После того как в журнале «Молодой ученый» № 1(60), январь 2014 г. мы проанализировали несколько переводов стихотворения Шарля Бодлера «Maesta et errabunda» с точек зрения формы, рифмы, ритма, размера и содержания, предложим читателю анализ нескольких переводов первой строфы, выполненных участниками нашего конкурса, и собственный вариант перевода всего стихотворения.
Итак, вернемся к первой строфе, на наш взгляд, самой сложной для перевода, тем более что она дает посыл всему стихотворению:
Dis-moi, ton coeur parfois s’envole-t-il, Agathe,
Loin du noir océan de l’immonde cité,
Vers un autre océan où la splendeur éclate,
Bleu, clair, profond, ainsi que la virginité?
Dis-moi, ton coeur parfois s’envole-t-il, Agathe?
Буквальный перевод можно представить так: Скажи мне, улетает ли иногда твое сердце, Агата, далеко от черного океана мерзостного города к другому океану, где сияет великолепие, голубому, ясному, глубокому, как девственность? Скажи мне, улетает ли иногда твое сердце, Агата?
Вот несколько переводов этой строфы:
А Скажи, влечет ли твое сердце иногда, Агата,
От мрака, грязи и бездушья океана города
К иному океану, что блестит в лучах заката,
Где глубины лазурь, где чистота никем не тронута?
Скажи, влечет ли твое сердце иногда, Агата?
Что режет ухо уже при первом прочтении? Беспорядочный ритм, можно сказать, отсутствие ритма уже с первого стиха:
Для большей наглядности сопоставим сначала нечетные стихи:
первый стих: та-ТА, та- ТА, та-та- ТА Та- та та- та-ТА, та-ТА-та
третий стих: та- ТА- та та — та-Та- та, та та-ТА та-ТА та-ТА-та
пятый стих: та-ТА, та- ТА, та-та- ТА Та- та та- та- ТА, та-ТА-та
а затем четные:
второй стих: та- ТА- та, ТА- та та та- ТА-та та- та-ТА- та ТА-та-та
четвертый стих: та та- та- ТА та-ТА, та та- та-ТА та-ТА та ТА-та-та
(понятно, что жирные заглавные ТА обозначают ударные слоги).
Видно, что ритма, этого повтора соизмеримых элементов здесь просто нет, и уже этот хаотичный разброс ударных и безударных слогов лишает нас желания читать дальше этот перевод.
Б Скажи, душа твоя уносится, Агата,
От этой черноты бездушных городов
В те страны, где земля лишь красотой богата,
Где синева невинно чистых облаков?
Скажи, душа твоя уносится, Агата?
Что нам не нравится здесь? Во-первых, то, что четкий ямб первого и (само собой разумеется) пятого стиха звучит диссонансом в ломаном ритме остальных стихов. Но, кроме того, в строфе есть явное нарушение логики содержания: ведь Агату уносит прочь не просто откуда-то куда-то, а от «этой черноты бездушных городов» в «те страны, где земля лишь красотой богата, где синева невинно чистых облаков». Тогда почему же «земля лишь красотой богата»?
В Агата, куда ты стремишься душой?
От черного мира глухих городов
К миру светлому, где бесконечный покой,
Любовь, что свята, как жизнь без грехов.
Агата, куда ты стремишься душой?
Для Бодлера вопрос не в том, куда стремится Агата душой, поскольку он сам дает на него ответ, а в том, стремится ли она туда душой, А чтобы понять, почему вообще об этом ставится вопрос, нужно почувствовать это противопоставление, эту пропасть между черным океаном мерзостного города и другим океаном, где сияет великолепие, голубым, ясным, глубоким, как девственность? Автор же перевода пытается убедить нас в невыносимости пропасти между миром глухих городов и миром светлым, где бесконечный покой, любовь, что свята, как жизнь без грехов. Но вряд ли это возможно, пока перед нами не вырисуется картина этих «глухих городов». Да и как можно сравнить по силе образа черный океан мерзостного города и черный мир глухих городов, нечто мерзостное, отвратительное у автора и что-то черное упереводчика? И что такое «глухие города»? Глухое животное — понятно, глухая стена — понятно, глухой переулок — понятно, но что такое «глухие города»? А ведь это основной побудительный образ у Бодлера, дающий толчок всему стихотворению.
