Культурология — новая научная дисциплина, которая направлена на открытие новых смыслов в культурном багаже прошлого. Такие смыслы появляются на основе дополнительной глубины известных фактов, появляющейся благодаря новому уровню смыслов, на сопоставлении характеров, эпох и мнений, на погружении современника в мир прошлой культуры. [1]. Культура — это диалог поколений, нашедший свое отражение в искусстве прерафаэлитов. Иллюстрацией этой мысли выступает живопись прерафаэлитов, в механизме восприятия которой есть стремление снять у зрителя традиционную установку, заставить увидеть и принять не только «свое», но и противоположное себе, иное. Смещение акцентов восприятия и интерпретации делает контекст интерпретации полифоничным. Прерафаэлиты своим творчеством расшатывали «несомненность» истины, в частности отношение к женщине и ее понимание.
В «Братство прерафаэлитов» входили смелые, харизматичные и своенравные личности, которые иначе посмотрели на женскую природу. Основными представители братства были: Дж. Эверетт Милле, Холман Хант и Данте Габриэль Россетти. Их история началась со знакомства Холмана Ханта и Габриэля Россетти на одной из академических выставок. Россетти восхищался работами Ханта и разделял его мировоззренческие взгляды. После того, как Хант помог Россетти закончить его картину «Юность Девы Марии», они заключили договор об их творческом союзе. Дальше был союз с юным гением Джоном Эвереттом Милле, который уже в 11 лет поступил в академию. У них успешно получилось создать крепкую дружбу, а позже и братство, целью которого было возродить аутентичность Высокого Возрождения. Юноши разделяли взгляды друг друга, видели смысл в объединении в том, чтобы в каком-то роде восстать против бездумного копирования классических образов. Они называли себя прерафаэлитами, чтобы обозначить их родство с представителями эпохи Возрождения. Буквально, они назвали себя «До Рафаэля», имея в виду великого итальянского живописца Рафаэля Санти.
Их век, XIX век викторианской эпохи — это время, когда типы изображения в живописи канонизировались. Большую роль играли традиции академии, а форма, тематика и содержание искусства были под строжайшим контролем церкви. Братство талантливых молодых людей боролись против устоев и хотели «раскрепостить» искусство. Они были за дешевизну красоты и яркость красок, за прямоту и серьезность. Цели, декларированные молодыми художниками, были наивны и искренни: «Иметь оригинальные идеи. Внимательно изучать природу, чтобы уметь ее выразить. Любить в искусстве прошлого все серьезное, прямое и искреннее и, наоборот, отбрасывать все банальное, самодовольное и рутинное» [2, с. 73–83]. Уильям Хант подвел тому итог: «Короче говоря, нам было нужно новое и более смелое английское искусство, которое заставило бы людей размышлять» [3].
Прерафаэлиты провозглашают культ женщины, женского начала. Однако женский образ строится на «диссонансе». Художники часто вскрывают в женщине варварское, звериное, ночное. Как считал Ницше, женщина дает мужчине то, что он больше всего хочет — опасности и игры («… в самой сладкой женщине есть еще горькое», — говорил Ницше. «Хотеть любви — это значит хотеть смерти» [4, с. 55]). Рембо в женщине акцентирует ее «природное начало», отсюда — эротизм, почти «экстатическая чувственность». Ницше считал больными тех, кто презирал тело и землю и оставил только небо. Отсюда противопоставление небесного и земного — новый аспект романтического двоемирия, открытого в женском образе прерафаэлитами. Можно заметить, что у братства существовало двойственное понятие об идеальности женского начала. Первый лик был ангелический, хрупкий, асексуальный, в то же время существовал второй лик — наполненная сексуальной энергией женщина, о которой писали Бердяев [5, с. 168] и Шопенгауэр [6].
Прекрасный пол изображался на холсте детально и часто, их музами и натурщицами были любовницы, жены, наложницы, подруги, даже проститутки. В силу того, что художники были романтичными натурами, их отношения с женщинами были нестабильными, что в то время называлось распутством. Художники отличались особыми художественными предпочтениями, которые они и искали в натурщицах. Однако можно заметить некую стилевую одинаковость изображений, потому что они скорее рисовали нереальную женщину, а некий идеализированный образ, которого не видели в жизни.
Женщина у прерафаэлитов меланхолична, вдумчива, спокойна; с глубокой таинственной красотой и аристократической бледностью, рыжими волосами, страдальческим взглядом. Кроме того, их женщина страстная и роковая, чувственная и порочная. Жан Пьеро [7], создает роковую женщину, образ которой сходится с видением прерафаэлитов. Они любили писать натурщиц с невероятно пышными прическами, или же наоборот прямыми длинными волосами с пробором посередине.
Воплощением идеала красоты прерафаэлитов одно время была жена художника Уильяма Морриса — Джейн Бёрден. Это была любимая женщина Россетти, который впервые и заметил её, так она одна из первых вошла в круг прерафаэлитов. Джейн имела специфичную красоту, для того времени: худая и высокая, у неё были полные губы и бледная кожа, черные густые волосы. Её жизнь проходила в простоте и бедности, но после того, как она вышла замуж, она нашла себе хобби, как например, игра на пианино, выучилась высоким манерам и правилам этикета. Таким образом, со временем она пробилась в высшее английское общество. Прерафаэлиты слепили свой идеал, который они боготворили и лелеяли.
