Характеристика источников права Российской империи 1832–1917 гг.



Система источников права есть совокупность всех социальных регуляторов, действие которых санкционировано государством. Таким образом, источники права, как единственные компоненты данной системы, суть формы установления правил поведения в обществе, соблюдение которых обеспечивается политической властью. Данные формы различаются в первую очередь по субъекту, от которого они исходят.

К моменту издания Свода законов Российской империи в 1832 году, действовали следующие источники права: нормативные правовые акты, к которым относились все акты, утверждаемые императором (подразделялись на законы, то есть непосредственно императорские указы в различных формах [1, ст. 1], акты Правительствующего Сената, акты Синода, акты коллегий и, в последствии, министерств [1, ст. 79]), правовые акты местных властей (распоряжения губернаторов[1, ст. 71] и, отчасти, законы, изданные на отдельных территориях до присоединения их к империи [1, ст. 71]), правовые обычаи [2, с. 224], нормативные договоры (в форме международных договоров) [2, с. 211], религиозные тексты (Закон Божий, апостольское и церковное предание) [3, ст. 6], правовая доктрина (в форме религиозных догматов, сочинений отцов церкви) [2, с. 195–201], судебный прецедент [2, с. 121]. Таким образом, источники права могли быть порождением императорской воли, в том числе выраженной иными представителями власти, общественной воли, совместной воли императора и глав других государств или божественной воли, в том числе выраженной религиозными деятелями православной церкви.

Рис. 1. Система источников права Российской империи на рубеже XIX — XX вв.

Говоря об эволюции системы права России, необходимо учитывать, в соответствии с какими нормами реально жили люди в разные исторические эпохи. В связи с тем, что правосознание и поведение индивида как субъекта права в России на протяжении веков определялось его принадлежностью к разным союзам, юридические нормы действовали на разных подданных по-разному.

Основным источником права являлся закон. Понятие закона в истории правовой мысли Российской империи всегда носило неопределенный, спорный характер. Дискуссионным был вопрос, наличие какого признака делает нормативный акт законом. Некоторые правоведы ставили во главу угла внешнюю форму его проявления, в то время как другие, например, Коркунов — возражали им, придавая определяющее значение порядку принятия актов. В частности, в соответствии со Сводом, любой закон должен был быть обсужден в Государственном Совете и подписан императором, а после 1905 года к органам, обязательное одобрение которых было необходимо для рождения закона добавилась Государственная Дума.

На практике же строгий порядок принятия законодательных актов соблюдался далеко не всегда. Иногда император издавал законы без обсуждения их проектов в Государственном Совете, в других случаях Государственный Совет принимал их без прямого участия императора. Он мог одобрить новый закон устно или оставить его без своей санкции [5, с. 82]. В таком случае, на наш взгляд, следует говорить о подзаконном акте. Таким образом, именно санкция императора в сочетании с относительной обособленностью предмета правового регулирования отделяла закон от подзаконного акта.

Ситуация меняется после 1905 года. Теперь, законы, не принятые Государственным Советом и Государственной Думой, считались отклоненными. В ст. 50 т. I повторяется положение о том, что все законопроекты рассматриваются в Государственном совете, а затем поступают «на высочайшее усмотрение» и утверждение императора. Но на практике эти полномочия Совета часто нарушались. Многие важные законопроекты стали проходить, минуя его, через Комитет министров, Святейший Правительствующий Синод, Собственную его императорского величества канцелярию и другие центральные ведомства. Об этом свидетельствуют и различные названия законов и других нормативных актов, утверждавшихся императором. Однако, теперь акты, принятые с нарушением процедуры (например, императором единолично) могли претендовать только на статус подзаконных актов. Император мог издавать, в соответствии с законами, указы «для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления» и повеления, «необходимые для исполнения законов». В результате, сложилась ситуация, когда подзаконные акты начинают регулировать все основные сферы жизни империи, в то время как законы принимаются только по незначительным вопросам.

Подзаконные нормативные правовые акты издавались, как и до принятия Свода, всеми высшими органами власти, а также некоторыми представителями местной администрации. Сам Император мог издавать «Высочайшие повеления в порядке управления» [1, ст. 53] в форме рескриптов и приказов. Более того, монарх давал, зачастую устные, указы «местам и лицам … об образе исполнения» [1, примечание к ст. 53]. В таких случаях, когда императорский акт был направлен не на урегулирование обособленного правоотношения, а лишь дополнял, разъяснял ранее имевшие место узаконения — он должен пониматься как подзаконный акт.

