The purpose of the work is to analyze the formation of the category «legal system», to study the main approaches to its definition, and to identify its key determinants. Various theoretical positions of domestic and foreign authors, as well as the structural components of the legal system, are considered. Special attention is paid to discussions about the place and role of this category in the general theory of law, its broad and narrow understanding, as well as its functional significance in the context of modern Russian legal development.

Keywords: legal system, legal framework, legal norm, legal institution, branch of law, legal understanding, legal ideology, legal theory, category of law.

Трансформации социально-политического строя Российской Федерации, начавшиеся в начале прошлого десятилетия, обусловили потребность в создании новых правовых инструментов для социального регулирования системы общественных отношений, встроенных в правовую систему.

Поэтому как концептуальная разработка модели современной российской правовой системы, так и её практическая реализация выступают сегодня одной из ключевых методологических и прикладных задач; именно от их успешного решения напрямую зависит устранение целого комплекса иных юридических проблем. Речь идёт, в частности, о модернизации всего массива национального права, уточнении его статуса и функций в иерархии правовых феноменов и социальных регуляторов. Актуальность данного направления особенно возрастает на этапе формирования демократического правового государства, где нормативно-правовое регулирование получает приоритетное значение, а юриспруденция нуждается в интегральной категории для комплексного анализа правовой реальности. Этой универсальной категорией выступает понятие «правовая система».

Введение в научный оборот категории «правовая система» сопровождалось интенсивными дискуссиями. Уже советский и российский ученый-правовед С. С. Алексеев ставил методологический вопрос: каким универсальным понятием можно охватить весь комплекс нормативных, субнормативных и институциональных элементов юридической реальности, одновременно сохранив логическую чёткость и концептуальную «неразмытость» категории, призванной отразить объективное право. Проведя всесторонний анализ, он пришёл к выводу, что именно понятие правовой системы способно выполнять эту интегративную функцию [1].

Наряду с господствующим подходом существует и альтернативная позиция: ряд учёных настаивают, что термин «правовая система» вообще не следует включать в понятийный инструментарий общей теории права, поскольку он лишён должной научной верифицированности, чрезмерно условен и расплывчат. Так, В. С. Нерсесянц отмечал, что попытки рассматривать правовую систему как некий новый универсальный юридический конструкт, охватывающий всё право, фактически ведут к подмене базовой категории «право» случайным словосочетанием «правовая система». Более того, подчёркивал исследователь, под указанным термином стали понимать совокупность всех правовых явлений, институтов и понятий, то есть то, что марксистская традиция обозначает как «юридическую надстройку», воздвигнутую над соответствующим «юридическим базисом» [2].

В целом можно утверждать, что формирование категории «правовая система» стало своеобразным компромиссом, объединяющим как сторонников широкого, социологического подхода, так и приверженцев строго нормативного толкования права. Как подчёркивал профессор Ю. А. Тихомиров, данная конструкция раскрывает «ещё одну грань правопонимания», углубляя восприятие права как единого, структурно сложного, многоуровневого и социально-ценностного феномена [3].

Хотя исследование правовой системы в отечественной юриспруденции ведётся уже много десятилетий, консенсуса относительно её предметных границ, объёма и семантического наполнения до сих пор нет. Одни авторы сводят правовую систему исключительно к совокупности нормативных предписаний, другие включают в неё право как нормативный массив вместе с механизмами правотворчества и правореализации, третьи же акцентируют на целостной архитектонике правовых явлений, их внутренней взаимосвязи и институциональной структуре.

Её зачастую описывают как целостную совокупность правовых норм, базовых принципов и институтов (нормативная составляющая), правовых институтов как организационного элемента, совокупность правовых идей и доктрин, идеологический элемент.

Целый ряд исследователей подчёркивает, что понятие правовой системы и сегодня остаётся недостаточно разработанным в теории [4].

В юридической науке предлагается целый ряд дефиниций исследуемой категории, которые в целом группируются в несколько концептуальных направлений. Так, исследователь В. В. Гаврилов выделяет в российской теории права три основных подхода [5].

