Из истории арабских завоеваний в Согде: к биографии Деваштича, сына Йодахшитака

В раннее средневековье Средняя Азия была под контролем Тюркского каганата. И существовавшие на этой территории государства находились от него в вассальной зависимости. Одним из таких государств была конфедерация Согда.

Несмотря на то, что взаимоотношения каганата и Согда в определенной степени освещены в исторической литературе, вопросы связанное с биографии правителей конфедерации не получили должного изучения в науке. В частности, до сих пор нераскрыта личность Деваштича (708–722) сына Йодахшитаке правителя Панча одно из восточных владений конфедерации.

Диваштич вырос в Пянджикенте, где женился на дочери местного правителя Чекин Чур Бильге. После его смерти он стал правителем Пянджикента. Будучи зороастрийцем, в 720 году он вместе с царем Согда Гуреком поднял восстание против арабских завоевателей.

Деваштич проводил сложную политику по отношению к своим соседям и арабам. С одной стороны он отправлял послов с подарками к тюрскому хакану и ферганскому царю и пытался таким образом создать антиарабскую коалицию. С другой стороны он как бы был в союзе с арабами. Об этом видимо и узнали арабы, судя по плаченому результату, которым все закончилось для Деваштича.

Обращения Деваштича к кагану за помощью против арабских завоевателей, в данном случае можно рассматривать как попытку сосредоточить внимание каганата на сложившуюся конкретную ситуацию вокруг Панча (Панжикента), — остававшегося недоступным для арабов вплоть до начала 3-го десятилетия VIII в. [15, с. 155–196; 16]

Если в политическом отношении центральная власть Согда подчинялась Тюркскому каганату, то в экономическом и других вопросах она сохраняла независимость. Так как Согд являлся регионом, дающим большие денежные сборы каганской казне, введение иного управления могло лишить каганат одного из основных источников доходов. В силу этого следует обратить особое внимание на независимость центрального правительства Согда и его умелое использование своего положения. Таким образом, Согдийская конфедерация по сравнению с другими подвластными территориями Тюркского каганата сумела сохранить свою внутреннюю независимость, в связи с чем в начальный период тюркского господства во внутренней жизни Согда ощутимых изменений не было введено [6, с. 128].

После разгрома Эфталитов в 60-е годы VI в. и начальный период управления Средней Азией, Тюркский каганат не вмешивался во внутреннюю жизнь местных государств и ограничивался лишь получением дани. Вследствие того, что Тюркский каганат стал непосредственно граничить с Сасанидским Ираном, оттуда могла исходить потенциальная опасность. Междуречье Сырдарьи и Амударьи — наиболее богатая часть из подвластных каганату территорий, оказалась под угрозой внешнего вторжения. Нельзя было также исключить возможность попыток восстановления эфталитами своей власти в Средней Азии. Исходя из этого, каганат был вынужден содержать большое войско и назначать в областную и городскую администрацию края надежных, хорошо знающих военное дело лиц [3, с. 71–72], и через них управлять государством.

Несмотря на то, что в конце VI — середине VII в. Согд был зависим от Тюркского каганата, он в качестве конфедеративной государственной структуры располагал собственной системой внутреннего управления. Сложившаяся на протяжении веков система административного управления, в основном, не была изменена каганатом. Напротив, пытаясь адаптировать эту систему к системе управления в каганате, тюрки значительно совершенствуют административное управление в вассальных территориях Средней Азии, в том числе и Согде. Не был изменен там и внутренний порядок управления — тудуны оставались единственными, назначаемыми каганом наместниками [10, с. 88]. Между тем нельзя отрицать вклад тюрков в Согдийскую систему управления. Настенные изображения обнаруженные на Афрасиабе [1, с. 109], Панжикенте [2], а также в коропластиках [7] подтверждают нашу мысль.

Владение Панч в некоторых случаях проявляло относительную автономию как от центральной власти Согда, так и от Тюркского каганата. Подтверждением этого служат найденные при раскопках Панжикента более тысячи монет, на которых приведены имена и звания Панжикентских правителей. В результате изучения нумизматических данных выяснилось наличие женщин-правительниц Панжикента [13, с. 12].

В истории Средней Азии были свидетельства того, когда женщины занимали государственный престол. Нет сомнения, что и в Панжикенте этот факт имел место. Кто же эта женщина-правительница? Исследования показали, что это жена Деваштича — принцесса Нандиманпан. Не будучи ихшидом, Деваштич не имел права чеканить деньги, поэтому они чеканились от имени его жены, принцессы Нандиманпан. Наличие монетного двора в Панжикенте свидетельствует об относительной независимости от центра в экономической деятельности. Тот факт, что после Самарканда только Панжикент имел право чеканить квадратные монеты по типу китайских, может внести ясность в вышеприведенный пример [12, с. 9–10].

