Как обычно случается на практике, если попытаться оценить причиненный моральный вред непосредственно сразу после совершения правонарушения, потерпевший способен назвать совершенно астрономическую сумму, в то время как по прошествии определенного времени оценка может значительно снизится. Это явление связано с тем, что человеку свойственно переоценивать собственные страдания и недооценивать страдания других, в чем нет ничего удивительного, поскольку до сих пор не изобретен достаточно достоверный способ проникновения в глубины психики другого человека. Пределом возможного в данной ситуации будет попытка поставить себя на место потерпевшего, что даст возможность представить свои эмоции и поверить его объяснениям по поводу перенесенных страданий, но вовсе не обосновать размер компенсации морального вреда. Причем обосновать размер запрашиваемой компенсации потерпевший (истец) может, с наибольшей вероятностью, только тем, что, по его мнению, именно такая сумма способна компенсировать понесенные им страдания.
В российской правоприменительной практике нет точно сформулированных критериев и методов оценки размера компенсации морального вреда. Это вызывает много затруднений при разрешении споров о компенсации морального вреда в судебных органах.
Итак, проблема определения размера компенсации морального вреда в денежной форме является в настоящее время весьма и весьма актуальной. Требования ст. 192 ГПК РФ о законности и обоснованности выносимых решений в полной мере относятся и к судебным решениям по компенсации морального вреда. В соответствии с требованиями ст. 197 ГПК РФ, суд в мотивировочной части решения обязан указывать обстоятельства дела, установленные судом, доказательства, на которых он основывает свои выводы, и доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства, а также законы, которыми он руководствуется.
Анализ требований, содержащихся в ст. 151, 1101 ГК РФ, определяющих, что «...компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Размер компенсации определяется судом», позволяет сделать вывод о том, что размер компенсации не входит в предмет доказывания по иску. Истцу необходимо доказать совокупность юридических фактов (юридический состав), образующих основание иска. Сюда включаются, по общему правилу, виновное совершение ответчиком противоправного деяния, повлекшего причинение истцу физических и нравственных страданий. Предметом такого иска будет субъективное право истца на компенсацию такого вреда в денежной форме. Содержанием же иска является то действие, о совершении которого истец просит суд, т. е. в данном случае:
1) признать право истца на компенсацию морального вреда;
2) определить денежный размер компенсации;
3) взыскать с ответчика компенсацию в определенном судом размере.
Такой способ защиты гражданских прав предусмотрен ст. 12 ГК РФ. В случае причинения имущественного вреда и вреда жизни и здоровью (в части имущественных последствий), объем и размер возмещения определяется законом (ст. 1064, 1082, 1084–1092 ГК РФ). От регулирования же размера денежной компенсации морального вреда законодательство, по существу, отказалось, оставив этот вопрос на усмотрение суда. Не будет преувеличением сказать, что подобная ситуация не имеет аналогов в гражданском праве. В случае причинения имущественного вреда размер ответственности предполагает стоимостную эквивалентность причиненного вреда. Но в случае причинения морального вреда принцип эквивалентности, внутренне присущий гражданскому праву, не срабатывает, что предопределяет особый способ гражданско-правовой защиты. Ответственность за причинение морального вреда имеет компенсационный характер. Не имеет смысла доказывать, что оценка страданий в деньгах или иной материальной форме невозможна.
Резюмируя вышесказанное, следует отметить, что именно в связи с условным в вышеуказанном смысле характером компенсации морального вреда, законодатель отказался от прямого регулирования его конкретного размера, оставив этот вопрос на усмотрение суда. Таким образом, размера компенсации морального вреда в денежной форме не существует до тех пор, пока суд его не определил. Именно поэтому у истца нет субъективного права требования компенсации морального вреда в заранее определенном размере, он может лишь требовать, чтобы суд определил этот размер и вынес решение о соответствующем взыскании с ответчика. При этом истец может указать желаемую сумму компенсации (что и происходит в большинстве случаев), но такая сумма является не более чем мнением истца о размере компенсации, которое не имеет правового значения для суда. Возможна ситуация, когда правонарушитель не оспаривает виновность и противоправность своего действия, не отрицает факт причинения морального вреда и согласен произвести его компенсацию, но считает невозможным сделать это до тех пор, пока ее размер не определен судом, т. к. до вынесения решения по делу у потерпевшего отсутствует право на определенный размер компенсации.
