Судебная реформа 1864 года: историческая необходимость

Вторая половина XIX столетия весьма знаменательна для российской судебной системы. Это время великих, коренных преобразований и в первую очередь — масштабной последовательной судебной реформы 1864 года, 150-летний юбилей которой Россия отметила в прошедшем году. Преобразования данной исторической эпохи коснулись судоустройства, были провозглашены новые принципы правосудия, такие как гласность, равноправие сторон, принцип свободной оценки доказательств судом, были созданы четкие и строгие правила отправления правосудия, структурированность процесса. Эти и иные многочисленные факторы оказали благотворное влияние на функционирование судебной власти, повысили уровень правовой защищенности граждан, для восстановления нарушенных прав которых и работала новая судебная система.

Анализируя особенности причин проведения судебной реформы в Российской империи, Михаил Григорьевич Коротких делает вывод, что «институты судебной реформы можно рассматривать как результат длительной эволюции взглядов различных политических течений и групп правительственного лагеря, их борьбы между собой. В свою очередь они были обусловлены социально-экономическими факторами, политической ситуацией, общественным подъемом в России, состоянием ее культуры, особенностями прошлого государственно-правового развития» [1, c. 5].

Составители судебных уставов 1864 года, основываясь на идеи разделения государственной власти, в качестве основополагающего принципа организации и деятельности судебных органов ставили их независимость и самостоятельность в осуществлении возложенных на них полномочий. Судебная власть освобождалась от «опеки» со стороны административного аппарата государственного управления, хотя и частично. Контролирующие функции передавались вышестоящим судебным инстанциям. В каждом конкретном суде контролирующие функции получил председатель данного суда. Надзор за соблюдением законодательства со стороны судебных органов оставался за прерогативой прокурора. Суды, формально отделенные от администрации уставами, фактически подчинялись ей через министерство юстиции. Это подчеркивалось совмещение должности министра юстиции и генерал-прокурора. Согласно ст. 187 «Учреждения судебных установлений», министр юстиции должен был взаимодействовать с судами через состоявших при них чинов прокурорского надзора или через председателей и первоприсутствующих судов. В его обязанности как генерал- прокурора по ст. 254 входил также общий надзор за судебными учреждениями и должностными лицами судебного ведомства в определенных законом пределах. Для его осуществления судебными уставами министерству было предоставлено право наблюдения за безостановочным течением дела и соблюдением правил внутреннего устройства судебных органов и делопроизводства. В порядке общего надзора в его компетенции находились: ведение судебной отчетности, производство ревизий судебных учреждений, принятие мер к сокращению сроков прохождения дел в судах путем рассылки частных и циркулярных предписаний, а также наблюдение за личными действиями чиновников судебного ведомства [2].

Характерно, что при открытии окружных судов в провинции правительство стремилось направить в них лиц, не только с высшим юридическим образованием, но воспитанных на принципах Судебных Уставов, обладавших высокими моральными качествами и практическим опытом работы в новых судебных установлениях. Так, первым председателем Самарского окружного суда в 1870 г. был назначен Николай Михайлович Окулов — выпускник Императорского училища правоведения, принимавший активное участие в подготовке судебной реформы. Свою юридическую карьеру он начал в I Департаменте Правительствующего Сената, затем, с 1857 г. работал в Вологде в должности товарища председателя, а позже — председателем Вологодской судебной палаты. В 1863–69 гг. служил губернским прокурором в Пензе, Пскове, Харькове. Окулов приобрел репутацию хорошего руководителя и компетентного юриста. Сменивший его на этом посту Карл Карлович Поппе — выпускник Санкт-Петербургского университета, также был уже известный юрист, участвовавший в Комиссии по составлению Судебных уставов 1864 г., ученый с солидной судебной практикой. По отзывам современников, Карл Карлович отличался безукоризненной прямотой и честностью, прекрасно владел пером и был замечательным цивилистом [3].

Изначально концепция судебной реформы предусматривала право на суд присяжных для всех категорий дел, по которым подсудимому грозил срок лишения свободы свыше одного года. Однако при ее дальнейшей разработке подсудность суда присяжных была значительно сужена. Видимо, противники суда присяжных оказали достаточно сильное влияние на процесс реформирования судебной системы Российской Федерации. Суд присяжных заседателей из 12 человек состоял при окружном суде. Имущественный ценз, необходимый для включения в состав присяжных, был сравнительно высок. В присяжные допускались и крестьяне, занимавшие должности в крестьянском самоуправлении: сельские старосты, волостные старшины и т. д. Но присяжные не избирались, а назначались. Если уголовное дело рассматривалось с участием присяжных, на подготовительном заседании отбиралось по жребию 30 основных и 6 дополнительных присяжных заседателей. Из 30 человек присяжных обвинение могло отвести не более 6, обвиняемый — столько, чтобы их осталось не меньше 18. Из оставшихся жребий определял 12 основных и 2 дополнительных присяжных. Вопрос о виновности присяжные решали самостоятельно [4].