Исследователь Ю.Якубов приводит сведения, что расположенные в долине Зарафшана населенные пункты Паргар, Буттам не имели прямого подчинения центральному правительству в Самарканде, они были подотчетны Панжикенту и лишь с его разрешения подчинялись центру [14]. Возможно, этот факт имел место после захвата арабами Самарканда в 712 г.

Что касается притязаний Деваштича на Самаркандский престол, то у него в руках находились два сына царя Тархуна, и по этой причине он мог предъявлять права на престол. После завоевания Самарканда в 712 г. здесь была установлена власть арабов [10, с. 117]. Некоторое время спустя, в 715 г. Кутайба ибн-Муслим был убит в Фергане, что привело к ослаблению власти халифата в Согде. В результате возникает необходимость в человеке, имеющим связи с согдийскими правителями и в то же время, выполняющим указания арабов. Без сомнения, этим требованиям отвечали сыновья Тархуна, находившиеся под опекой Деваштича.

В соответствии «Самаркандскому договору» 712 г., Гурек являлся не ихшидом, а афшином, т. е. наследником престола [17, S. 407]. В согдийских документах, в том числе и в архиве с горы Муг, звание «афшин» не встречается. Возможно, арабы, не признавая в Гуреке царя, специально спровоцировали конфликтную ситуацию с Деваштичем.

Почему через 9 лет после смерти Тархуна арабам понадобились его сыновья? Одним из первых И. Ю. Крачковский делает предположение, что правители халифата хотели создать в Согде марионеточное правительство и через него управлять краем [13, с. 16]. В то время, когда ещё не было и речи о публикации согдийских документов с горы Муг, высказывание этой идеи имело особое значение. Малолетние сыновья Тархуна, находившиеся под опекой Деваштича, еще не могли самостоятельно управлять государством. Хорошо понимавший это, Деваштич, представившись арабам в качестве новообращенного приверженца ислама, предъявил свои права на трон. Также возможно, что арабы, захватив Самарканд в 712 г. не признали правителем Гурека и специально столкнули с ним Деваштича. Этот процесс вновь усилился после смерти Кутейбы.

Ясность в эту проблему может внести следующий факт. Несмотря на то, что Саид Хараши считал Абдурахмана ибн Субха ответственным лицом, контролирующим деятельность Деваштича, сам Деваштич стремился лично контактировать с Саидом Хараши. Для этого он направляет в ставку Саида Хараши Нижитака и жреца Курчи. Этим преследовалась цель — не только налаживание хороших отношений с арабами, но и утверждение своих притязаний на трон в качестве опекуна сыновей Тархуна [13, с. 129].

Здесь можно привести еще один факт, ускоривший приход к власти опиравшегося на Тюркский каганат Деваштича в Согде. Отряд тюрков под руководством Курсула прибывает в Самарканд в 720 г. для поддержки восставших согдийцев. Арабы, не желая вступать с ними в бой, запросили мира, за что заплатили 40 тысяч дирхам [4, с. 189]. В этот момент войска под руководством эмира Абдурахмана Мусайиб ибн-Башира ар-Рияха были направлены для разгрома восставших. Но эти действия не имели успеха, и арабы были вынуждены покинуть окрестности Самарканда.

После захвата Самарканда Кутейбой ибн-Муслимом и до прихода в город Саида ибн-Абдулазиза, согдийцами были сожжены мечети и они вернулись к своей религии. Впоследствии за это Саид ибн-Абдулазиз безжалостно расправился с восставшими после захвата города [8, с. 250].

Именно за этим последовало становление Деваштича «царем Согда, правителем Самарканда». Это подтверждается письмом Абдурахмана ибн Субха, которое начинается словами «Царю Согда, правителю Самарканда». Из содержания письма следует, что арабы признали власть Деваштича в Согде [11, с. 111]. В источниках отражено, что Деваштич под этим титулом с 721 г. занял престол и в общей сложности управлял четыре месяца [15, р. 157].

А.Атаходжаев указывает, что Деваштич управлял под титулом «царь Согда, правитель Самарканда» в 712–714 гг. Он предполагает, что Деваштич значительно раньше начал свою деятельность претендуя на Самаркандский престол [9, б. 41].

Все это свидетельствует о том, что Деваштич после 712 г. до своей гибели (722 г.) претендовал на Самаркандский престол.

