Предлагаемая статья посвящена рассмотрению одного из малоизученных эпизодов истории отечественной артиллерии. Автором предпринята попытка выяснить причину усиления зарубежного влияния на развитие русской артиллерии, для чего были рассмотрены основные аспекты данного процесса. Особое внимание уделено роли отдельных личностей иностранного происхождения оказавших наиболее значительное воздействие на эволюцию артиллерийских войск Российской империи.
The article is devoted to consideration of one of insufficiently studied episodes of a history of Russian artillery. The author undertakes attempt to find out the reason of strengthening of foreign influence on development of Russian artillery. There are basic aspects of this process were considered for this purpose. The special attention is given to a role of several foreign persons who were the most influenced for the evolution of artillery troops of Russian empire.
Артиллерия как род войск была заимствована Россией у своих заграничных соседей. Неудивительно, что на этапе её становления большое значение имело зарубежное влияние, которое особенно усилилось в XVIII веке. Европеизация России при Петре I зашла столь далеко, что после его кончины на российском престоле оказалась иностранка. В тридцатые годы роль некоторых иноземцев при дворе была так велика, что это дало повод говорить о немецком засилье в руководстве страны. В историографии появился даже специальный термин для обозначения данного явления — «бироновщина».
В настоящей статье предпринимается попытка выяснить, насколько значительное воздействие оказывали иностранные специалисты на развитие русской артиллерии в первой половине XVIII века, оценить его характер и причины.
Среди дореволюционных историков не сложилось единого мнения по данному вопросу. Так Д. Ф. Масловский и генерал Ратч (автор серии статей по истории артиллерии данного периода в «Артиллерийском журнале» 1850–60-х годов), в общем, невысоко оценивают деятельность большинства иностранных подданных на русской службе, считая, что они не отличались особым служебным рвением, а все их нововведения были банальным заимствованием зарубежных образцов. Зато, такие исследователи как А. А. Нилус и А. К. Байов находили, что отнюдь не все новшества вводимые иностранцами были простым подражательством и многие из них оправдались на поле боя [2, с.13]. Советская историография, уделявшая меньше внимания техническим характеристикам и более углублённо исследовавшая социальный и экономические аспекты вопроса, редко признавала позитивное влияние иностранных специалистов. Такие исследователи, как И. С. Прочко, Н. И. Павленко, А. В. Шишов, в общем считали, что их появление в России лишь препятствовало национальному развитию.
В целом же, для ответа на поставленный вопрос необходимо рассмотреть три основных аспекта развития русской артиллерии: эволюцию материальной части, изменения в структуре и организации данного рода войск и систему комплектования его личным составом, а так же способы его обучения.
Материальная часть. Основным фактором, обусловливавшим отставание России от западноевропейских государств в области артиллерии, была слабость экономики допетровской России. Даже после появления первых медеплавильных и чугунолитейных заводов их продукции явно не хватало для удовлетворения всех потребностей государства, так что даже Пётр I, в начале своего царствования, вынужден был закупать пушки заграницей.
Политика меркантилизма, активно проводимая Петром I, требовала заменить вывоз дешёвого сырья более дорогостоящими готовыми товарами, для чего необходимо было развивать отечественную промышленность, а сделать это без помощи опытных специалистов весьма затруднительно. Поэтому «петровские резиденты в Западной Европе активно приглашали иностранных горных специалистов и металлургов» [1, с. 125]. Не трудно догадаться, для чего царю так нужны были эти металлурги. Таким образом, желая освободить российский рынок от экономической зависимости от западного рынка, Пётр I поставил русскую артиллерию в зависимость от европейских специалистов. Достаточно упомянуть, что во главе артиллерийского ведомства в царствование Петра I стояли лица исключительно не русского происхождения. Первым генерал-фельдцейхмейстером был назначен князь Имеретинский Александр Арчилович, а после его пленения под Нарвой в ноябре 1700 года (где Россия, кстати, утратила почти всю свою полевую и осадную артиллерию), его обязанности были возложены на дьяка А. А. Виниуса, сына голландского купца, переехавшего в Россию ещё при Михаиле Фёдоровиче. Последний, вскоре, проворовался и вынужден был бежать от царёва гнева за рубеж, а русскую артиллерию возглавил потомок шотландских королей Я. В. Брюс, находившийся на этой должности до конца царствования.
