В статье анализируется трактовка рейхсканцлером Б. Бюловым германо-английских морских противоречий накануне Первой мировой войны, представленной в ряде его книг. Делается попытка установления достоверности и объективности суждений бывшего немецкого политика.
Ключевые слова: Первая мировая война, обострение германо-английского антагонизма, гонка морских вооружений.
В 2014 г. отмечается 100 лет со дня начала Первой мировой войны, у которой были свои зачинщики и не только в лице императоров, королей, царей, кайзеров, но и глав их правительств. К их числу относится и Б. Бюлов, который на протяжении девяти лет (1900–1909 гг.) занимал пост рейхсканцлера II-го рейха и оставил глубокий след во внешней политике государства. Он с начальных этапов Первой мировой войны предпринял ряд усилий по обелению действий немцев в предвоенные годы со своими будущими противниками (Англией, Россией, Францией). Так, в 1915 г. в русском переводе на свет появляется несколько книг бывшего премьер-министра: «Внешняя политика Германии» [1] и «Державная Германия» [3], а также в 1935 г. под редакцией В. М. Хвостова выходят его «Воспоминания» [2]. В этих трудах Б. Бюлов уделяет большое внимание развитию германо-английских отношений, и поэтому в данной работе представляется актуальным рассмотреть, как видел политик процесс складывания отношений между двумя могущественными державами не только Европы, но и всего мира. Говоря об отражении в сочинениях рейхсканцлера событий и процессов немецкой истории, следует ставить во главу угла вопрос об объективности, честности, беспристрастности суждений и выводов, которые делал Б. Бюлов в своих изданиях.
Рассматривая внешнюю политику Германии в конце XIX — начале XX вв., следует отметить, что она находилась в постоянной связи и «неразрывной гармонии» с внутренней [1]. И, что абсолютно оправдано, данный симбиоз стремился к одной общей, архиважной для империи цели. А, как известно, доминирующей задачей для Германии было достижение статуса великой европейской державы, выход на мировой рынок и последующая мировая гегемония [3, с. 7].
Наряду с внешнеполитическими трудностями существовали и определенные проблемы во внутренней политике Германии. Немецкие политики и дипломаты приходили к единому мнению о том, что их государству необходимы были абсолютно новые, еще неиспытанные шаги [1].
Такому новаторскому веянию в немецкой дипломатии способствовала и благоприятная конъюнктура, сложившаяся в международных отношениях к концу XIX в. Так, еще в середине XIX в. английский коллега Б. Бюлова К. Форз высказал свое мнение о том, что дни, когда весь европейский трибунал составляли Англия, Франция и Россия прошли [3, с. 4]. Ведь «железный» канцлер О. Бисмарк создал объединенное государство с одной из сильнейших армий в Европе. Следственно, интересы германского народа могли и поддерживались силой. А завершившийся процесс объединения открыл перед Германией дорогу на арену международной политики. Она стала самой молодой среди великих европейских держав, которая «потребовала для себя места на пышном вселенском пиру» [1]. Невозможно переоценить и роль кайзера в сложившейся на тот момент обстановке. Германия в лице Вильгельма II открыла для себя руководителя с сильной волей [3, с. 7]. Он был ярым патриотом и всячески поддерживал все начинания своей империи.
Таким образом, перед Германией стал нелегкий выбор. Дипломатам предстояло решить вопрос о том, следует ли именно сейчас вступить на столь заманчивые вновь открывшиеся пути, либо повременить и отказаться от этой мысли, но сохранить имеющиеся на тот момент преимущества [1, с. 7].
То, что германцы выбрали первый вариант, объясняется во многом тем фактом, что рейхсканцлером на тот период был именно Б. Бюлов, горячо любимый и поддерживаемый практически во всех делах кайзером Вильгельмом II. Премьер-министр, ещё будучи статс-секретарем, показал, что его действия будут направлены исключительно на то, чтобы германская империя, как можно скорей, приобрела статус мировой державы. Так, выступая 6 декабря 1897 г. в рейхстаге, он закончил свою речь словами: «Мы никого не хотим вытеснять, но и сами требуем себе места под солнцем…» [2, с. 107–109]. Немецкому правительству необходимы были решительные и рискованные шаги для того, чтобы о их стране заговорили в Европе, а затем и по всему миру.
Итогом всех усилий правящих кругов Германии стало то, что постепенно её политика приобрела статус мировой.