Правительствующий Сенат публиковал определения в Журнале министерства юстиции, не имевшие силы закона, но вместе с тем бывшие общеобязательными для судебных инстанций.

Государственный Совет, через который проходили все законы империи также обладал правом законодательной инициативы, но мог иметь свое собственное «мнение Государственного Совета», бывшее подзаконным актом. Создание Государственного Совета, по воспоминаниям современников, привело к независимости законодательного процесса от министров и единообразию контроля над законотворческой деятельностью правовых ведомств. Дореформенный Совет оказал влияние на упорядочивание законодательства и вместе с тем «затруднил его пересмотр из личных внутриведомственных соображений» [5, ст. 74]. После реформы российского парламента Совет играл роль арбитра между правительством и Государственной Думой.

Комитет Министров имел право действовать собственной властью, указывая нижестоящим чиновником порядок исполнения законов.

Кроме того, свои подзаконные нормативные правовые акты издавали временные высшие комитеты (Комитет Сибирской железной дороги, Комитет о службе чинов гражданских и о наградах, Капитул орденов Российской Империи и Царства и другие) — как правило, это были регламенты и инструкции органам соответствующих ведомств. Подобные акты издавали также Департаменты министерств, различные органы благоустройства, Губернские прокуроры, Казначейская палата, Губернаторы, Губернские правления, Уездные органы, Чиновники градоначальства [1].

Синод издавал указы по вопросам вероисповедания. Те из них, которые не проходили процедуры высочайшего утверждения, имели значение подзаконных актов, которые не могли действовать вопреки закону или каноническим источникам.

Помимо подзаконных нормативных актов Синода, законодательство по вопросам церковного права дополняли священные тексты и богословская доктрина. Так, церковно-правовые источники условно подразделялись на: божественное право (Закон Божий, Правила Святых Апостолов), каноническое право (решения вселенских и поместных соборов, «Кормчая книга», «Книга правил Святых Апостолов, святых соборов вселенских и поместных, и Святых Отцов» (далее — Книга Правил), указы и определения Святейшего Правительствующего Синода), государственное право (Свод законов Российской империи, императорские указы и иные нормативные правовые акты, исходившие от светских лиц), отчасти обычное право (церковные обычаи, определения разнопоместных соборов, не вошедшие в канон, постановления византийских императоров) [6]. В результате, церковное право, оперировавшее самыми разнообразными видами источников, являлось к началу XIX века наиболее неупорядоченной и хаотичной отраслью российского права. В науке также присутствует мнение, что доктринальные источники имели место и в светских правоотношениях — в этом качестве применялись труды российских правоведов [7].

Очень важную роль в системе источников права играл обычай. Он регулировал все сферы жизни людей и, находясь в синкретизме с другими социальными регуляторами, был, зачастую, трудно отделим от религиозных, моральных, нравственных норм.

В крестьянской среде обычаи достаточно активно применялись вопреки положениям законодательства. Как замечали известные российские правоведы Г. Ф. Шершеневич и Н. А. Заозерский, Свод законов действовал лишь для небольшой прослойки дворянства, большая же часть населения империи — крестьяне и коренные народности — жили в соответствии с положениями обычного права. В частности, волостные суды по судебной реформе 1864 года судили крестьян в соответствии с обычаями.

Кроме того, сложное административно-территориальное устройство империи проявлялось в различии применимых правовых норм. Так, Сибирь и Кавказ управлялись в соответствии со специальными законодательными актами, допускающими активное применения обычных норм. В учении Г. Ф. Шершеневича обычному праву отводилась роль одновременно самостоятельного и дополнительного правового источника, который формировался автономно и становился обязательным без участия государства. Ученым было отмечено, что «обычаи приобретают правовой характер только вследствие предоставления им защиты со стороны государства. Норма, содержание которой выработалось силами самого общества, получает правовое свойство, потому что этому содержанию придается санкция государства. Если в первом случае необходимо признание обычая всеми участниками данного общественного отношения, в том числе и государством то во втором случае, обычай становится источником права исключительно по воле государства. Вопрос о выделении правовых обычаев из всей массы народных обычаев остается неразрешенным.

Еще одним источником права, начавшим формироваться после издания Судебных Уставов, стал судебный прецедент. Под этим понятием применительно к системе источников права Российской империи традиционно понимают судебную практику Сената, имевшую обязательное значение для всех подведомственных ему судебных учреждений. Так, К. А. Волков пишет, что «Судебная реформа 1864 г. не только в корне изменила судоустройство, процессуальное и отчасти материальное право Российской империи, но и признала отдельные формы судебной практики в качестве источников, в том числе уголовного и уголовно-процессуального права» [8]. Кроме того, статья 12 Устава уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. вводила в российское законодательство положение о применении аналогии права. К моменту издания Судебных уставов как источник права уже применялись решения международных судов, а в некоторых случаях правоприменители ссылались и на Сенатскую судебную практику, то есть Судебные уставы только подтвердили начавшееся складываться обыкновение.