Принято считать, что индустриализация государства начинается с развития менее капиталоёмкой лёгкой промышленности и лишь затем, накопленные средства вкладываются в более дорогостоящую тяжёлую. Однако, именно требования военного времени (и, прежде всего, нужды артиллерии) заставили молодого русского царя взяться именно за устройство железоделательных и чугунолитейных заводов. Мероприятия Петра I по обустройству металлургической промышленности России довольно хорошо изучены историками, поэтому достаточно отметить, что, благодаря этим усилиям, к концу царствования Петра I отечественная тяжёлая промышленность полностью удовлетворяла все армейские нужды. Для сравнения, лёгкая промышленность смогла удовлетворить потребность армии в сукне только в правление Екатерины II.
Усилиями Брюса после смерти Петра I в русской армии насчитывалось около 16 тысяч орудий, но дело было не только в количестве, но и в качестве [10, с. 69]. Брюс не только чётко установил орудия каких калибров нужно отливать, но и старался строго отслеживать, чтобы они отливались в соответствии с чертежами «ни чертой больше, ни чертой меньше» [10, с.80]. Таким образом, было положено начало унификации в русской артиллерии. Теперь стало возможным использование унифицированного заряда, представлявшего собой холщёвый мешок — «картуз» — со снарядом (ядром или запасом картечи) и заранее отмеренным пороховым зарядом. Это делало процесс заряжания более быстрым, а выстрелы более точными, так как все заряды содержали одинаковое количество пороха. Наконец, орудия стали не только единообразными, но и более современными, то есть, прежде всего, более лёгкими, что позволило эффективнее использовать пушечные лафеты и ввести в употребление зарядный ящик, то есть небольшую двухколёсную повозку, внутри которой помещался запас снарядов.
Улучшилось также снабжение артиллерии порохом и снарядами. Уже в мае 1710 года датский посол Юст Юль сообщает своему правительству: «…вряд ли найдёшь в Европе государство, где бы его (пороха) изготовляли в таком количестве и где бы по качеству и силе он мог сравниться (со здешним)» [12, с. 71].
Однако, не стоит идеализировать состояние русской артиллерии в период фельдцейхмейстерства Брюса. Нельзя забывать, что большинство реформ носили стихийный характер, никакой чёткой программы преобразований не существовало. Такая хаотичность объясняется сложными внешне- и внутриполитическими условиями: война, бунты, заговоры — все эти обстоятельства требовали срочного принятия мер и не оставляли времени на долгие размышления и составление планов. Не удивительно, что в таких условиях далеко не все реформы оказывались удачными.
Многие орудия оставались недопустимо тяжёлыми. Например, 12-фунтовая полевая пушка весила 182 пуда и для её перевозки требовалось 15 лошадей [10, с.138]. Полковые трёхфунтовки, введённые Брюсом, тоже не отличались особой подвижностью. Дело в том, что, с целью повышения их огневой мощи, каждую полковую пушку снабдили двумя шестифунтовыми мортирками, крепившимися к лафету [10, с.82]. Возложенных на них надежд они не оправдали и особой популярностью на поле боя не пользовались из-за малой эффективности. Зато они делали пушку более тяжёлой и менее подвижной. Если учесть, что на поле боя полковое орудие должно было следовать вместе со своим полком, будучи передвигаемо при помощи мышечной силы самих солдат, то легко понять, что каждый лишний килограмм веса пагубно сказывался на боеспособности всего полка. Этот просчёт дорого стоил русскому солдату.
Наконец, серьёзный удар по унификации артиллерии наносило то, что, рядом с новыми орудиями, продолжали использоваться старые пушки и трофейные орудия, зачастую не совпадавшие калибром с нововведёнными. Русская артиллерия не могла ещё полностью отказаться от их использования. Будучи талантливым военачальником, Брюс прекрасно осознавал необходимость новых, более продуманных преобразований. Об этом говорит уже тот факт, что сразу после окончания Северной войны была начата работа по выработке новых штатов артполка, однако ни вариант 1723, ни 1724 года не устроил царя и не был утверждён [9, с. 133]. Воспоследовавшая вскоре смерть императора замедлила дальнейшую работу.