Значительным фактом, который повлиял на развитие империи, стал интенсивный демографический рост. Так, прирост населения с 1871 г. по 1900 г. составил 15 308 386 человек (в 1871 г. — 41 058 792 человека, а в 1900 г. — 56 367 178) [3, с. 8]. Более того, народонаселение продолжало расти большими темпами. Это выдвинуло серьезную проблему экономической жизни и, как следствие, всей германской политике [1, с. 7]. Для решения сложившейся апории необходимо было расширять количество промышленных предприятий в стране, что могло быть достигнуто только при условии овладения мировым рынком.
В связи с определившимися задачами, море приобрело для Германии несравненное значение [1, с. 10–11]. И, как следствие, возникла острая необходимость в создании военно-морского флота, который был бы в достаточной мере хорош для охраны морских интересов империи.
Таким образом, идея создания военно-морских сил стала преобладающей для всего германского народа. Она поглотила всех без исключения [14]. Все слои общества были «заражены» мыслью о флоте, начиная с аграриев и заканчивая крайней левой демократического бюргерства [1, с. 73–74].
Необходимо отметить, что при этом целесообразно было сохранить дружественные отношения с Великобританией, которая, в свою очередь, уже стала проявлять подозрительность и недовольство столь важному шагу со стороны немцев. По этому моменту можно привести следующие слова канцлера: «Сооружение германского флота, как и все предыдущие великие национальные создания, должно было происходить так, чтобы не упускать ни на минуту иностранцев» [1, с. 14].
Вопрос о постройке флота поднимался в Германии еще с конца 1980-х годов. 27 ноября 1897 г. со своей должности был смещен адмирал Ф. Гольман. На его место был назначен А. Тирпиц, который, наряду с Б. Бюловым, был пылким «маринистом». Он активно и без промедления вступил в новую должность. Результат долго не заставил себя ждать. Уже в следующем году был принят первый флотский закон. ВМФ должен был стать составной частью немецкой обороны [3, с. 14]. Следственно, его значение трудно было переоценить. Грандиозное строительство должно было протекать на фоне неблагоприятных политических обстоятельств. Германии необходимо было, во что бы то ни стало, избежать морского конфликта с Англией, так как империя была еще не в силах что-либо противопоставить «владычице морей». В дополнение к этому необходимо было удерживать достигнутое положение на материке. Здесь в стороне не остался кайзер, который пустил в ход все свое могущество [1, с. 12]. В чем, безусловно, была его великая и неоспоримая заслуга.
Уместно будет упомянуть о том, что политика Великобритании, как никакого другого государства, строилась на верховенствующей задаче — непоколебимое морское владычество, а также полная свобода действий в развитии морской политики [1, с. 15–17]. Выигрышное геополитическое положение «туманного Альбиона» позволяло ему распространить свою власть по океану, не опасаясь при этом за оборону своих сухопутных границ. Но и Германия уже не могла упустить свой шанс и отказаться от мировой политики [1, с. 18–19]. Не предвещавшая беды империя вдруг стала для английской дипломатии своеобразной «костью в горле». Как следствие, сам собой напрашивается вывод о том, что германо-английская конфронтация была неизбежна и это оставалось лишь вопросом времени.
В 1889 г. Британское Адмиралтейство принимает флотский закон, а спустя 9 лет, в 1898 г., военно-морское ведомство Германии, во главе с адмиралом А. Тирпицем, принимает свою программу развития национального флота. Данная программа отразила несовместимые с интересами Англии претензии Германии на статус «мировой державы» [4]. Это событие ознаменовало факт зарождения морского соперничества в Европе. Тем самым было положено начало гонке морских вооружений между Германией и Великобританией.
Б. Бюлов в своих работах без устали указывает на то, что германцы стали строить свой флот исключительно в оборонительных целях, в то время как действия других стран, международная политика которых сталкивалась с интересами Англии, были завоевательного характера [1, 2, 3]. В частности, политик отмечает: «Если какой-либо народ может хвастаться политическим самообузданием, то это именно германцы» [3, с. 28]. Безусловно, это делалось с целью самооправдания не только действий правящих немецких кругов, но и для того, чтобы «обелить» весь германский народ, а также успокоить англичан, которые, в свою очередь, были сильно обеспокоены активизировавшимися действиями немецких властей в морской политике.
В настоящее время, по истечении более 100 лет, можно отметить, что планы А. Тирпица в действительности несли в себе заряд агрессивности. Также установлено, что стратегической задачей контр-адмирала было обеспечение империи таким сильным «военным инструментом», который помогал бы ей успешно решать все внешнеполитические (и даже, если понадобится, военные) задачи [16]. Кроме того, современные авторы замечают, что по известному определению У. Черчилля, создаваемый в Германии флот не был «роскошью». Он являлся необходимым средством для достижения целей политики Вильгельма II, которая, как показала история, не была миролюбивой [12, с. 30]. Как подтверждение этому можно привести следующий аргумент — в Германии без какой-либо тайны в печать проходили материалы, в которых обосновывалась необходимость вторжения на британские острова [11].