Г Скажи, а мечтала ль ты сердцем, Агата,
Что умчишься от грязи и всей суеты
К голубому, сверкающему в лучах заката
Океану невиданной красоты.
Скажи, а мечтала ль ты сердцем, Агата?
И здесь тоже нам не хватает этого контраста, который и лежит в основе вопроса улетает ли иногда твое сердце, Агата?, контраста между черным океаном мерзостного городаи другим океаном, где сияет великолепие, голубым, ясным, глубоким, как девственность. Уж слишкомобезличенноипо-детски звучат эти грязь и вся суета рядом с черным океаном мерзостного города. Аведь по Бодлеру отталкивающая сила первой части противопоставления должна быть ничуть не меньше притягивающей силы его второй части. А если к отмеченным содержательным недостаткам добавить еще и размер, нечеткий анапест, т. е. трехсложный размер, в противопоставлении к четкому ямбу поэта, да к тому же разное количество слогов в стихах (их 11 в четвертом стихе, 12 — в первом, втором и пятом стихах, 14 — в третьем), то наша невысокая оценка перевода становится еще понятнее.
Д Скажи, хотелось ли тебе, порой, Агата,
Сбежать из смога и тумана городского
В то море с горизонтом без заката,
Такое чистое, лазурно-голубое?
Скажи, хотелось ли тебе, порой, Агата?
Остановимся и здесь на содержательной картине перевода. Почему у нас сразу же появляется ощущение, что мы слышим сегодняшнего тинеджера, не имеющего ни малейшего представления об эпохе и об образе поэта? Виной тому, прежде всего, конечно же, существительное смог, совершенно неуместное при описании города середины 19 века. Затем, туман городской. А что, если сельский, или деревенский? Да и что такого отвратительного в тумане? Разве ставший легендарным туман британской столицы гонит его жителей прочь? Или туман нашей северной столицы? Кроме того, сбежать звучит совсем уж прозаично и обыденно рядом с улетает ли иногда твое сердце. А сбежать в то море с горизонтом без заката не может не вызывать у нас законное недоумение: во-первых, сбежать В море, это как?, и, во-вторых, что это за море с горизонтом без заката? Это где-то на полюсах или на другой планете? Мне могут, конечно, возразить, что море с горизонтом без заката — это такой же поэтический образ, как и небо без облачка, как честь без пятнышка и т. д. Но в стихотворении Бодлера это un autre océan où la splendeur éclate, bleu, clair, profond, ainsi que la virginité сразу перебрасывает нас на остров Маврикий, о пребывании на котором поэт сохранил восторженные воспоминания.
Е Агата, расскажи, душой ты воспаряешь
Над темным городом, вдыхающим лишь смрад,
К воде морей, которых ты не знаешь,
К невинной чистоте, которой каждый рад?
Агата, расскажи, душой ты воспаряешь?
Прежде всего, «ты воспаряешь над темным городом» — это понятно, а вот одновременно «воспаряешь» и над городом, и «к воде морей» — видится с трудом. И потом, «темный город, вдыхающий лишь смрад», вызывает скорее сочувствие и жалость, тогда как у Бодлера сам город и есть «черный океан мерзости», и в таком качестве он вызывает только отвращение и желание бежать подальше.
Основное образное противопоставление, создающее контрастность первой строфы Бодлера — это, с одной стороны, черный океан мерзости города, а с другой стороны, великолепие, голубизна, ясность, глубина, как девственность, основное качество океана. Абстрагируемся от физиологического значения слова «девственность», неуместного по отношению к океану. Какую коннотацию несет это слово? Девственное, это сияющее чистотой, белизной, это нечто нетронутое, непорочное, безгрешное, безупречное, чего не касались ни помыслы, ни поступки человека. При помощи каких слов этот образ передают участники конкурса?
А: океан,что блестит в лучах заката, где глубины лазурь, где чистота никем не тронута (никем не тронута)
Б: страна, где земля лишь красотой богата, где синева невинно чистых облаков (невинно чистых)
В: светлый мир, где бесконечный покой, любовь, что свята, как жизнь без грехов (без грехов)
Г: голубой океан невиданной красоты, сверкающий в лучах заката
Д: море с горизонтом без заката, такое чистое, лазурно-голубое
Е: вода морей, которых ты не знаешь, невинная чистота (невинная чистота).
Вряд ли по силе экспрессии выделенные нами слова и словосочетания можно сравнить с «un autre océan où la splendeur éclate, bleu, clair, profond, ainsi que la virginité».