Правление Екатерины I носило на себе отпечаток предыдущего царствования. Во главе государства продолжали оставаться деятели, выдвинутые Петром Великим, так что не удивительно, что политика России не претерпела серьёзных изменений. Сказанное относилось и к артиллерии. Правда, Я. В. Брюс был отправлен в отставку, однако, на его место был назначен уроженец Германии И. Я. Гинтер, который, первым делом приказал уничтожить введённые Петром I так называемые «длинные гаубицы», считая их малоэффективными [7, с. 180]. Вопрос этот вопрос до сих пор остаётся дискуссионным.
В истории России, пожалуй, трудно найти царствование более бессмысленное и бесполезное, нежели правление Петра II. По меткому выражению Н. И. Павленко, «за это время не произошло никаких важных событий, способных привлечь внимание историка» [8, с. 7]. Малолетство и легкомыслие императора, оттеснение на второй план в управлении государством старых сподвижников великого реформатора, всё это привело к застою во всех областях развития государства. Не оказалась исключением, в данном отношении, и отечественная артиллерия: никаких серьёзных перемен в её материальной части не воспоследовало, за исключением того, что покойного, к тому времени, Гинтера сменил другой немец — Б. Х. Миних.
Лишь с воцарением Анны Иоанновны в 1730 году была создана комиссия по реформированию вооружённых сил и начала реально функционировать [ПСЗРИ, т. VIII, № 5571]. Впрочем, необходимо сразу отметить, что основные изменения в материальной части русской артиллерии аннинского периода принято связывать не столько с решениями комиссии, сколько с деятельностью генерал-фельдцейхмейстера Б. Х. Миниха, занимавшего эту должность с 1729 по 1735 годы [9, с. 133]. Дело в том, что, став в 1731 году ещё и президентом военной коллегии, Миних возглавил и работу комиссии. В отношении материальной части артиллерии, преобразования Миниха проводились в двух основных направлениях. Во-первых, численного усиления. Во-вторых, увеличения массы орудийных стволов.
Миних был приглашён на русскую службу ещё Петром I и, благодаря высоким деловым качествам, быстро выдвинулся в высшие слои общества, однако апогея своей карьеры он добился при помощи ловких придворных интриг. Так, будучи губернатором Петербурга, он одним из первых привёл горожан к присяге новой императрице Анне Иоанновне, когда её правление ещё было под большим вопросом. Императрица не забыла такой преданности, и милости сыпались на Миниха как из рога изобилия. И даже когда он проиграл бой за место рядом с императрицей всесильному Бирону, Миних сохранил расположение царицы [3, с. 138]. Такое высокое положение при дворе и полномочия главы артиллерийского ведомства сделали возможным, наконец, проведение значительных преобразований.
Большинство отечественных исследователей в целом расценивают их весьма отрицательно. Главным аргументом против Миниха является его попытка привести русскую артиллерию в соответствие с западноевропейскими стандартами, что, по мнению Российских историков, было отходом от Петровских традиций и грозило русской артиллерии потерей самобытности. О намерениях Миниха свидетельствует уже его указ отливать орудия по так называемым нюренбергским чертежам [14, с. 368]. Что представляли из себя эти чертежи, точно не установлено, но известно, что в результате этих переделок русские пушки стали более тяжёлыми. Увеличение веса, видимо, произошло за счёт удлинения ствола. Дело в том, что Миних до перехода на русскую службу успел послужить в нескольких европейских армиях и, безусловно, был знаком со всеми тенденциями в развитии артиллерии зарубежных стран. Кроме того, он долгое время жил во Франции (сначала служил, а затем пребывал там в качестве военнопленного) и вероятно изучал там не только инженерную систему великого Вобана, но и достижения теоретиков французской артиллерии инженера Антонио Гонсалеса и генерала Фрезо де ла Фрезельера, которыми впоследствии воспользовался реформатор французской артиллерии де Вальер [11, с.162]. Теоретические выкладки данных исследователей основывались на опыте войн XVII-го века, когда все боевые действия велись вокруг укреплённых пунктов и открытые полевые сражения были редкостью. Поэтому главным их выводом было то, что для большей эффективности орудия должны иметь более длинный ствол и более толстые стенки, чтобы выдерживать больший заряд пороха. Миних, очевидно, знал об этих выводах и проводил свои преобразования в соответствии с новейшими европейскими достижениями.