В проблеме взаимоотношений пореформенных судов с другими органами власти наиболее важное место занимает вопрос о взаимоотношениях с местной администрацией. В XIX в. главой местной администрацией являлся губернатор. В период до начала Великих реформ он был воплощением всей власти государства. Его официально называли «хозяином губернии». Власть губернатора была обширной, под его руководством действовали финансово-хозяйственные органы, суд, полиция. Процесс реализации принципа независимости судебных учреждений на местах получил свое воплощение в том, что губернатору запрещалось утверждать приговоры судей. Несмотря на это, право утверждения некоторых приговоров судебных палат сохранилось за губернатором на местности там, где они были открыты впервые. Несмотря на явное ограничение влияния губернатора на судебные дела и судебные органы, губернатор имел право участвовать в процессе выбора мировых судей. В случае избрания мировым судьей вопреки мнению губернатора, основания должны были быть представлены земским собранием на усмотрение 1-го департамента Сената, который утверждал или отклонял списки избранных судей. Таким образом, можно сказать, что складывание независимой судебной власти — это не просто процесс, который требует времени, но и процесс двухсторонний. Независимая судебная власть не может появиться разом, она складывается постепенно, годами. И это процесс двухсторонний: независимость суда находится в прямой связи не только от поведения административных лиц, но и от позиции самих судей. Если сами судьи не будут отстаивать свои права, то независимая судебная власть не сложиться. Естественно, судьи могут быть поставлены в такие условия, что даже самые робкие попытки отстоять свое мнение будут пресекаться (как это было совсем недавно в нашей стране). Поэтому, в первую очередь процесс складывания независимой судебной власти зависит от позиции административных органов, однако в некоторой степени он зависит и от самих судей. Относительно России второй половины XIX в. еще рано говорить о наличии полностью независимого суда, однако вполне уместно утверждение, что шло складывание такового. Судебные Уставы определили правовой статус судей как независимый. Это создало необходимую базу для начала процесса складывания независимой судебной власти [5].

Следует отметить, что крестьяне второй половины XIX века не обладали даже элементарными, представлениями о законности и о своих гражданских правах. Собственно «законным» крестьяне считали такое решение или такой поступок, которые соответствовали волеизъявлению земского начальника. Их обезличенная гражданственность, сочетавшаяся с общей малограмотностью, порождала суеверный страх перед формальным законом. Обычное для этого периода бесправие крестьян общинников воспринималось как вполне естественное и закономерное даже должностными лицами. Законность отождествлялась с капризной волей вышестоящего начальства, основная масса крестьянского населения было абсолютно уверено в том, что за благорасположение властей можно и нужно платить. Подношение и подаяние любого должностного лица стал прочным компонентом обычного права. Крестьяне воспринимали коррупционные отношения как необходимость и само собой разумеющееся обстоятельство [6].

По Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. реформированный уголовный процесс относился к смешанному типу, провозглашенному в Европе. Об этом пишет А. В. Смирнов: «После принятия Устава уголовного судопроизводства немецкий курс был временно забыт, и российский уголовный процесс всецело отдался французским симпатиям, сохранив от старого порядка доказывания лишь дознание через местных людей» [7]. Хотя необходимо отметить, что по Уставу уголовного судопроизводства он был ориентирован на состязательный тип уголовного судопроизводства. Однако от розыскных начал избавиться не удалось. Розыскной элемент на всех этих стадиях и особенно при производстве предварительном, весьма заметен [8].

В то же время Судебные уставы закрепили такие демократические принципы уголовного судопроизводства, как гласность, устность, состязательность, коллегиальность, которые в конечном итоге в целом характеризовали состязательную направленность формы уголовного судопроизводства. В целом система принципов по Уставу уголовного судопроизводства не обрела еще завершенного вида, но ее формирование как института уголовно-процессуального права было продолжено:

1)      обвинительная власть отделялась от судебной, хотя при возбуждении уголовного преследования и при производстве предварительного расследования за судом сохранены некоторые обязанности обвинительной власти, а в судебных стадиях обязанности осуществления функции обвинения возлагались на специальных должностных лиц или частных обвинителей;

2)      защитник допускался в окончательном производстве, так как обвиняемые имели право поручить защиту своих интересов присяжным и частным поверенным (адвокатам);

3)      принципа равенства сторон был закреплен с момента допущения к участию в деле защитника. Каждая из сторон имела право представлять доказательства (ст.92) и предъявлять возражения против доказательств другой стороны (ст.ст. 100, 103).

Подсудимый и его защитник имели право возражать против объяснений обвинения, обе стороны имели право давать суду объяснения. Принцип равенства сторон распространялся только на судебные стадии уголовного судопроизводства.