Пожалуй, пора предложить читателю собственный вариант перевода, в котором, как нам представляется, учитываются все сделанные выше критические замечания, но который, тем не менее, и сам заслуживает немало критики. Но прежде, хотелось бы проиллюстрировать нашу работу переводчика на вот этом примере:
Перевод этого стихотворения Шарля Бодлера был у меня готов уже несколько лет назад (я так полагал, садясь за эту статью). И вот, когда я набирал первый стих своего перевода, что-то меня останавливает. Я перечитываю:
Агата бывает, что сердце взмывает
Прочь улететь от болот людских нечистот...
Ну, конечно же, во втором стихе ритм ломается (определенно, ритм создает больше всего трудностей при поэтическом переводе). Но как я мог принять такой перевод? И все начинается заново. А что если взять: Прочь улететь от этих болот нечистот — не очень красиво; Подальше от зловонной черноты людского океана — атак получаетсяслишком много слогов, да к тому же я ломаю рифму. И тогда я прихожу к такому варианту:
Агатабывает, чтосердцевзмывает
Дальше прочь от болот городских нечистот.
И все равно, что-то тормозит мне руку: мне не очень нравится это Дальше прочь. И поиски возобновляются, пока я не нахожу:
Агата, бывает, что сердце вдруг вспрянет…
Но тут мой корректор указывает, что такой формы вспрянет не существует, что нужно вoспрянет. Да, но это добавляет лишний слог! А что если убрать вдруг, как раз один слог... И что мы получим в результате?
Агата, бывает, что сердце воспрянет
И умчит тебя прочь от болот нечистот…
Но тут я думаю, но ведь написал же гений в XIX веке:
Товарищ, верь, взойдет она,
Заря пленительного счастья.
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена.
И тогда, посмаковав оба слова «вспрянет» и «воспрянет», я все же выбираю первое: оно более взрывное, больше подходит сердцу, способному воспламениться. Так я прихожу к:
Агата, бывает, что сердце вдруг вспрянет
И умчит тебя прочь от болот нечистот…
Ну, кажется, на этот раз все хорошо? Да…, но нет. Эти «болота нечистот» мне кажутся слишком уж обезличенными, нужно, чтобы явно читался упрек людям, которые довели свои города до состояния «болот нечистот». А вот если вместо «болот» взять «людских», то будет лучше: И умчит тебя прочь от людских нечистот? Итак:
Агата, бывает, что сердце вдруг вспрянет
И умчит тебя прочь от людских нечистот
Туда, где океан величьем сияет,
Где чистота и прозрачность девственных вод?
Агата, бывает, что сердце воспрянет?
Огромное море, нас поддержи в трудах.
Какому демону обязано море
Оргàном своих песен в стонущих ветрах
И чудесной властью нас баюкать в горе?
Огромное море, утешь ты нас в трудах.
Как далеко теперь благоуханный рай,
Где все под ясным небом — радость и любовь,
Любви достойны все, и чувства — через край:
И сладострастие, и нега, даже боль!
Как далеко теперь благоуханный рай!
Но этот чистый рай ребяческих страстей,
Забавы, песни, поцелую и цветы,
Страданья чутких скрипок в глубине полей,
Вино в кувшинах, танцы, вечера, кусты...
Но этот чистый рай ребяческих страстей,
Невинный этот рай, полный детских проказ,
Уж так ли он далек, как Индия, Китай?
Вернет ли нам его наш жалостливый глас,
Увидим ли его, наш сокровенный рай,
Невинный этот рай, полный детских проказ?
Мы ни в коем случае не предлагаем этот вариант перевода в качестве идеального, напротив, готовы и сами указать пальцем на его недостатки. Поэтому будем считать его еще одним рабочим вариантом перевода, требующим еще доработки и переработки. Достаточно признаться, что каждое наше возвращение к последнему нашему переводу этого стихотворения Шарля Бодлера не обходится без каких-то поправок, которые иногда приживаются, а иногда и отбрасываются при следующем прочтении. В заключение следует подчеркнуть, что мы представили анализ лишь одной, первой строфы стихотворения, но, смеем надеяться, уже этот анализ показал, насколько важны при поэтическом переводе не только размер, рифма, но и образы оригинала. Не будем забывать, что по нашим переводам русскоязычный читатель будет судить о великой французской поэзии.
