Неэффективный интерес к учёбе в школьном возрасте (рассуждение о предполагаемой проблеме)

В данной статье исследуется «безответная любовь» школьников к учебным дисциплинам: сочетание увлечённости предметом с неудовлетворительными результатами («двойками»). Для обозначения данного явления в работе используется слово «склонность». Опираясь на свой жизненный опыт, автор считает, что школьники редко бывают склонными к учёбе, но это предлагается проверить научным путём. В статье также идёт речь о подходах, которые можно задействовать при обучении детей и подростков, имеющих склонность к той или иной дисциплине из школьной программы.

Ключевые слова:склонность, школьник, удовольствие, уровни возможностей.

Наверное, никого не удивит двоечник, страдающий от учёбы, или отличник, получающий от неё удовольствие. Не вызовет большого удивления и обладатель высоких оценок, ненавидящий образовательный процесс: как известно, некоторые дети учатся на «пять», чтобы угодить родителям. Однако вряд ли кто-то с лёгкостью представит себе школьника, который любит учиться, но… демонстрирует неудовлетворительные результаты. Мы не обнаружили ни одного исследования, посвящённого данной проблеме. Более того: такая тема, по-видимому, не поднималась ни в публицистических статьях, ни на образовательных форумах (мы формулировали запрос по-разному, но «Google» не предоставил никакой информации). Упоминание о чём-то подобном было случайно обнаружено в интервью с молодым актёром Артуром Сопельником: «Очень любил алгебру, но она мне не давалась» [«Аргументы и факты», 19.11.2014]. Однако мы не знаем, был ли он двоечником по данной дисциплине. Возможно, «не давалась» — это всего лишь личное восприятие собственных результатов.

В памяти всплывает имя Альберта Эйнштейна. Говорят, что в детстве он любил физику, но получал по ней неудовлетворительные оценки. Примерно то же самое рассказывают об отношениях юного Д. И. Менделеева с химией. Однако мы обнаружили, что эти заявления не соответствуют действительности. Немецкий учёный имел в аттестате «хорошо» и «отлично» по всем естественным наукам [Capria 2005], а русский исследователь не проваливался на экзамене в университет [Дмитриев 1996].

Недавно было выяснено, что школьные занятия вызывают положительные эмоции у многих «слабоуспевающих» (то есть — троечников) [Лаврик 2014]. Это позволяет предположить, что учёба может радовать и неуспевающих — но, видимо, в значительно меньшей степени. И, скорее всего, данная разница будет намного заметнее разницы, существующей между отличниками и хорошистами или даже хорошистами и троечниками. Ведь все они соответствуют требованиям, предъявляемым школой и обществом, пусть и не в равной мере. В отличие от двоечников… Поэтому неудовлетворительная оценка в семестре или в году — это, как правило, не только показатель слабых знаний, но и причина множества проблем: недовольства собой, неважных отношений с педагогом, конфликтов с родителями, насмешек одноклассников… Может ли школьник любить тот или иной учебный предмет вопреки данным факторам? Попробуем разобраться.

Уровень возможностей, при котором ученик не успевает по предмету, но получает от него удовольствие, мы обозначили как склонность. В Словаре Ожегова под нею понимается «постоянное влечение, расположение» к чему-нибудь [Ожегов 1984: 628], в Психологическом словаре — примерно то же самое: «любое положительное, внутренне мотивированное отношение (влечение, интерес и пр.) к какому-либо занятию» [Зинченко, Мещерякова 1999: 357]. Но в этих толкованиях не отражён один важный нюанс. Крупный учёный может обожать свою науку, буквально жить ею, но люди не назовут его «склонным к математике» или «имеющим склонность к химии». Не назовут они так и старшеклассника, победившего в региональной олимпиаде. Подобные характеристики более уместны, если речь идёт об обычном подростке, желающем выучить таблицу Менделеева, или о географе, углубившемся в учебник «Занимательная геометрия». Таким образом, под склонностью обычно имеют в виду любовь к той или иной деятельности при отсутствии значимых достижений или ярких перспектив.