В провинции повседневная судебная практика существенно отличалась от столичной. Большая часть уголовных дел здесь — это преступления, совершенные под влиянием пьянства, грубости и невежества населения глубинки. Преобладание малограмотного крестьянского населения, чье правосознание сформировалось под воздействием норм обычного права, не отличающихся единообразием и часто противоречащих положениям официального закона, было причиной того, что судьям в агарной провинции приходилось довольно часто сталкиваться с коллизией закона и жизни и несовершенством отечественной системы права. Примирить закон с действительностью судьям здесь было сложнее еще и вследствие многонациональной и многоконфессиональной специфики, неизбежно сопряженной с различием культурно-ценностных ориентиров и поведенческих установок. В таких условиях от судей требовалась гибкость правового мышления, житейская мудрость, терпимость и такт. Их работа была ежедневной борьбой с темнотой, невежеством и предрассудками. Нельзя не принимать во внимание и общественную атмосферу, которая складывалась вокруг деятельности нового суда в провинции. Доверие и публичное внимание, проявляемые к новому суду в первые годы его деятельности, несомненно, внушали чувство ответственности и профессионального достоинства. Однако, повседневная реальность постепенно погасила эйфорию первых пореформенных лет. Суду пришлось встретиться и с недоверием той достаточно авторитетной в провинции части общества, которая усматривала в нем не без основания угрозу сложившемуся веками крепостничества произволу и вседозволенности. Консервативные круги использовали любую возможность обрушиться с критикой на новый суд. Провинциальная действительность неизбежно сталкивала суды с местной администрацией. Не желая мириться с потерей прежнего безраздельного влияния на своей территории, губернаторы и полицейские чины пытались оказать давление на судей, пользуясь слабостью общественного и государственного контроля [9, с. 23].

Проблемы с низким уровнем профессиональной подготовки, общей культуры юристов в целом и судей, в частности, являлись характерной чертой для второй половины XIX века. Например, министр юстиции Н. В. Муравьев с горечью отмечал, «что средний уровень общего образования начинающих судебную службу молодых людей, только что окончивших курс высших учебных заведений, далеко не так высок, как можно было бы желать. Их знакомство с областью, так называемых гуманитарных знаний ничтожно, умственные и нравственные интересы современного человечества слишком далеки от них. История, литература, естествознание, культурные и экономические вопросы, все это является в виде случайно сохранившихся смутных обрывков школьного учения, и только в лучшем, редком случае такие обрывки поддерживаются и пополняются беглым чтением журналов и газет. Иностранные языки, важное значение которых, несомненно в общем образовании всякого общественного деятеля, знакомы кандидатам лишь в виде исключения» [10, с. 46].

Результатом реформ второй половины XIX в. явилось то, что российское крестьянство получило личную свободу и следовательно должно было проявлять себя полноценным носителем прав и обязанностей. Освободившись от юрисдикции помещиков, бывшие крепостные не только получили доступ в общесословные судебные учреждения, но и были привлечены к участию в формировании местного мирового суда через своих земских представителей и к осуществлению уголовного судопроизводства в окружных судах в качестве присяжных заседателей. Со всей очевидностью открылось, что народное правосознание, сформировавшееся под воздействием обычного права крестьянской общины, отличалось по своим ценностным ориентирам от правовых воззрений представителей других сословий.

Очевидно одно, судебная реформа 1864 г. стала одним из самых кардинальных преобразований отечественной судебной системы за все время ее существования. Причем это были именно преобразования демократического характера. Она послужила началом формирования новой системы отношений в обществе и неудивительно, что судебные преобразования, проведенные в Российской империи во второй половине XIX в., не теряют своей актуальности до настоящего времени, ведь современное российское судопроизводство в какой-то степени им аналогична. Поэтому вопросы, возникающие в плане развития судебной системы и правосудия, невольно вынуждают нас возвращаться к богатому историческому опыту, накопленному за последние 150 лет, что может помочь оградить от ошибок прошлого, выявить исторические закономерности и тенденции в развитии судоустройства и судопроизводства. Необходимость реформирования судебной системы обусловило проведение судебной реформы, которая стала отправной точкой для последующего развития не только юридической науки, но и гражданского общества в России.

Литература:

1.      Коротких, М. Г. Судебная реформа 1864 года в России: Сущность и социально-правовой механизм формирования: автореферат дисс… на соискание ученой степени д. ю. н. СПб., 1990.

2.      Тараканова, Н. Г. Судебная реформа 1864 г. в российской провинции (на примере Пензенской губернии). Саранск, 2009.

3.      Алабин, П. В. Двадцатипятилетние Самары как губернского города. Самара. 1877.

4.      Гармаева, Т. В. Становление суда присяжных в период Судебной реформы 1864 года // Судебная реформа 1864 года: история и современность: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Саранск, 2014. С. 49–50.

5.      Котляров, С. Б., Яворская, С. А. Судебная реформа 1864 года: взаимодействие суда с местными органами государственной власти и самоуправления // Судебная реформа 1864 года: история и современность: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Саранск, 2014. С. 24–26.

6.      Котляров, С. Б. Правосознание крестьян Симбирской губернии накануне столыпинских аграрных реформ // История государства и права. — 2014. — № 9. — С. 29–33.

7.      Смирнов, А. В. Состязательный процесс. СПб., 2001.

8.      Фойницкий, И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.,1996. — Т.1.

9.      Тараканова, Н. Г. Условия реализации Судебных уставов 1864 года в пореформенной России // Судебная реформа 1864 года: история и современность: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Саранск, 2014. С. 21–23.

10.  Муравьев, Н. В. Кандидаты на судебные должности. Вопросы судоустройства и судебной политики. М., 1886.