Важным событием в развитии германо-английских отношений стала англо-бурская война 1899–1902 гг. Немецкие дипломаты правильно расценили обстановку в сложившейся ситуации и не поддержали буров [1]. Хотя соблазн был велик и симпатии германского правительства полностью были на стороне африканского народа. Ведь если бы Германия выступила здесь против Англии, то отношения между двумя государствами стали бы безвозвратно отравлены. И пассивные действия переродились бы в активные враждебные. Канцлер пишет: «Англия имела бы возможность в зародыше убить наше морское могущество» [3, с. 22]. Можно с определенной долей уверенности заявить, что, выставив свое вооружение в этом эпизоде против Британии, Б. Бюлов, вместе с А. Тирпицем, потеряли бы свой флот (и не только), так как морское вооружение империи было еще в самом начале своего пути. Но, как известно, история не терпит сослагательного наклонения, и немцы продолжали свою «стройку» с постоянным взором в сторону Великобритании.
Следующим шагом в развитии морских амбиций для рейхстага стал 1900 год и принятие второго флотского закона. Тем самым программа А. Тирпица перешла в новую фазу. Хочется отметить, что Б. Бюлов, ставший в том же году рейхсканцлером, очень яростно настаивал на реализации данного закона. Он, как превосходнейший оратор, использовал все свои способности при отстаивании в парламенте данного законопроекта. Более того, результатом профлотской программы, проводимой в Германии, а также благодаря поддержке партии Центра (самой большой партии), стало то, что власти выделили больше средств на содержание флота. [11].
Исходя из этих фактов, можно заключить, что немецкая дипломатия придерживалась своей программы и тихой, но уверенной поступью продолжала двигаться к достижению своих целей. А принятие двух флотских законов говорило о намерении Германии стать в ближайшее время мощной морской державой. Естественно, что Англию такое развитие событий совершенно не устраивало и отношения между Берлином и Лондоном стали обостряться. Назревал очередной европейский конфликт, масштабы которого на тот момент мало кто мог предположить.
В надежде избежать конфронтации в самом ее зародыше, немецкие и английские правящие круги в 1900 — начале 1901 гг. предприняли попытку заключить союзный договор. Соглашение так и не было достигнуто, так как у сторон были абсолютно разные цели, что в итоге привело к англо-французскому «сердечному соглашению» (8 апреля 1904 г.).
Немаловажную роль в германо-английских отношениях сыграл и вопрос по Марокко. Канцлер обосновывает действия германской дипломатии в этом вопросе опираясь на Мадридский трактат 1880 г. и германо-мароккский торговый договор 1890 г. [1, с. 56–61]. Дополнительную ложку дегтя в отношения Германии и Великобритании внесла Франция, которая в лице африканского государства надеялась приобрести для себя обширную и богатую колонию. При этом полностью надеялась на поддержку со стороны Англии.
«Entente cordiale» явило собой очевидную попытку западных государств присвоить себе монополию в решении вопросов мировой политики, что стало настоящим вызовом в адрес Германии [3]. Понятен факт, что со стороны немецких политиков должен был последовать адекватный ответ. Таким шагом стало появление кайзера Вильгельма II в Танжере 31 марта 1905 г. [2]. В ходе данного демарша было заявлено, что Германия имеет законные основания на то, чтобы принимать наравне с другими державами участие во всех решениях по Марокко.
Как следствие этого, в 1906 г. была созвана Альхесирасская конференция. Б. Бюлов по этому поводу отметил в своих сочинениях следующее: «… наша воля одержала верх, потому что мы были тверды», а также: «Не все, но главное из наших desiderata было достигнуто» [1, 2, 3]. Но несмотря на такие громкие оптимистические заявления рейхсканцлера, следует заметить, что главным итогом данного «собрания» стала политическая изоляция Германии. Премьер-министр не только не сумел здесь своими действиями расшатать отношения, сложившиеся внутри Антанты, но и даже напротив, она укрепила свои позиции как военно-политический блок. И, как следствие, это стало одним из серьезнейших дипломатических промахов главы немецкого правительства.
Необходимо заметить, что Франция не единожды пыталась (с помощью Англии) ударить по престижу и могуществу Германии, тем самым она выступала своеобразным катализатором в ухудшении отношений между двумя морскими державами.
