы как таковой, а содержание сознания рядового носителя русского языка в отношении интересующего слова. Так, если наличие указанного семантического компонента признается, то морфемное членение — земл-ян-ик-а . Живое чувство языка стремится сделать основу более понятной, что свидетельствует о реальности такой основы в объективной действительности. Если же наличие указанного семантического компонента не признается, то морфемное членение — земляник-а . Забвение состава слова сопровождается обычно и изменением значения, т. к. первоначальное значение складывалось из значений его частей, а новое значение является целостным.

Сказанное как нельзя лучше описывает связь процесса опрощения / интеграции с сознанием рядового носителя русского языка. Следовательно, при усложнении / дезинтеграции происходит обратное, т. к. процессы опрощения и усложнения совершенно справедливо могут быть противопоставлены друг другу. Значит, в результате усложнения / дезинтеграции не только увеличивается количество морфем, выделяемых в той или иной лексической единице, но и преобразуется (расширяется) семантика слова. В результате рядовой носитель русского языка воспринимает (осознанно или нет) данную лексическую единицу не целостной, а как сумму значений ее частей.

В книге Л. Г. Зубковой «Принцип знака в системе языка» (2010) предметом исследования является принцип знака, который понимается в соответствии с идеей В. фон Гумбольдта как «согласованность между звуком и мыслью», другими словами, между означающим и означаемым. Зубкова пишет, что «такая согласованность... по необходимости должна быть заложена в самом способе связи звуковой стороны языка с содержательной: связующим звеном между этими двумя сторонами, согласно И. А. Бодуэну де Куртенэ, выступает морфологическая (в широком смысле), т. е. грамматическая, сторона языка, его структура, его форма, которая характеризуется иерархическим членением предложений на слова, а слов — на морфемы» [2, с. 9]. Этим доказывается, что поставленная проблема не умозрительна и связь исторических изменений в морфемной структуре слова, в частности, процесса усложнения / дезинтеграции с мышлением действительно существует, поскольку морфема — минимальная значимая единица языка.

Итак, были описаны процессы, которые может испытать на себе иноязычное слово в момент заимствования и после, более того, были указаны условия, оказывающие влияние на рассматриваемое языковое явление. Кроме того, была отмечена связь исторических изменений в морфемной структуре слова, в частности, процесса усложнения / дезинтеграции, с сознанием рядового носителя русского языка. Теперь будет уместно привести несколько конкретных примеров.

Слово ипподром первоначально имело непроизводную основу, однако в системе заимствующего языка вскоре появились аэродром и циклодром , пришедшие из французского, и тогда существительное ипподром приобрело производность. Так, на историческом срезе указанное слово выглядит как ипподром-ø (в момент заимствования), а на синхронном — как иппо-дром-ø . Со временем элемент -дром из аффиксоида стал полноправным аффиксом со значением 'место проведения спортивных мероприятий, связанных с тем, что названо мотивирующей основой, или место испытания машин, обозначенных мотивирующим словом'. Об этом следует сказать подробнее.

Не вызывает сомнений, что на судьбу элемента -дром оказали влияние научные открытия XX в. К примеру, развитие авиации и испытания первых летательных аппаратов потребовали наименования для специального взлетно-посадочного поля. Первоначально такое поле называлось ипподромом, однако вскоре для него было заимствовано слово аэродром . Соответственно, в сознании рядовых носителей русского языка имела место ассоциация ипподром-аэродром , что свидетельствует о двух семантических типах, которые связал элемент -дром : 'место спортивно-зрелищных мероприятий' и 'место запуска или испытания машин (полигон)'. Впоследствии в русском языке появились слова космодром , ракетодром и др., даже шутливые новообразования собакодром , пальмодром и др.

Приведенный пример свидетельствует о зависимости процесса усложнения / дезинтеграции, который произошел в слове ипподром , с сознанием рядового носителя русского языка. Так, указанное слово первоначально имело одно единственное значение и служило наименованием конкретного объекта действительности. Однако с течением времени его морфемная структура усложнилась (увеличилось количество морфем, выделяемых в данной лексической единице), вследствие чего его генетическое значение также усложнилось (расширилось и преобразовалось). Причиной этому стали последующие заимствования с элементом -дром , а также соответствующие новообразования на базе русского языка.