Ноябрьский переворот 1741 года, приведший к власти императрицу Елизавету Петровну, стал поворотным моментом в судьбе многих российских вельмож имевших несчастье носить нерусские фамилии. Не избежал сей участи и граф Миних. Впрочем, к тому времени должность генерал-фельдцейхмейстера из военного поста давно превратилась в почётную награду для приближённых особ. Её стали занимать лица весьма далёкие не только от артиллерии, но и от военного ремесла вообще. Одним из них стал принц Людвиг Гессен-Гомбургский, сменивший в 1735 году Миниха на посту главы русской артиллерии. Принц Людвиг не только не обладал знаниями и навыками необходимыми для исполнения своих должностных обязанностей, но и не имел к этому никакого желания, рассматривая свою должность, как средство для обогащения и приближения ко двору [3, с. 178].
Несмотря на то, что к середине XVIII-го века состояние русской артиллерии было далеко не идеальным, необходимо отметить, что в целом на протяжении всего исследуемого периода её материальная часть была значительно усовершенствована. Производство орудий и боеприпасов в России утратило свой полукустарный характер и превратилось в целую индустрию. Значительную роль в этом процессе сыграли иностранные специалисты, нанимаемые российскими правителями.
Структура и организация. В допетровской России в управлении отечественной артиллерии царил полный хаос. Даже служилыми людьми «пушкарского чина» ведало несколько Приказов: Пушкарский, Новгородский, Устюжской четверти, Казанский и Сибирский [5, с. 362]. Это вносило известную неразбериху и в управление на местах. Так, например, в Арзамасе 30 пушкарей находились в ведении Новгородской четверти, а остальные 20 — в ведении Пушкарского Приказа [5, с. 362].
Такое положение в управлении артиллерией, сложившееся ещё в средние века, к началу XVIII-го века совершенно не удовлетворяло потребностям армии иметь мобильную, хорошо обученную и укомплектованную артиллерию. Однако, первые Романовы не спешили менять эту устаревшую систему, видимо, считая её вполне годной и не придавая данному вопросу особого значения. Так или иначе, но, только с воцарением Петра I были начаты серьёзные преобразования.
Потеря значительной части полевой и осадной артиллерии, кажется, только упростила стоящую перед царём задачу. Видимо, именно поражение под Нарвой в ноябре 1700 года стало катализатором решительных перемен. Прежде всего, Пётр I чётко структурировал свою артиллерию, разделив её на полевую, полковую и осадную. Полковая состояла из малокалиберных (3-, 4-фунтовых) пушек и находилась в распоряжении командования пехотных и драгунских полков. Полевая же объединяла 6-, 8- и 12-фунтовые пушки и полупудовые гаубицы. Наконец осадную артиллерию составляли пушки более крупных калибров, мортиры и гаубицы. Вся полевая артиллерия была сведена в один полк, в который также входили сапёрные и инженерные подразделения, ещё не выделившиеся в самостоятельные рода войск [10, с.80]. По началу, полк не имел твёрдых штатов. Известно лишь, что изначально он состоял из четырёх пушкарских рот, четырёх бомбардирских команд и инженерной роты. Только в 1712 году были утверждены новые штаты полка, по которым он должен был включать четыре канонирские роты, бомбардирскую роту, минёрную роту, инженерную и понтонную команды. Впрочем, по мере увеличения количества орудий, находящихся на вооружении российской армии, росло и количество рот в артиллерийском полку, постепенно доходя до 30 [4, с. 65]. Свидетельством, хотя и косвенным, о том, что иностранцы играли важную роль в формировании данного полка, можно считать тот факт, что в штате полка значилась должность пастора [ПСЗРИ, т. XLII, № 2480].