В результате анализа писем с архива горы Муг раскрыта сущность действий Деваштича в борьбе с арабскими завоевателями. Данные документов свидетельствуют о том, что Панч возглавлял борьбу Согда против арабов, для чего установил дипломатические отношения с соседними регионами.

На основе согдийских документов с горы Муг можно раскрыть особенности системы управления Согда, в основе которой лежит система управления в Панче. С приходом к власти Деваштича эта система управления ещё более укрепилась. Накануне распада центральное управление в Согде ослабло, что также отразилось и на местном управлении.

Тщательное изучение таких согдийских документов с горы Муг, как А-14 — письмо согдийского посла Фатуфарна, отправленное из Чача [5, с. 34–51], В-17, В-18 — письма Деваштича хахсарскому правителю Афшуну [11, с. 221], позволяет нам полагать, что владение Панч Согдийской конфедерации сохраняло за собой права управления и противостояло арабскому проникновению.

В место вывода можно сказать, что письмо Фатуфарна из Чача, затем оперативная переписка между правителем Хахсара Афшуном и Деваштичем полностью подтверждают наши предположения.

В экономической и политической жизни проявляется относительная автономия владения Панч. Важное значение имеет то, что вопросы подчинения зависимых территорий центру, расположенному в Самарканде, решались через Панч. Тот факт, что Паргар в обход Самарканда отчитывался перед Панчем, свидетельствует о росте авторитета Деваштича после завоевания Самарканда арабами. В экономическом плане Панч был относительно независим от Самарканда и имел право чекана квадратных монет китайского типа. Обнаружение монетного двора в Панжикенте и большого количества монет подтверждает это.

Литература:

1.                  Альбаум Л. И. Живопись Афрасиаба. — Ташкент: Фан, 1975. — С. 109.

2.                  Беленицкий А. М. Монументальное искусство Пенджикента. Живопись скульптур. — М.: Искусство, 1973. — 65 с.

3.                  Бобоёров Ғ. Турк хоқонлигининг Мовароуннаҳрдаги бошқарув тизими ҳақида // O’zbekiston tarixi. 2004. — № 4. — Б. 71–72.

4.                  История ат-Табари / Пер. с араб. В. И. Беляева с допол. О. Г. Большакова, А. Б. Халидова. — Ташкент: Фан, 1987. — С. 189.

5.                  Лившиц В. А. Согдийский посол в Чаче. Документ А-14 с горы Муг // СЭ. — М., 1960. — № 2. — С. 34–51.

6.                  Маликов А. М. Этнокультурные процессы в Согде в эпоху раннего средневековья: тюрко-согдийские взаимовлияния // История материальной культуры Узбекистана (Далее — ИМКУ). — Ташкент: Фан, 2008. — № 36. — С. 128.

7.                  Мешкерес В. А. Коропластика Согда. — Душанбе: Дониш, 1977. — 125 с.

8.                  Насафий. Кандия Малая. Перевод В. Л. Вяткина / Справочная книга Самаркандской области. — Самарканд, 1906. — С. 250.

9.                  Отахўжаев А. Суғд маҳаллий-маъмурий бошқаруви тизимида туркийлар // O’zbekiston tarixi. — Тошкент, 2004. — № 1. — Б. 41.

10.              Отахўжаев А. Илк ўрта асрларда Марказий Осиё цивилизациясида турк-суғд муносабатлари. — Тошкент: ART-FLEX, 2010. — Б. 88.

11.              Согдийские документы с горы Муг. Вып. II / Юридические документы и письма / Чтение, перевод и комментарии В. А. Лившица. — М.: ИВЛ, 1962. — С. 111.

12.              Смирнова О. И. Материалы по сводному каталогу согдийских монет // Эпиграфика Востока (Далее — ЭВ). — М., 1952. — № 6. — С. 9–10.

13.              Смирнова О. И. Каталог монет с городища Пенджикент. — М.: Наука, 1963. — С. 12.

14.              Якубов Ю. Паргар в VII-VIII веках нашей эры. — Душанбе: Дониш, 1979. — 216 с.

15.              Grenet F., Vaissi?re de la?. The Last days of Panjikent // Silk Roud Art and Archeology. — Kamakura, — VIII, 2002. — Р. 155–196;

16.              Vaissi?re de la?. Sogdian traders: a history. Translated by J. Ward. (Handbook of Oriental studies = Handbuch der Orientalistik. Section eight, Central Asia; v. 10). Brill‚ — Leiden–Boston, 2005.

17.              Kurat A. N. Kuteybe bin Muslim’in Hvarizam ve Semerkend’i zabti (higri 93–94 — miladi 712) // Ankara Universitesi Dil ve Tarih — Goрrafiya dergesi. — Cilt VI. — № 4. — S. 407.