Уместно сделать акцент на действия английских властей, которые, естественно, не оставались в роли простых наблюдателей в германском вопросе. Так, в 1904 г. в должность первого морского лорда Британской империи вступил адмирал Д. А. Фишер [10]. С этого момента в Адмиралтействе наступает время глобального реформирования морских сил. Задача была — противостоять быстро растущему германскому флоту. И, как показала история, с этой задачей английский адмирал справился великолепно. Было увеличено финансирование флотских программ, изменялся класс и тип боевых кораблей, а также осуществлялась незамедлительная подготовка кадров. Наступала эра «дредноутной революции». Плюс ко всему этому можно отнести и активную, откровенно антигерманскую направленность британских СМИ. Такой настрой английского общества серьезно беспокоил германское руководство.
Все это, безусловно, требовало от А. Тирпица, а, следовательно, и Б. Бюлова, решительных ответных действий. В Германии полагали, что такие шаги британских верхов направлены исключительно против них [2]. Немецкие дипломаты осознавали всю опасность своего положения. Теперь уже они не могли оставаться в роли зрителей, в противном случае был реальный риск не только отпустить англичан далеко вперед, но и вообще оказаться далеко позади ведущих европейских держав. Канцлер и глава морского ведомства понимали всю необходимость дополнения флотского закона, но трудности возникали, как говорится, «под носом». Так, Вильгельм II пытался навязать А. Тирпицу свое видение будущего германского флота. Кроме того, не было единства мнений и в самом министерстве [12]. Тем не менее, все загвоздки были урегулированы, и новый проект получил одобрение кайзера. Дабы не откладывать все в долгий ящик, что называется «по горячим следам» был разработан очередной проект флотской новеллы. Контр-адмирал отправил Б. Бюлову документ, в котором обосновывал всю необходимость данной затеи. В результате, в мае 1906 г. редакция законопроекта была одобрена и утверждена рейхстагом [7].
Начало 1906 г. ознаменовалось громким событием в мире военно-морского судостроения, а именно, англичане создали абсолютно новый тип военного корабля под маркой «Дредноут» [2]. С этого момента гонка морских вооружений получила глоток свежего воздуха, а, следовательно, соперничество двух европейских держав перешло на истинно новый уровень.
Внешнеполитическая ситуация, складывающаяся вокруг Германской империи, еще более осложнилась после подписанного в 1907 г. англо-русского соглашения, которое, по своей сути, стало завершающим пунктом в формировании Антанты. Остается констатировать тот факт, что и в данном вопросе канцлер терпит политическое поражение. Ведь известно, что и политическое и военное руководство Германии на протяжении определенного времени рассматривало вариант заключения соглашения с Россией, даже в военно-морской сфере [15].
Все же некоторое опасение военных действий со стороны немцев толкнуло либеральное правительство Г. Кэмпбелл-Баннермана обратиться к правительству Б. Бюлова с предложением ограничить флотское строительство [13]. Это аргументировалось тем, что Германия может защитить себя и сухопутными войсками [10, с. 203]. Состоявшаяся в 1907 г. II мирная конференция в Гааге не привнесла ноты спокойствия в отношения двух стран, так как англичанам не удалось договориться с немцами. Естественно, что отношения не улучшились, а опасность войны среди населения и невозможность разрешения данной проблемы вели к неминуемому упадку авторитета рейхсканцлера.
Небезызвестно, что события в международных отношениях нередко развиваются со «скоростью света». Положение империи было не из приятных, и Германии нужно было укреплять руководимый ей Тройственный союз путем ослабления Антанты, тем более, что такой случай представился в 1908–1909 гг., когда разразился Боснийский кризис. Немцы поставили «на место» русских в их долгом споре и противостоянии с австрийцами на Балканах и окончательно определили свой выбор между Россией и Австро-Венгрией. После этого оставалось только констатировать факт складывания в Европе двух военно-политических блоков.