Общее руководство обновлённой артиллерии было поручено Приказу артиллерии, образованному из устаревшего Пушкарского Приказа, нечёткая структура и отсутствие ясно очерченного круга полномочий которого уже не могли удовлетворять насущные потребности артиллерии. Возглавлял новый Приказ генерал-фельдцейхмейстер. Впрочем, первый генерал-фельдцейхмейстер князь Александр Арчилович Имеретинский попал в плен ещё под Нарвой и поначалу Приказ артиллерии находился под руководством исполняющего обязанности А. А. Виниуса. Лишь в 1704 году вместо проворовавшегося Виниуса был назначен Я. В. Брюс, находившийся на данном посту на протяжении всего царствования.
После основания Санкт-Петербурга в нём была учреждена канцелярия артиллерии на правах филиала приказа артиллерии, основные заведения которого находились в Москве. Однако, по мере переезда правительственных учреждений в новую столицу, и петербургская канцелярия артиллерии начинала играть всё большую роль, пока в 1720 году к ней не отошли все функции по управлению артиллерией, и она была переименована в Главную артиллерию, заменившую собой прежний приказ артиллерии.
Можно по-разному относиться к роли личности в истории, но неоспоримым остаётся факт: после смерти Петра I, даже такой энергичный и деятельный военачальник как Брюс постепенно отошёл от дел: за весь 1725 год он издал всего два указа, по второстепенным вопросам, в то время как русская артиллерия остро нуждалась в кардинальных переменах ввиду хаоса царившего в ней после хотя и весьма прогрессивных, но стихийных преобразований Петра Великого. Затем Брюс и вовсе подал в отставку — без Петра I даже он не мог управлять артиллерией [13, с. 167].
На смену Брюсу пришёл, как отмечалось ранее, престарелый Иван Яковлевич Гинтер. Он был завербован Петром I вместе со своим братом Яковом в Амстердаме, его технические навыки и широкая эрудиция сразу снискали ему глубокое уважение и всемерное доверие со стороны царя-труженика. Он почти сразу получает пост капитана бомбардирской роты Преображенского полка, а затем и командира артиллерийского полка. Во время Полтавской битвы Гинтер командует войсками, защищающими укреплённый лагерь русских войск, а в 1719 году становится членом Военной Коллегии. Однако, к 1728 году он был слишком стар для такого ответственного поста, как глава всей русской артиллерии, к тому же, ему явно не хватало организаторских навыков для исполнения должности такого масштаба.
Лишь, когда в 1729 году во главе артиллерийского ведомства встал Б. Х. Миних, дело сдвинулось с мёртвой точки [10, с.102]. Ещё до того, как он возглавил Воинскую сухопутную комиссию, Миних составил и представил на рассмотрение в Военную коллегию сразу два проекта новых штатов артиллерийского полка. Один из них предполагал разбить существовавший полк на два, памятуя о том, что он уже разросся до 30 рот, и это весьма затрудняло управление им, однако руководство не одобрило этот план, считая, что Миних попросту раздувает штаты [9, с. 133]. Впрочем, его фельдцейхмейстерство не прошло даром — структура русской артиллерии претерпела серьёзные изменения. При увеличении общего количества орудий, численность осадной артиллерии несколько уменьшилась, за счёт перевода части её орудий в полевую артиллерию, а полковая артиллерия была увеличена вдвое: с двух, до четырёх пушек на полк [10, с.101], что соответствовало европейским традициям, заложенным ещё шведским королём Густавом-Адольфом — родоначальником полковой артиллерии.
Идеи Миниха об удвоении количества артиллерийских полков восторжествовали лишь в период фельдцейхмейстерства П. И. Шувалова, что долгое время преподносилось как торжество русской самобытности над иноземным засильем (в царствование Елизаветы Петровны вообще было не принято вспоминать о том, что происходило в России после смерти Петра Великого, в положительном ключе). Однако, необходимо отметить, что своим прогрессом в области организации артиллерийских войск Россия обязана и тем выдающимся личностям, которые возглавляли русскую артиллерию в указанный период. При этом следует признать, что среди них было немало достойных иностранцев, таких как Я. В. Брюс, И. Я. Гинтер и Б. Х. Миних, которым Россия в немало степени обязана своими достижениями в данной области.
Личный состав: комплектование и обучение. При всей отсталости российской промышленности допетровской эпохи необходимо отметить тот факт, что количество артиллерийских орудий в данный период существенно превышало число обслуживающих их пушкарей. Тому было много причин, главной из которых следует считать дефицит людей с необходимым уровнем образования.