Слова кутюрье , шансонье , шоколатье и подобные также были заимствованы, служили конкретным наименованием и функционировали как непроизводные: кутюрь [j]-е , шансонь [j]-е , шоколать [j]-е . Однако на фоне уже существовавшего в системе усваивающего языка слова конферансье и новообразования романсье в перечисленных лексических единицах стал выделяться суффикс -j- со значением лица. Другими словами, произошел процесс усложнения морфемного материала и, соответственно, усложнения (расширения и преобразования) генетического значения: кутюрь- [j]-е , шансонь- [j]-е , шоколать- [j]-е , конферансь- [j]-е , романсь- [j]-е .

В 1806 г. было впервые зафиксировано слово планетарий , заимствованное из немецкого, что подтверждает «Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту» Н. Яновского. Затем в XIX в. фиксируются также слова розарий , террарий и некоторые др., в XX в. появляются солярий , дендрарий и т. п. Такое накопление иноязычных слов схожей морфемной структуры позволяет выделить самостоятельный суффикс -ари [j]- со значением 'помещение, место, предназначенное для определенной цели'. С течением времени стало заметно, что указанный суффикс стремится стать более регулярным и, соответственно, более продуктивным. Появились новые слова типа дельфинарий , фазанарий и др., в частности, представляет научный интерес океанарий , которое пережило процесс замещения[3]: суффикс -ари [j]- был заменен на особый элемент - ариум- .

Приведенные примеры свидетельствуют, что при усвоении языком ряда лексических единиц аналогичной структуры или одной корневой морфемы (при разных структурах) в данном иноязычном слове происходит собственно процесс усложнения / дезинтеграции, т. е. начинает вычленяться аффикс, отсутствовавший ранее.

Специфика усложнения / дезинтеграции заключается в возможности исследования процесса как в исторической перспективе, так и в рамках современного русского языка (в то время как другие процессы сегодня заметно снизили свою активность). Если придерживаться диахронического метода, то представляется возможным говорить непосредственно о результатах усложнения / дезинтеграции. Если же придерживаться синхронического метода, то речь будет идти не о результатах рассматриваемого процесса, а о тенденциях, которые завершатся в будущем. Кроме того, соответствующие тенденции проявляются в усложнении (преобразовании) не только морфемного членения конкретных лексических единиц, но и генетического значения.

Реализация усложнения в современном русском языке

В последнее время все чаще появляются слова с английским суффиксом ‑ ing в его транслитерированном виде -инг- : дайвинг , паркинг , тренинг , шопинг , лифтинг , кемпинг , тюнинг и т. д.

Согласно точке зрения Ш. Сешан, подобные лексические единицы не способны родиться на базе русского языка [5, с. 48]. Дело в том, что в момент заимствования англицизмы на -инг- переживают процесс опрощения / интеграции, в результате которого указанный суффикс утрачивает словообразовательную функцию. Если обратиться к системе языка-донора, нетрудно заметить, что слова с суффиксом -ing образованы от глаголов (например, marketing от to market ), в то время как в системе языка-реципиента соотнесенность с глагольной основой по объективным причинам невозможна. Из этого следует, что отсутствие семантического тождества между русскими и английскими т. н. инговыми формами обусловлено опрощением и, как следствие, утратой прототипической модели (глагол → существительное / причастие на -инг- ). Таким образом, суффикс -инг- оказывается непродуктивным в системе заимствующего языка.

Однако графическое и фонетическое оформление рассматриваемого аффикса носит в русском языке регулярный характер, а значит, имеет место соответствующая словообразовательная модель, что позволяет опровергнуть приведенную выше точку зрения. В этом вопросе весомым аргументом служит словотворчество, т. к. появляются все новые и новые шутливые образования типа мальчишинг , читатинг , собачинг , крысинг и т. д. В современных поэтических текстах, например, у А. Левина можно встретить следующее: «Показывали блееры, вылазеры и плюеры, // сосисэджи, сарделинги , потаты и моркоуфели, // пластмассерные блюдинги , рисованные гномиксы, // хухоумы, мумаузы, пятьсот сортов яиц».... Необходимо отметить, что потенциально возможны любые окказионализмы ^[4] с суффиксом -инг- , несмотря на наличие в словообразовательной системе русского языка аналога -ени [j](е) , -ни [j](е) со значением процессуальности ( катание , умывание , лежание , валяние и др.).

