Землеустройство по указу 9 ноября 1906 года

В статье исследуется проведение аграрных преобразований, которые вошли в историю России как столыпинская аграрная реформа. На основе анализа научной исторической литературы автор выявляют основные направления изучения различных аспектов правовой регламентации и процесса реализации столыпинской аграрной реформы начала ХХ века.

Ключевые слова: аграрная реформа, крестьянское хозяйство, община, П. А. Столыпин, российская деревня, аграрные преобразования.

Проект будущего Указа о земельной реформе, в последствии получившей название столыпинская, обсуждался в Совете министров 10 октября 1906 г. Предлогом для постановки вопроса о свободных выделах из общины послужило то, что манифестом от 3 ноября 1905 г. не был установлен способ, как точно определить размер уплаченной крестьянином части выкупа. Проект закона о свободном выходе крестьян из общины с укреплением наделов в личную собственность был подготовлен комиссией под руководством Гурко–Пестржецкого и представлен правительству министром внутренних дел Столыпиным уже от своего имени [1].

Указ об аграрных преобразованиях был подготовлен и издан 9 ноября 1906 г., получив весьма скромное название «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающегося крестьянского землевладения». Однако, по мнению Г. А. Герасименко, этот указ явился кардинальной мерой так как был рассчитан на уничтожение общинной формы землевладения и заменой ее частной собственностью на землю. Именно это должно было взорвать прежний уклад сельской жизни и создать широкий слой экономически крепких крестьян, — опору государственных устоев [2].

Содержание указа представляло резкий контраст его более чем скромному названию. Первая же, статья гласила, что «каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли» [3]. Это означало, что домохозяин, укрепивший в собственность пять-шесть-десять чересполосных кусков в массиве надельной земли, больше не подчинялся общине ни при переделах или переверстках, ни в отношении севооборота. Заставить такого хозяина сеять в поле один и тот же хлеб или в одно и тоже время убирать его, пустить на жнивье скот можно было только силой общества. Правда, чересполосные владельцы обычно этому не противились, так как и сами были зависимы от односельчан общим выгоном, толокой или пастбищем. Сложнее было с излишками земли, которые постоянно появлялись в семьях в силу естественных демографических изменений в промежутках между переделами. Однако были излишки и другого рода, например, когда деревенский богач оказывал обществу благодеяние, «соглашаясь» на сходе принять на себя несколько выморочных или покинутых «душ» (наделов) с обязательством оплачивать за них повинности. Вторая статья указа разрешала укреплять в собственность, сверх усадьбы, всю землю, находящуюся в постоянном (не арендном) пользовании, только в общинах, производивших в течение предшествовавших 24 лет переделы. Желавшие укрепить за собой земельные излишки должны были за них уплатить, причем не по существующей, а по выкупной, 40-летней давности цене, которая как ни была высока тогда, теперь стала на деле символической. В остальных общинах излишки укреплялись безвозмездно [4].

Согласно 4 статье указа, крестьянин, укрепивший общинную землю, в дальнейшем сохранял за собой право в прежнем объеме пользоваться сенокосными, лесными и другими угодьями, а также не переделяемыми общинными угодьями, например — выгонами [4].

В указе был изложен порядок закрепления земли в личную собственность 6 статья. Свои требования крестьяне должны были передавать сельскому старосте, а затем они рассматривались на сходе. Сельское общество по приговору, который постановлялся простым большинством голосов, обязано было в течение одного месяца после подачи заявления о выделе вынести свое решение. Указом определялись и порядки разрешения споров, связанных с укреплением земли, обжалования общественных приговоров и постановлений земских начальников, на которых лежала обязанность рассмотрения споров и исполнение заявлений о выделе земли в случае, если общество уклонялось от вынесения приговора (статьи 7–9) [5].

Статья 12 указа устанавливала выделившимся из общины крестьянам право во всякое время требовать, чтобы общество дало ему взамен этих участков другой равноценный участок по возможности к одному месту [4].

К этому акту примыкает Указ от 15 ноября 1906 г. «О праве залога надельных земель». Его принятие этого указа расширяло деятельность Крестьянского поземельного банка по насаждению хуторов и отрубов и выдаче ссуд под залог надельных земель.

Закон 14 июня 1910 г. юридически закреплял политику правительства в отношении общины. Огромное значение в нем придавалось созданию хуторских и отрубных хозяйств, предусматривался новый порядок перехода целых селений и общин к отрубному владению (вопрос о выходе из общины и укрепление земельных наделов решался на сходе простым большинством голосов вместо 2/3 голосов, как было прежде) [6].

Дальнейшей целью реформы было создание отрубов и хуторов. Укрепив за собой надельную чересполосную землю, домохозяин мог потребовать, чтобы ее заменили «соответственным участком, но по возможности к одному месту». Если община не имела такой возможности, она должна была уплатить ему за землю — не выкупную, а существующую рыночную цену земли [7].

Укрепление земли в частную собственность давало крестьянину право требовать от сельского общества выделить ему площадь укрепленной земли к одному месту в виде хутора (с переносом построек) или отруба (без переноса). Подобные заявления с требованиями выдела не заставили себя ждать. На поставленный вопрос — кто выделялся — существует ответ: выделялись главным образом крайние группы. В отношении низших групп крестьянства выгода была ясна: землю, выделенную к одному месту, можно было продать или сдать в аренду значительно дороже, чем укрепленную чересполосной, хотя и значительно дешевле, чем расценивали частновладельческую (помещичью). С высшими группами крестьянства разобраться было сложнее, так как они не были однородны.