Канцлер поздно пришел к пониманию всей опасности германо-английского антогонизма [11]. Когда он осознал, что состязание с «морской владычицей» может привести к развязыванию быстрой, но разгромной для фатерлянда войне, то попытался дать «задний ход» [9]. Б. Бюлов делает акцент на том, что «хотя, со времени нашего появления на поприще мировой политики, Англия часто была нашим противником, — мы можем, с тех пор как мы обладаем достаточными оборонительными средствами на море, поддерживать с ней, без всякой задней мысли, искренно дружественные и сердечные отношения» [1, с. 67]. Примерно с конца 1908 г. он начал выступать за снижение темпов флотского строительства взамен на политическое соглашение с британцами, которых он считал «народом, самым зрелым в политическом смысле» [3, с. 71]. Однако такой диссонанс с общей политической линией «кайзер Вильгельм — А. Тирпиц» не мог для него пройти бесследно. «Отступничество» по флотскому вопросу стало одной из причин, по которой летом 1909 г. князь Б. Бюлов уходит в отставку. В своих «Воспоминаниях» он пишет: «На протяжении своих повторных докладов о преимуществах достижения соглашения с Англией ценой замедления темпа строительства нашего флота, … я наталкивался время от времени на нетерпение и раздражение его величества …» [2, с. 367]. А, следовательно, в дипломатических делах от него уже мало что могло зависеть. Проблема германо-английского соглашения по флоту по «наследству» к приемнику Б.Бюлова Т. Бетман-Гольвегу, но и он не смог решить эту сложную проблему [6, с. 191–198].
Таким образом, если брать во внимание не только сочинения Б. Бюлова, но и научные публикации других политиков, историков как начала XX века, так и современных [5, 8], то можно прийти к заключению, что бывший рейхсканцлер пытался в своих работах хоть как-то реабилитировать себя, свои действия, свой народ. Будучи превосходнейшим оратором и рассказчиком, Б. Бюлов использует в трудах такую «фишку», он всю вину перекладывает на действия кайзера Вильгельма II, на его постоянное вмешательство в политику. Естественно, что несмотря на все заслуги политика, на всю историческую значимость и ценность его произведений, говорить о полной беспристрастности и объективности сочинений канцлера не приходится.
Литература:
1. Бюлов Б. Внешняя политика Германии. Одесса: Тип. «Акционерного Южно-Русского О-ва Печатного Дела», 1915. 75 с.
2. Бюлов Б. Воспоминания: пер. с нем. / Бернгард Бюлов; пер. под ред. и с предисл. В. М. Хвостова. М.; Л.: Гос. соц. — экон. изд-во, 1935. 562 с.
3. Бюлов Б. Державная Германия. Пг., М.: Изд-во «Освобождение», 1915. 239 с.
4. Романова Е. В. Путь к войне: развитие англо-германского конфликта 1898–1914. М., 2008.
5. Синегубов С. Н. Англоязычная историография германо-британского морского соперничества начала XX в. // XXIII Ершовские чтения: Межвуз. сб. науч. ст. Ч.II. Ишим: ИГПИ им. П. П. Ершова, 2013. С. 11–14.
6. Синегубов С. Н. Германо-английские военно-морские противоречия и проблема разоружения в 1906–1907 гг. // Альманах современной науки и образования. 2008. № 6 (13). С. 191–198.
7. Синегубов С. Н. Обсуждение вопроса усиления флота Германии и германо-английские отношения в августе 1911-феврале 1912 гг. // Научное обозрение. 2008. № 1. С. 133–138.
8. Синегубов С. Н. Особенности западногерманской историографии военно-морской политики кайзеровской Германии в конце XIX- начале XX вв. // Вестник ИГПИ. История. 2013. № 2. С. 124–131.
9. Синегубов С. Н. Проблема договора об обмене информации о строящихся военно-морских судах в германо-английских отношениях 1909–1912 гг. // Научное обозрение. 2007. № 6. С. 69–74.
10. Синегубов С. Н. Синдром «военной угрозы» как постоянный фактор германо-английских отношений 1904–1911 гг. // Известия АлтГУ. 2009. № 4/1 (64/1). С. 202–210.
11. Синегубов С. Н. Синдром «морской паники»: к вопросу о позиции германского руководства по проблеме флотского соглашения с Великобританией (апрель-июль 1909 г.) // Вестник Челябинского государственного университета. История. Вып. 32. 2009. № 16. С. 109–116.
12. Синегубов С. Н. Упорство против силы: германо-английское морское противостояние в 1900–1914 гг.: монография. Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета. 2009. 608 с.
13. Синегубов С. Н., Байкенов А. O. Подготовка к принятию флотской новеллы 1908 г. и германо-английские отношения в 1907- первой половине 1908 гг. // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2013. № 1. С. 44–58.
14. Синегубов С. Н., Шилов С. П. Военно-морская идея Германии в пропагандистской литературе конца XIX — начала XX вв. // Вестник Тюменского государственного университета. 2004. № 1. С. 8–14.
15. Синегубов С. Н., Шилов С. П. Российские флотоводцы в оценках германских морских атташе в 1901–1912 гг. // Вестник Тюменского государственного университета 2013. № 2. С. 87–97.
16. Kelly P. J. The Naval Policy of Imperial Germany. 1900–1914. Phil. Diss. Georgetown. 1970.