Мы отталкивались именно от этой, незафиксированной, интерпретации. Однако второй (помимо удовольствия) составляющей склонности у нас выступает не любой невыдающийся результат, а низкий, провальный. При склонности познавательная потребность ребёнка почему-то идёт по пути наибольшего физиологического сопротивления: концентрируется на той деятельности, которая не соответствует природным задаткам. Они настолько незначительны, что даже удовольствие от процесса, — мощнейший катализатор эффективности [см., напр.: Юркевич 2000; Соловейчик 2011], — оказывается практически бессильным.

Всего мы выделяем четыре основных уровня возможностей: «бездарность», «склонность», «способности» и «одарённость». Для каждого из них характерно определённое соотношение двух компонентов — утилитарного (наличие / отсутствие приемлемого результата) и эмоционального (наличие / отсутствие удовольствия). Представим это соотношение в виде таблицы:

Данную последовательность не следует считать иерархической. Очевидно, что самым низким уровнем является бездарность, а самым высоким — одарённость, но с промежуточными уровнями всё не столь однозначно. У человека со способностями, в целом, больше шансов добиться профессионального успеха. Конечно, сотрудник, ненавидящий свою работу, рано или поздно перестанет с ней справляться (по крайней мере, риск этого очень велик). Но ведь отсутствие удовольствия не всегда сопровождается гневом, отвращением или глубокой тоской. Довольно часто имеют место состояния, не связанные с сильным дискомфортом: лёгкая скука, снисходительное равнодушие… Даже школьниками часто движет трезвый расчёт: например, «нормальные оценки = карманные деньги» либо «пятёрка в году = новый айфон». Такое отношение может распространяться на все учебные дисциплины, становясь чем-то вроде жизненной позиции. И следует признать, что она имеет право на существование. Когда человек получит образование и устроится на работу, его слабая эмоциональность может перерасти в довольно полезное качество — профессиональное хладнокровие. Но, с другой стороны, жить — значит, чувствовать. Восемь часов работы, не доставляющей почти никаких эмоций, трудно назвать жизнью. Что же касается человека со склонностью, он, скорее всего, не сможет реализовать себя в соответствующей профессии. Однако, занимаясь любимым делом на досуге, он будет счастлив — и, следовательно, жив.

Вернёмся к школьному возрасту. Вероятно, склонность чаще проявляется в дисциплинах, связанных с искусством: рисовании, пении, ритмике. Дело в том, что подобные увлечения довольно публичны. Например, если ребёнку нравится рисовать, то он почти наверняка покажет своё творчество кому-то ещё: родственникам, друзьям, одноклассникам. В общем, мнение школьного учителя будет отнюдь не единственным. При этом оно вполне может разойтись с мнением остальных, которые, скорее всего, станут оценивать рисунок по критерию «нравится / не нравится». Также они могут кривить душой из симпатии к незадачливому художнику… Кстати, ею способен покривить и какой-нибудь профессиональный живописец, друг семьи, что значительно усугубит проблему.

Что же делать педагогу, которому достался ребёнок со склонностью? Прежде всего, следует напомнить себе о её фундаментальном отличии от низшего уровня потенциальных возможностей — бездарности. Бездарность — это, образно выражаясь, взаимная ненависть (ученика к предмету и предмета к ученику), а склонность — неразделённая любовь. Такое чувство бывает и вполне счастливым, если это действительно любовь, а не так называемая «любовная зависимость», напоминающая наркотическую. При данной зависимости человек испытывает удовольствие лишь рядом с объектом своей страсти, а вдалеке от него тяжко страдает. Любовь же — это когда становится хорошо от одной мысли об избраннике, даже если шансы на взаимность близки к нулю. Подобная склонность к учебной дисциплине может стать основой устойчивого хобби, которое будет заряжать человека позитивом во взрослой жизни. И в быту, и в профессии. Поэтому учителю следует обращаться с данным уровнем возможностей достаточно бережно.