Одновременные либо разновременные заимствования однокоренных слов, а также производные уже на базе заимствующего языка позволяют сопоставить ряд слов с суффиксом - инг- : дайвер — дайвинг , парковка — паркинг , тренироваться — тренинг , шопоголик — шопинг и т. д. Следовательно, сегодня элемент -инг- стремится стать полноправным суффиксом со значением процессуальности или предметности, иначе говоря, стать более регулярным и, соответственно, более продуктивным.

Таким образом, лексические единицы с элементом - инг- , пережившие процесс опрощения / интеграции и впоследствии соотнесенные с однокоренными словами, пережили и процесс усложнения / дезинтеграции: на историческом срезе дайвинг-ø , паркинг-ø , тренинг-ø , шопинг-ø (в момент заимствования), на синхронном — дайв-инг-ø , парк-инг-ø , трен-инг-ø , шоп-инг-ø . В свою очередь лексические единицы с элементом -инг- , пережившие процесс опрощения / интеграции, но впоследствии не соотнесенные с однокоренными словами, процесса усложнения / дезинтеграции не испытали. Впрочем, возрастающая самостоятельность рассматриваемого суффикса свидетельствует о тенденции усложнения морфемной структуры слов, имеющих в своем составе элемент -инг- [5].

Другим примером служат слова с английским суффиксом -(a)tion в его транслитерированном виде -(ей/эй)шн- : информейшн (от англ. information ), ситуэйшн (от англ. situation ). Предложения с такими лексическими единицами на -(ей/эй)шн- , как правило, грамматически неверны, но тем не менее свидетельствуют о некоторой самостоятельности указанного суффикса в сознании рядового носителя русского языка. Следует отметить, что переосмысление аффикса в этом случае (и не только) происходит преимущественно через окказиональное обыгрывание его внутренней формы ( тусейшн , похмелейшн ).

Таким образом, благодаря появлению соотносительных пар информация — информейшн , ситуация — ситуэйшн , а также благодаря возрастающей самостоятельности суффикса -(ей/эй)шн- , о чем свидетельствуют соответствующие окказионализмы, можно говорить о процессе усложнения / дезинтеграции в ранее опрощенных словах: на историческом срезе информейшн-ø , ситуэйшн-ø (в момент заимствования), на синхронном — информ-ейшн-ø , ситу-эйшн-ø .

Еще один пример — слова с английским суффиксом -er в его транслитерированном виде -ер- : фристайлер , миксер , хейтер , грумер . Указанный суффикс также участвует в окказиональном словообразовании. Выше уже приводились следующие строки А. Левина: «Показывали блееры , вылазеры и плюеры , // сосисэджи, сарделинги, потаты и моркоуфели, // пластмассерные блюдинги, рисованные гномиксы, // хухоумы, мумаузы, пятьсот сортов яиц…»

Таким образом, благодаря появлению соотносительных пар фристайлить — фристайлер , миксовать — миксер , хейтить — хейтер , груминг — грумер , а также благодаря возрастающей самостоятельности суффикса -ер- , о чем свидетельствуют соответствующие окказионализмы, можно говорить о процессе усложнения / дезинтеграции в ранее опрощенных словах: на историческом срезе фристайлер-ø , миксер-ø , хейтер-ø , грумер-ø (в момент заимствования), на синхронном — фристайл-ер-ø , микс-ер-ø , хейт-ер-ø , грум-ер-ø .

Не менее интересный пример представляет собой английский префикс over- в его транслитерированном виде овер- : овердрайв , оверквотинг , овердрафт , овертайм и т. д. Есть основания предположить, что увеличение частотности употребления подобных лексических единиц в будущем обусловит выделение самостоятельного префикса овер - со значением избыточности. В этом случае указанные слова, пережившие ранее процесс опрощения / интеграции, испытают на себе и процесс усложнения / дезинтеграции: на историческом срезе овердрайв-ø , оверквотинг-ø , овердрафт-ø , овертайм-ø (в момент заимствования), на синхронном — овер-драйв-ø , овер-квот-инг-ø , овер-драфт-ø , овер-тайм-ø . В настоящий момент известны окказионализмы типа оверкрутой , овердрянь и т. п., подтверждающие потенциальную самостоятельность префикса овер- .