При причинении имущественного вреда любого типа (повреждение вещи, утрата дохода и т. д.) размер причиненного вреда объективно существует в виде цены вещи или размера дохода, количественные значения которых можно выяснить из соответствующих документов или из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные вещи. Цена в конечном счете отражает объем затрат труда, связанных с изготовлением материального объекта (а в более сложных случаях, например, в отношении предметов искусства — путем экспертной оценки).
В отношении компенсации за страдания законодатель отвел роль «эксперта» суду. Поэтому в случае компенсации морального вреда в добровольном порядке возместивший вред никогда не может быть уверен в отсутствии в последующем каких-либо претензий со стороны потерпевшего и не «застрахован» от определения судом совершенно иного размера компенсации, потому что именно установленный судом размер будет размером компенсации морального вреда в смысле гражданского законодательства. Сказанное означает необходимость надлежащего оформления добровольной компенсации морального вреда, произведенной в досудебном порядке.
При этом, ст. 6 ГК РФ также упоминает о применении требований разумности и справедливости совместно с применением аналогии права в случаях, когда не может быть использована аналогия закона, т. е. когда отношения сторон прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон, отсутствует применяемый к ним обычай делового оборота, и невозможно использовать гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения. Анализ требований ст. 1101 ГК РФ в совокупности с требованиями ст. 6 ГК РФ позволяет сделать вывод, что предписание учитывать требования разумности и справедливости в отношении компенсации морального вреда следует рассматривать как указание на возможность и необходимость применения в этом случае аналогии права, т. е. общих начал и смысла гражданского законодательства, что позволяет применить для размера компенсации морального вреда принцип адекватности. Действительно, если размер компенсации не может быть равен размеру вреда, то должен, хотя бы соответствовать ему.
Давая такую формулу определения размера компенсации морального вреда, законодатель, по всей вероятности, не предполагал разрешить суду, рассматривающему конкретное дело, руководствоваться только своим усмотрением при определении размера компенсации (что пока имеет место в судебной практике), поскольку это привело бы к установлению совершенно разных размеров компенсации при сходных обстоятельствах дела, что в принципе противоречит целям правового регулирования. Законодатель учитывал, что Верховный Суд РФ является высшим судебным органом по гражданским делам, которые подсудны судам общей юрисдикции, и правомочен давать руководящие разъяснения по вопросам судебной практики. Таким образом, законодатель оставил определение размера компенсации морального вреда на усмотрение суда, рассматривающего дело, с учетом принципов определения таких размеров, которые должны быть установлены в разъяснениях Верховного суда РФ. Таким образом, требование законодателя о соблюдении принципов разумности и справедливости следует считать обращенными не только к конкретному судебному составу, но и к судебной системе в целом. Поэтому разработка таких принципов является одной из наиболее актуальных потребностей российского права.
Моральный вред возникает вследствие противоправного умаления благ и ущемления прав личности, признание, соблюдение и защита, которых является обязанностью государства и охраняется различными отраслями права. Наиболее жесткой мерой ответственности, применяемой государством за совершение правонарушения, является уголовное наказание. Поэтому разумно предположить, что соотношение максимальных санкций норм Уголовного кодекса наиболее объективно отражает общественную значимость охраняемых благ, и целесообразно использовать эти соотношения для определения размера возмещения презюмируемого морального вреда. Презюмируемый моральный вред — это страдания, которые должен испытывать некий «средний», «нормально» реагирующий на совершаемые в отношении него неправомерные действия человек [1]. Именно такой подход позволяет учесть те требования разумности и справедливости, о которых говорит ст. 1101 ГК РФ. Конечно, такое соотношение будет иметь достаточно условный характер, равно как условны соотношения санкций норм Уголовного кодекса РФ для различных видов преступлений.
Литература:
1. Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М., 2004. — С. 203.