Предположим, речь о творческой дисциплине и ребёнке-двоечнике, обожающем сам процесс, но не желающем следовать указаниям педагога. Аргументы: «моим родителям нравится», «вы меня не понимаете» и «я, вообще-то, гений». В таком случае ученику можно объяснить разницу между предметом «ИЗО» и живописью, предметом «пение» и музыкой, предметом «ритмика» и танцем. Искусство зиждется на Красоте, а поскольку это понятие глубоко субъективное, никто не вправе утверждать, что кто-то не умеет чувствовать и передавать прекрасное (то есть является бездарным художником, музыкантом, танцором). Но школьные дисциплины, имеющие отношение к искусству — это совсем другое: они опираются на эстетический стандарт, то есть на самое распространённое в данном обществе понимание Красоты. Овладеть этим стандартом — значит, повысить свой культурный уровень, стать более цивилизованным, обрести новые знания. Это роднит ИЗО / пение / ритмику с «обычными» школьными предметами: историей, географией, физикой и так далее. Следовательно, творческим дисциплинам тоже должен обучать человек, имеющий соответствующее образование. И оценить полученные результаты способен только такой человек… Вероятно, подобное объяснение убедит учащегося — и он с задором отправится на штурм более высоких оценок… Двоечников с тихой, не вздорной склонностью можно просто подбадривать, радуясь их энтузиазму и отмечая малейший прогресс. Также им можно порекомендовать кружок по интересам с домашней атмосферой, где нет ни оценок, ни обязательных заданий, ни духа конкуренции. Возможно, количество времени, проводимого за любимым занятием, в конце концов перейдёт в качество.

Особого внимания заслуживает склонность к той или иной науке. Очень трудно представить себе ребёнка, который искренне любит геометрию или химию, но не тянет даже на «удовлетворительно». Если ученик не понимает основных теорем и базовых закономерностей, то что же он тогда любит? Изящество геометрических фигур, многоцветье растворов, солидность научных терминов? Вполне возможно — однако если увлечённость формой не сопровождается интересом к содержанию, то вряд ли можно говорить об удовольствии от самой дисциплины. Скорее всего, в ней такой учащийся бездарен, зато потенциально одарён в предметах «ИЗО» и «Русский язык». Также не исключено, что ребёнок не ощущает разницы между отношением к предмету и отношением к педагогу. Эту проблему должен выявить и решить школьный психолог.

К сожалению, велик риск и другой, более серьёзной проблемы — необъективности учителя. Он может ставить двойки ученику-вундеркинду из педагогических соображений (чтобы не зазнавался), в приступе раздражения (чтобы не умничал) и даже из зависти. В связи с этой угрозой и прочими трудностями уровень «склонность», возможно, не стоит использовать в педагогической практике. О его функциональности можно будет судить, когда учёные выяснят, насколько распространено само явление — реальная неуспеваемость при искренней любви к предмету. Но, в любом случае, уровень «склонность» необходим в теории, так как он отражает один из четырёх основных типов соотношения результативности и эмоциональности (– / +).

В дальнейшем мы планируем рассмотреть все уровни возможностей, выделяемые в рамках нашей классификации — как основные, так и дополнительные («талант» и «гениальность»).

Литература:

1.         Дмитриев И. С. «Особая миссия» Менделеева: факты и аргументы // Вопросы истории естествознания и техники. — 1996. — № 3. — С. 126–141.

2.         Зинченко В. П., Мещерякова Б. Г. Психологический словарь. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: «Педагогика-Пресс», 1999. — 440 с.

3.         Лаврик О. В. Учебная мотивация «отличников» и слабоуспевающих школьников. // Наука вчера, сегодня, завтра: сборник статей по материалам XIV международной научно-практической конференции. — № 7 (14). — Новосибирск: изд-во «СибАК», 2014. — 86 с. — С. 40–44.

4.         Ожегов С. И. Словарь русского языка: Около 57000 слов / Под ред. докт. филол. наук, проф. Н. Ю. Шведовой. — 16-е изд., испр. — М.: «Русский язык», 1984. — 797 с.

5.         Соловейчик С. Л. Непрописные истины воспитания. — М.: «Первое сентября», 2011. — 240 с.

6.         Сопельник Артур: «Сериал «Физрук» — это игра на грани» / Павлова В. — Сопельник А. // Аргументы и факты. 19.11.2014

7.         Юркевич В. С. Одарённый ребёнок: иллюзии и реальность. — М.: «Просвещение», 2000. — 136 с.

8.         Capria, Marco Mamone. Physics Before and After Einstein. — IOS Press, Inc. — 2005. — 327 p.