Появление так называемых «полков нового строя» знаменовало собой начало нового этапа в развитии отечественных вооружённых сил. Правда, артиллерию этот этап не затронул, да и для полевой армии он длился совсем недолго. Западноевропейский способ комплектования армии из наёмных добровольцев был абсолютно неприемлем для страны с таким уровнем развития экономики как в России. Выход был найден в рекрутских наборах. Низкий, на первых порах, профессионализм такой армии компенсировался её многочисленностью и пожизненным сроком службы. Однако, выучить вчерашнего крестьянина обращаться с мушкетом и ходить строем можно за считанные дни, а вот для того чтобы научить его обслуживать артиллерийское орудие требуется гораздо больше времени и средств. Поэтому Пётр I использует все возможности пополнить свою артиллерию хорошо подготовленными кадрами. Школы по подготовке артиллеристов основываются при бомбардирской роте Преображенского полка, при пушечном дворе и при артиллерийском полку. Кроме того, в артиллерию набирают выпускников «школы математических и навигацких наук» [10, с.82]. Наконец, продолжает практиковаться такой, ставший уже традиционным для России того периода, способ пополнения артиллерии опытными кадрами, как вербовка специалистов за границей. Одним из них, например, был нанятый Петром I в Голландии в 1698 году будущий генерал-фельдцейхмейстер всей русской артиллерии Иван Яковлевич Гинтер. Ограниченные ресурсы казны не позволяла Петру I практиковать этот способ в широких масштабах, но в особых случаях он к нему прибегал. Таким особым случаем, к примеру, можно считать приём на службу генерала Б. Х. Миниха в самом конце Северной войны. Пётр I уже не так сильно нуждался в услугах иноземцев, как в начале войны и был уже весьма осмотрителен, однако Миниха он всё-таки нанял и ни разу, в последствии, не пожалел об этом.
Необходимо отметить, что служба в артиллерии, очевидно, не пользовалась особой популярностью среди российских дворян. Петру I долго пришлось убеждать своё дворянство в необходимости обучения, однако, недоросли не спешили браться за учёбу. Так, например, из семисот дворянских детей, отправленных на учёбу в Артиллерийскую школу в 1736 году «…как в новой школе не было ни порядка, ни учреждения, ни смотрения, то через четыре года разошлось оное большое собрание, без позволения школьного начальства, по разным местам» [6, с. 298]. А в артиллерии требования к образованию были повышенными. К тому же, сделать карьеру в артиллерии было гораздо сложнее, чем в пехоте или коннице. Численность артиллерии довольно мала, в сравнении с основными родами войск, а значит и количество вакантных должностей весьма ограничено. Наконец, не стоит забывать и экономический фактор. Как уже было сказано выше, артиллерия пользовалась известной долей автономии в составе вооружённых сил. Эта автономия, в частности, проявлялась в том, что артиллерия имела иные источники финансирования, нежели армия. Полевая армия и гарнизонные части обеспечивались за счёт так называемого «семигривенного» подушного сбора с частновладельческих крестьян, в то время как артиллерия получала средства на существования за счёт подушного сбора с посадских и, от части, за счёт «четырёхгривенного» сбора с государственных крестьян [9, с.107]. Из этого следует, что к службе в полевой армии дворяне относились с пониманием, так как она, к тому же, выполняла и полицейские функции в их имениях. Сборы же с посадских никак не сказывались на положении дворянского хозяйства, так что дворяне не были заинтересованы в службе в рядах артиллерийских войск.
Благодаря кипучей энергии Петра Великого и его ближайших сподвижников в области артиллерии Я. В. Брюсу, А. А. Виниусу и И. Я. Гинтеру положение дел удалось изменить. Привлечение в артиллерию представителей наиболее образованных слоёв общества и запрет перехода офицеров из артиллерии в другие виды оружия сделали своё дело, и к концу Северной войны проблему с кадрами удалось решить. Однако в мирное время задача подготовки кадров встала с новой остротой. Даже учреждение Минихом Кадетского корпуса в 1731 году не могло удовлетворить всех потребностей армии в командных кадрах [9, с. 117], поэтому в 1758 году создаётся специализированное учебное заведение — соединённая артиллерийско-инженерная школа, позднее переименованная во Второй кадетский корпус. Здесь мы снова видим, что новаторство П. И. Шувалова ведёт своё происхождение от реформ Б. Х. Миниха.