Прецедент признают полноправным источником права многие ученые. Так, О. В. Сазанкова отмечает, что «до издания Судебных уставов 1864 г. все подчиненные инстанции, в том числе и судебные, должны были применять закон по буквальному его смыслу. Статья 12 Устава уголовного судопроизводства и ст. 9 Устава гражданского судопроизводства не оставляет сомнений в том, что законодатель в отношении новых департаментов категорически отказался от принципа воспрещения сенатского правотворчества. Сенат теперь не должен был ограничивать себя не только неясностью, неполнотой, но и недостатком закона» [9, с. 79–80]. В свою очередь В. К. Цечоева обращает внимание, что публикуемые решения Сената часто противоречили закону, при этом они являлись обязательными для всех государственных органов [10, с. 67–68]. Таким образом, с 1864 года в Российской империи появились источники права, не только формируемые не монаршей волей, но даже противоречащие ей.

Международное право было принято разделять на публичное (регулирующее отношения между государствами), частное (охраняющее интересы частных лиц) и социальное (координирующее деятельность общественных организаций). Помимо международных договоров и конференций, международное право регулировалось решениями международных судов, обычаями, юридической доктриной, отчасти, решениями национальных судов, в которых затрагивались интересы иностранных лиц. Вместе с тем соотношение международно-правовых норм с национальными не было четко определено. Теория международного частного права была также разработана очень слабо. По общему правилу на иностранных подданных, пребывавших на территории империи распространялось действие российского права. Исключение составляли вопросы семейного, наследственного и церковного права, которые регулировались в соответствии с вероисповеданием каждого отдельного человека. В отношении права, применимого к гражданско-правовым отношениям между российскими и иностранными подданными четких указаний и привязок закон, в отличие от современной 1211 статьи Гражданского кодекса РФ, не давал. Вопросы разрешались соглашением сторон или в соответствии с обычаями делового оборота. В современном законодательстве предусмотрено определение применимого права в зависимости от определяющего лица в правоотношении, поименованного в вышеуказанной статье [11, с. 104–105]. В Российской империи суды как правило применяли российские нормы ко всем случаям, если стороны не настаивали об обратном. В целом, практика по таким делам носила неопределенный характер.

Таким образом в Российской империи действовало несколько параллельных систем источников права, в рамках которых существовали различные категории населения. По отношению к крестьянам, реализовывавшим свои права и обязанности в рамках общины или других подобных образований — превалировало обычное право, подобная ситуация была заметна и в купеческой среде, для дворян основным правовым полем являлись государственные институты и, как следствие, основным источником права было законодательство, для духовенства, жившего по церковному канону — каноническое (церковное) право, для подданных отдаленных регионов империи — ядром их правовых систем оставалось местное право, отдельный пласт источников составляло международное право, формируемое международными организациями, конференциями.

Литература:

1. Свод законов Российской империи. СПб, 1832.
2. Российское законодательство X — XX веков. В 9 т. Т. 8. М., 1991.
3. Дорская А. А., Честнов И. Л. Эволюция системы права России: теоретический и историко-правовой подходы: монография. СПб., 2010.
4. Устав Духовных Консисторий от 27 марта 1841 года [Электронный ресурс]. URL: http://constitutions.ru/?p=5026 (дата обращения 01.04.2016 г.).
5. Демин В. А. Государственный Совет Российской империи в начале XX века: механизм формирования и функционирования // Отечественная история. 2006. № 6. С. 74–85.
6. РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 1927.
7. Коновалова А. С. Обычное право в российской правовой жизни: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2005.
8. О роли судебной практики как источника права по судебной реформе 1864 года [Электронный ресурс]. URL: http://www.justicemaker.ru/view-article.php?id=15&art=4879 (дата обращения: 01.03.2016).
9. Правительствующий Сенат Российской империи как высший судебный орган в конце XIX — начале XX века. М., 2012.
10. История суда России: учебное пособие. М., 2011.
11. О. Ю. Малкин, Д. В. Ботанцов Порядок коллизионного регулирования договоров в отсутствие соглашения о применимом праве в свете реформирования гражданского законодательства // Юридические науки: проблемы и перспективы: материалы III Междунар. Науч. Конф. (г. Казань, май 2015 г.). Казань, 2015. С. 103–105.