Самую многочисленную группу составляли зажиточные крестьяне, имевшие предпринимательское хозяйство, основанное на труде членов семьи и наемных работников. Кулаки выступали по большей части за укрепление земли в собственность, это открывало им возможность скупки надельной земли для последующей спекуляции или сдачи ее в аренду. Однако они же выступали и противниками выделения из общины на хутора, так как этим сужалось поле их кабально-ростовщической деятельности.

Далеко не все зажиточные крестьяне были сторонниками выделов из общины, так как для них в этом случае затруднялось пользование общим выгоном, пастбищем, толокой, пастьбой по общим жнивьям и зеленям. Определенную выгоду для зажиточных крестьян представлял выдел на отруба: проживание в деревне обеспечивало им пользование общими угодьями. Основную массу выделяющихся составляли беднота и средние крестьяне, что далеко не отвечало планам реформаторов.

Разрушая общину, правительство рассчитывало создать хуторские и отрубные хозяйства и придавало этому процессу особое значение. Создавать такие хозяйства было решено двумя способами: разверстанием на хутора и отруба земель, перешедших в распоряжение Крестьянского поземельного банка, и проводить землеустроительные работы на надельных землях путем отвода лучшей общинной земли под хуторские и отрубные участки. Таким образом, основой деятельности землеустроительных комиссий являлось насаждение хуторов и отрубов на надельных, банковских и казенных землях. Большими препятствиями в процессе быстрого перехода к хуторским хозяйствам был низкий культурный уровень крестьян, их косность и привязанность веками сложившемуся укладу, а также плохая организация агрономической помощи [8].

Процент выхода крестьян из общины был значительно выше в уездах, где развитие капитализма получило широкое развитие, где проходили железные дороги, водный путь и располагались рынки сбыта. В уездах с низким уровнем капитализма разрушение общины шло медленно. По мнению симбирских земцев, их агрономические мероприятия способствовали более быстрому переходу крестьян к хуторским и отрубным хозяйствам.

Одним из последствий Столыпинской аграрной реформы явилась продажа укрепленных наделов крестьянами, вышедшими из общины по указу 9 ноября 1906 г. Процесс мобилизации земель находился в прямой связи с укреплением крестьянами надельной земли.

На процесс создания хуторов оказывали большое влияние социальные и психологические факторы. Переезжая на хутор, крестьянин как бы лишался поддержки односельчан и оставался со своими проблемами один на один, когда можно было надеяться только на себя и свой труд. В то же время перешедшие на хутора отмечали, что они стали относится к деньгам бережнее, которые теперь не тратились на спиртное, а вкладывались в хозяйство; произошло снижение количества драк и воровства, появилось сводное время; хуторяне чаще стали посещать церковь. Усиление их религиозного чувства объясняется стремлением народа к общению, которого как раз и был лишен хуторянин, не видевший в течение всей рабочей недели никого, кроме своей семьи. Поход в церковь предоставлял возможность поговорить с соседями, поделиться с ними радостями и горестями.

Таким образом переход на хутора имел и достоинства, и недостатки. Каждый крестьянин решал сам, уйти ли ему на хутор или остаться в деревне. Для большинства выделившихся из общины отрубная форма землевладения оказалась более привлекательной, чем переход на хутор.

Аграрная реформа, проводимая российским правительством в 1906–1916 гг., не была искусственно привнесенным в русскую деревню кабинетным мероприятием, поскольку имела свои объективные предпосылки. В начале XX в. у крестьянина уже был некоторый опыт управления своей землей (индивидуальное использование, аренда, покупка земли). Среди сельских жителей сложилась группа людей, имеющих начальный капитал для формирования или расширения своего земледельческого хозяйства в условиях индивидуальной частной собственности на землю, готовых активно включиться в капиталистическое использование земли.

Реформа во многом выступила в роли катализатора ускорения развития в среде крестьянства буржуазных отношений. Жизнь русской деревни в этот период протекала под знаменем быстрорастущего капитализма. Возросла товарность крестьянских хозяйств, их связи с внутренним рынком.

Необходимо также отметить, что в период реформы формирование крестьянской капиталистической собственности в русской деревне шло интенсивнее, чем в многонациональной. Аренда вненадельных земель в районах проживания русских крестьян получила более широкое распространение. В основном свое землепользование, как в русской, так и многонациональной деревни, увеличили зажиточные крестьяне. Столыпинская земельная реформа окончательно не устранила все феодальные перегородки в землевладении и землепользовании многонационального крестьянства России. Однако ее проведение способствовало разрушению общинного землеустройства и переходу к капиталистическим формам хозяйствования, созданию крепких крестьянских хозяйств на территории страны.

Литература:

1.      Анфимов А. М. Неоконченные споры // Вопросы истории. 1997. № 6. С. 49.

2.      Герасименко Г. А. Аграрная реформа Столыпина: замыслы и результаты // Народный депутат. 1992. № 12. С. 144.

3.      Полное собрание законов Российской империи: Собр. 3. Т. 26. Отд. 1. № 28528. СПб., 1909. С. 969.

4.      Котляров С. Б. Столыпинская аграрная реформа в Симбирской губернии (1906 -1917): дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Саранск, 2005. С. 83.

5.      Видяйкин С. В., Котляров С. Б. К вопросу о переселенческой политике в начале ХХ в. (по материалам Симбирской губернии) // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2009. Т. 12. № 2. С. 64–69.

6.      Александровский Ю. В. Закон 14 июля 1910 г. об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении. СПб., 1911. С. 376.

7.      Котляров С. Б. Правовые особенности столыпинских аграрных преобразований начала ХХ века // Черные дыры в российском законодательстве. 2013. № 6. С. 36–39.

8.      Котляров С. Б. Столыпинская аграрная реформа в Симбирской губернии (1906–1917): автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Саранск, 2005.