Необходимо также отметить, что в системе русского языка сегодня активно функционируют словообразовательные элементы, выступающие в качестве аффиксоидов. Например, английский элемент man в его транслитерированном виде - мен/мэн/манн- ^[6] (от англ. man 'человек, мужчина'): бармен , конгрессмен , бизнесмен , джазмен и т. д. В настоящий момент известны окказионализмы типа шаурмен , алкмэн и др. Таким образом, благодаря появлению соотносительных пар бар — бармен , конгресс — конгрессмен , бизнес — бизнесмен , джаз — джазмен , а также благодаря возрастающей самостоятельности аффиксоида - мен/мэн/манн- , о чем свидетельствуют соответствующие окказионализмы, можно говорить о процессе усложнения / дезинтеграции в ранее опрощенных словах: на историческом срезе бармен-ø , конгрессмен-ø , бизнесмен-ø , джазмен-ø (в момент заимствования), на синхронном — бар-мен-ø , конгресс-мен-ø , бизнес-мен-ø , джаз-мен-ø .

Другим примером служат слова с английским элементом -maker в его транслитерированном виде -мейкер- : имиджмейкер , хитмейкер и т. д. В настоящий момент известны окказионализмы типа страхмейкер , слухмейкер и др. Таким образом, благодаря появлению соотносительных пар имидж — имиджмейкер , хит — хитмейкер , а также благодаря возрастающей самостоятельности аффиксоида -мейкер- , о чем свидетельствуют соответствующие окказионализмы, можно говорить о процессе усложнения / дезинтеграции в ранее опрощенных словах: на историческом срезе имиджмейкер-ø , хитмейкер-ø (в момент заимствования), на синхронном — имидж-мейкер-ø , хит-мейкер-ø .

Еще один пример — слова с английским элементом -ball в его транслитерированном виде -бол- : баскетбол , волейбол , футбол , гандбол и т. д. В свое время увеличение частотности употребления подобных лексических единиц обусловило выделение самостоятельного аффиксоида ‑ бол- 'спортивная игра с мячом, особенность которой названа мотивирующей основой'. Так, указанные слова, пережившие ранее процесс опрощения / интеграции, испытали на себе и процесс усложнения / дезинтеграции: на историческом срезе баскетбол-ø , волейбол-ø , футбол-ø , гандбол-ø (в момент заимствования), на синхронном — баскет-бол-ø , волей-бол-ø , фут-бол-ø , ганд-бол-ø . В настоящий момент известны окказионализмы типа клоунбол , телегобол и т. п., подтверждающие определенную самостоятельность аффиксоида -бол- .

Анализ фактического материала, представленного в данной статье, позволяет получить актуальные сведения о функционировании русского языка, более того, раскрыть потенциальные возможности его развития. Важно, что появление и дальнейшее освоение иноязычных морфем, обязанных своим существованием в системе русского языка именно процессу усложнения / дезинтеграции, обладает высокой степенью продуктивности и выступает в качестве активного процесса в современном словообразовании.

Роль усложнения, или дезинтеграции, в словообразовании

Если при характеристике процессов опрощения / интеграции, переразложения / переинтеграции, замещения, изменений степеней членимости внимание обычно сосредоточено на образовании новых корней и аффиксов преимущественно посредством внутренних ресурсов языка, то процесс усложнения / дезинтеграции открывает путь внешнему источнику — иностранным языкам. Так, в результате усложнения / дезинтеграции системой заимствующего языка усваиваются иноязычные морфемы, вследствие чего пополняется корневой фонд, что имеет большое значение для освоения русским языком иноязычной лексики, а также происходит обогащение аффиксального фонда за счет иноязычного аффиксального материала.

На основе вышеприведенных примеров можно сделать следующее заключение: такие корневые морфемы, как, например, -грав- , -рафин- , -ехид- , -зонт- и многие другие, а также такие аффиксальные морфемы, как, например, -юр- , -ад- , -дром- , -инг- и многие другие, обязаны своим существованием в словообразовательной системе русского языка именно процессу усложнения / дезинтеграции.

Иноязычные элементы так или иначе проникают в русский язык посредством всеобщей глобализации и моды на английский язык, английскую культуру. По этой причине реализация усложнения / дезинтеграции в современном русском языке была продемонстрирована преимущественно на материале англицизмов ^[7] .

Интересно, что М. А. Брейтер в своем пособии «Англицизмы в русском языке: история и перспективы» (1997) выделяет четыре основных этапа в развитии англо-русских языковых контактов, причем эти этапы различаются не только хронологически, но и по семантике заимствованных слов. Сегодня влияние английского языка на русский настолько существенно, что вызывает некоторые опасения у ряда ученых-языковедов.