Наконец, наследник Миниха на посту главы русской артиллерии принц Гессен-Гомбургский прославился лишь тем, что постоянно изыскивал способы экономии казённых средств. Так в январе 1738 года он предложил использовать для обслуживания арсеналов не вольнонаёмных рабочих, а солдат из фурштата, которым не нужно было платить [ПСЗРИ, т. XLII, № 7491]. А, вскоре после этого, он заметил упущение в реформаторской деятельности своего предшественника. Дело в том, что Миних уничтожил разницу в жаловании русских и иноземных офицеров, введённую Петром I для привлечения в Россию иностранных специалистов, но лишь в армии, артиллерии же этот указ не коснулся (видимо Миних считал, что русская артиллерия ещё не в том состоянии, чтобы отказываться от услуг иноземцев). И вот, 24 января 1739 года кабинет министров принял резолюцию по докладу принца Гессен-Гомбургского, об уравнении в жаловании русских и иноземных офицеров в артиллерийском ведомстве [15, т. XLII, № 7742].
На протяжении первой половины XVIII-го века русская артиллерия претерпела значительные изменения, превратившись из архаичной структуры в самый современный и хорошо подготовленный вид вооружённых сил. Немалую роль в данном процессе сыграли иностранные специалисты. Рассмотрев основные аспекты развития отечественной артиллерии в указанный период, необходимо отметить, что роль в ней иноземцев значительно возросла, по сравнению с предыдущим периодом, так как иностранцы теперь могли не только лить пушки и стрелять из них, но даже, на протяжении почти всего исследованного периода, возглавляли само артиллерийское ведомство. При этом нет никакого повода говорить о «немецком» засилье в русской артиллерии, так как нахождение иностранцев на важных постах, в данном случае, объяснялось не столько их влиянием при дворе, сколько их личными качествами, и, прежде всего, профессиональными навыками. Пожалуй, единственным случаем, когда поводом для назначения на должность генерал-фельдцейхмейстера послужили придворные интриги, в данный период, был эпизод с принцем Гессен-Гомбургским.
Наконец, необходимо отметить, что, несмотря на все политические неурядицы, в течение всего исследуемого периода сохранялась общая направленность развития артиллерии, заложенная преобразованиями Петра Великого. Целями этого развития были: техническое совершенствование материальной части и рост профессионального мастерства обслуживающего персонала. Деятельность русской артиллерии на полях сражений — лучшее подтверждение того, что направление реформ было выбрано верно и поставленные цели были достигнуты.
Литература:
1. Анисимов Е. В. Время петровских реформ. Л., Лениздат, 1985.
2. Баиов А. К. Русская армия в царствование императрицы Анны Иоанновны: Войны России с Турцией в 1736–1739 гг. Т 1, С-Пб., 1906.
3. Бантыш-Каменский Д. Н. Российские генералиссимусы и генерал-фельдмаршалы. М., АСТ, 2005.
4. Васильев А. А. О составе русской и шведской армий в Полтавском сражении // Военно-исторический журнал 1989. № 7. с. 62–67.
5. Волков В. А. Войны и войска Московского государства. М., 2004.
6. Данилов М. В. Записки Михаила Васильевича Данилова, артиллерии майора, написанные им в 1771 году (1722–1762)// Безвременье и временщики. Л., «Художественная литература», 1991.
7. Нилус А. А. История материальной части артиллерии. С-Пб., 1904.
8. Павленко Н. И. Пётр II. М., Молодая гвардия, 2006.
9. Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны: формирование внутриполитического курса и судьбы армии и флота 1730–1735 г. С-Пб., 2001.
10. Прочко И. С. История развития артиллерии. С-Пб., 1994.
11. Соколов О. Армия Наполеона. С-Пб., «Империя», 1999.
12. Тарле Е. В. Северная война и шведское нашествие на Россию. М., АСТ, 2002.
13. Филимон А. Н. Яков Брюс. М., Чистые воды, 2003.
14. Шишов А. В. Знаменитые иностранцы на службе России. М., Центрполиграф, 2001.
15. ПСЗРИ