В картинах прерафаэлитов часто использовались мифологические, библейские и мистические сюжеты. Их покоряла трагичность любви и существования. Они рисовали измену, смерть, иногда даже покойниц, примером чего является «Офелия» Милле. Натурщицей художника была его любовница, она позировала ему лежа в ванной, чтобы он передал нужную позу. На картине Офелия на половину погруженная в воду, на фоне яркой цветущей природы. Её поза нередко интерпретировалась, как эротическая. На её лице нет ни паники, ни отчаяния, скорее читается безмятежность, а пальцы рук находятся в мудре «знания» (джняна мудра), которая буквально переводится как «возрождающая заново» (при этом она снимает напряжение, тревогу, беспокойство, меланхолию печаль, тоску; улучшает мышление, активизирует память). На картине время как будто замерло, Милле удалось мастерски запечатлеть мгновение, которое проходит между жизнью и смертью.
Темы картин, типичные для прерафаэлитов: женские фигуры, итальянские пейзажи, мифологические и литературные сюжеты, библейские сцены, а так же сцены из Шекспира, Петрарки, Данте, Боккаччо — писателей, открывших сложный мир человеческого чувства. Цветовая палитра картин была очень насыщенной и высветленной, они отказались от смешивания красок, для того, чтобы создать чистый цвет. Для них было свойственно изображать андрогинную внешность — некоторые модели на картинах больше похожи на юношей, чем на девушек. Это лишний раз подтверждает, что интерес к андрогинной внешности — не открытие наших дней, впрочем, как и гомосексуальность.
Один из прерафаэлитов, Джон Кольер, писал «Леди Годиву» — это известная легенда о доброй леди, которая, чтобы спасти земляков от непомерных налогов, согласилась проехать обнаженной по улицам города. Об этом прерафаэлитском образе измученной нагой женщины писал Александр Грин. «По безлюдной улице ехала на коне, шагом, измученная, нагая женщина, — прекрасная, со слезами в глазах, стараясь скрыть наготу плащом длинных волос, хотя наглухо были закрыты ставни окон, существовал один человек, видевший леди Годиву, — сам зритель картины».. [8]..
Британские критики (Дж. Розенфельд) [9] хоть и по сей день говорят о Братстве Прерафаэлитов с некоторым смущением, но при этом понимают, что вычеркнуть их из мировой культуры невозможно. Ведь идеи этих творцов положили основу в утверждении стиля «модерн» в изобразительном искусстве, и включили символизм в литературу. Прерафаэлиты самозабвенно устремили сознание к «вечным вопросам», и показали полет творческой мысли в самых смелых интерпретациях.
Женские образы прерафаэлитов наполнены антропологическим содержанием, поскольку Другой (женщина) для них всегда выступал культурным энергоносителем. «Культура суть сотворенный человеком мир, пересозидаемый каждым поколением заново. Моделью творчества для него может служить осмысленный и освоенный образ, уходящий своими корнями в устойчивый слой культуры, меняющий лишь свои формы, но сохраняющий свой вечный нравственно-антропологический смысл». [10, с.357].
Надо сказать, что идеи прерафаэлитов могут быть актуализированы в современном образовательном процессе [11] путем культурологического мультиплексирования, которое «позволяет актуализировать гуманитарное наследие, связать его с современностью, то есть передать человеку весь опыт человечества, содержащийся в культуре. Это форма образовательного диалога, пониманию которого учит учитель» [12, с.228].
Воспитательное «как» в культурологии строится прежде всего на эмпатии, то есть на адекватном восприятии Другого, чему учит живопись прерафаэлитов. Так, культурология открывает новые возможности воздействия на личность. Интегрируя опыт разных знаний, она объединяет собой прошлое и настоящее, устраняя собой необходимость историко-эволюционного подхода к фактам и явлениям, создает особый вид проблемно-интеллектуальной истории, в которой все приближено к современнику.
Литература:
1. Фортунатова В. А. Антропология образных состояний как нравственно-дидактическая проблема // Мир науки, культуры, образования. 2011. № 4(1). С. 355–358.
2. Visual Art. Прерафаэлиты. Режим доступа: http://www.krugosvet.ru (дата обращения: 18.05.14)
3. Человек без границ, Эл. издание № ФС 77–20081, 2004. Режим доступа: http://www.manwb.ru
4. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М.: Интербук, 1990–2.С. 41
5. Бердяев, Н. А. Смысл творчества (Опыт оправдания человека) — М: 1916
6. Шопенгауэр, А. Афоризмы и максимы — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. — 228 с.
7. Пьеро, Ж. Декадентское воображение (1880–1900). Пер. Дерек Колтман. — Чикаго: University of Chicago Press.
8. Грин А.. Джесси и Моргиана. — М., Пресса, 1995, с. 3–168
9. Джейсон Розенфельд. Прерафаэлиты и современное британское искусство, музей совр.искусства «Гараж», британский совет, 2013. Режим доступа://theoryandpractice.ru
10. Валеева Е. В. Аналоговая модель современного образования // Обсерватория культуры. 2014. № 1. С. 96–101
11. Фортунатова В. А. Гуманитаризация вузовского образовательного процесса как исследовательская проблема // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2013. № 4 (2). С. 246–249
12. Валеева Е. В. Культурологическое мультиплексирование как образовательный ресурс в преподавании гуманитарных дисциплин // Вопросы культурологии. 2014. № 5. С. 54- 58.