Н. М. Шанский утверждал: «Пласт такого рода лексики (исконно русской по происхождению, но содержащей в себе в том или ином виде иноязычные факты)... образует в собственно русской лексике особый слой, занимающий своеобразное место среди чисто русских слов и заимствований, слой, соотносящийся (правда, по-разному) как с теми, так и с другими» [6, с. 178–179].

Для наименования описанного языкового явления существует специальный термин «гибрид», который используется для обозначения членимых лексических единиц, состоящих из морфем разного происхождения. Такие гибриды могут быть представлены сочетанием иноязычного корня и исконного аффикса ( тарзанка , корневая морфема от англ. tarzaning , русский суффикс -к- ) или сочетанием исконного корня и иноязычного аффикса ( суперигра , префикс от англ. super- , русская корневая морфема). Редко встречаются гибриды особой структуры, имеющие в своем составе исконный корень, иноязычный и исконный аффиксы ( читабельность , русские корневая морфема и суффикс -ост'- , иноязычный суффикс -абельн- ) [3, с. 76].

Необходимо отметить, что морфемный фонд языка, так или иначе, достаточно устойчив: «Язык охраняет стабильность морфемного состава, в нем поставлены препоны для творимости морфемы, которая должна быть единицей устойчивой, словарно заданной, не производимой» [8, с. 156]. Однако содержание данной статьи свидетельствует о его исторической изменчивости, т. к. морфемный инвентарь с течением времени утрачивает некоторые единицы, пополняется новыми, преобразуются семантически / формально уже существующие.

Таким образом, освоение русским языком иноязычных морфем происходит не сразу и имеет довольно длительную историю. Важно, что исторические изменения в морфемной структуре слова определяют вектор развития словообразовательной системы языка в целом.

Литература:

1. Винокур Г. О. Заметки по русскому словообразованию // Избранные работы по русскому языку. — М.: Учпедгиз, 1959. — С. 419–442.
2. Зубкова Л. Г. Принцип знака в системе языка. — М.: Языки славянской культуры, 2010. — 752 с. — (Studia philologica).
3. Маринова Е. В. Проблема этимологической интерпретации слов-гибридов (на материале современного русского языка) // Вестник РУДН, серия «Лингвистика». 2008. № 4.
4. Ольшанский О. Е. Ученые Казанской лингвистической школы об исторических изменениях морфемного строения слова: Учебное пособие для студентов филологических факультетов. — Славянск, 2004. — 32 с.
5. Сешан Ш. Англицизмы в русской речи: По материалам прессы 90-х гг.: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.01. М., 1996. 205 с.
6. Шанский Н. М. Очерки по русскому словообразованию и лексикологии. — М.: Учпедгиз, 1959. — 246 с.
7. Шанский Н. М. Очерки по русскому словообразованию [Электронный ресурс]: монография / Н. М. Шанский. — М.: ФЛИНТА, 2019. — 335 с.
8. Шмелев Д. Н. Способы номинации в современном русском языке / Д. Н. Шмелев, А. Ф. Журавлев, О. П. Ермакова и др.; отв. ред. Д. Н. Шмелев. — М.: Наука, 1982. — 296 с.

---

[1] Опрощение, или интеграция, — один из основных процессов исторических изменений в морфемной структуре слова, в результате которого ранее членимая основа (производная, мотивированная) становится нечленимой (непроизводной, немотивированной).

[2] Здесь и далее под системой усваивающего языка понимается система русского языка.

[3] Замещение — один из основных процессов исторических изменений в морфемной структуре слова, в результате которого происходит собственно замена одной из морфем другой, сходной с ней по формальному и / или семантическому признаку.

^[4] Окказионализмы подробно описаны А. Г Лыковым в работе «Современная русская лексикология (русское окказиональное слово)» (1976).

[5] Здесь и далее не путать со способом словообразования.

^[6] При заимствовании зачастую возникает проблема транслитерации, т.е. перевода знаков одного языка в систему знаков другого языка.

^[7] В данной статье под термином «англицизм» понимается лексическая единица, заимствованная из английского языка. Однако в лингвистической литературе часто разграничиваются собственно «англицизм» (заимствование из британского варианта английского языка) и «американизм» (заимствование из американского варианта английского языка).