В рамках первого методологического подхода содержание категории «правовая система» анализируется через призму разнообразных форм внешнего закрепления правовых предписаний и особенностей их взаимного функционирования. Ю. А. Тихомиров трактует правовую систему как «структурно-функционально организованный массив взаимосвязанных нормативно-правовых актов, формируемых и действующих на основе единых принципов», отмечая, что это «базовый юридический конструкт, охватывающий совокупность правовых актов и их корреляций в национально-государственных границах». В доктринальном плане учёный подчёркивает, что правовая система представляет собой «синергию правовых идей, принципов правотворчества, самого правового массива и механизмов правоприменения» — позицию, высказанную им ещё двадцать лет назад. К сторонникам данного подхода профессор В. В. Гавров относит и С. Н. Егорова, который определяет правовую систему как «совокупность норм, зафиксированных в иерархически упорядоченной системе нормативных правовых актов, принятых политической властью».

Вторая концепция трактует «правовую систему» через более широкую, чем позитивное право, призму: она охватывает взаимосвязанные, динамичные компоненты юридической реальности. Этой точки зрения придерживается С. С. Алексеев, определяющий правовую систему как совокупность норм действующего права, рассматриваемую в органическом единстве с активными проявлениями правовой действительности — правовой идеологией, а также судебной и иной юридической практикой.

Третий подход характеризуется стремлением рассматривать «правовую систему» как всеобъемлющую категорию, отражающую совокупность юридических феноменов и всю правовую реальность данного общества. Эту позицию отстаивает профессор Н. И. Матузов, подчёркивая, что «правовая система включает полный государственно-юридический аппарат и всю многообразную правоприменительную деятельность, проявляющуюся в различных организационно-правовых формах» [6].

Следует также упомянуть уже ставшую классической типологию, в рамках которой термин «правовая система» толкуется как в широком, так и в узком значении.

В широком понимании правовая система выступает как организующая правовую структуру социума, то есть как «целостный комплекс взаимосогласованных и связанных, социально однородных юридических инструментов и явлений, при помощи которых публичная власть осуществляет регулирующее, организующее и стабилизирующее влияние на общественные отношения и человеческое поведение» [7]. Подобная трактовка созвучна позиции видного представителя французской юридической социологии Жана Карбонье, определявшего правовую систему как «своего рода хранилище и центр множественных правовых феноменов, сосуществующих в обществе в одно и то же историко-пространственное мгновение» [8].

В узком понимании правовая система отождествляется с объективным правом и воспринимается как «единое, внутренне согласованное целое правовых актов и норм национального законодательства, структурированное по предмету и методу регулирования на взаимосвязанные звенья — отрасли права и правовые институты, объединённые как вертикальными (иерархическими), так и горизонтальными (координационными) связями, ядро которых образуют правовые принципы, концентрирующие идейную сущность, целевое назначение, ключевые задачи и социальные функции права» [9].

Напрашивается вывод, что правовая система представляет собой целостный нормативный механизм, объединяющий совокупность правовых норм, отраслей и специализированных институтов, которые функционируют во взаимной связи и взаимозависимости, продиктованной логикой и спецификой социальных отношений. Все структурные компоненты права образуют внутренне согласованное единство, несмотря на различия в предметах и методах регулирования отдельных участков общественной действительности. Традиционно в эту систему органично входят публично-правовой и частноправовой секторы.

Литература:

1. Алексеев С. С. Государство и право: начальный курс, учебное пособие / С. С. Алексеев. — М.: Юрид. лит., 2003. — 176 с.
2. Нерсесянц B. C. Пути развития правового государства и права: история и перспективы // Пульс реформ (юристы и политологи размышляют). М.: Прогресс, 2019.
3. Тихомиров Ю. А. Общая концепция развития российского законодательства // Правовая реформа: концепции развития российского законодательства / Ред. кол.: JI. A. Окуньков и др. М., 2005.
4. Григорьев Ф. А., Черкасов А. Д. Формы реализации права / Теория государства и права: Курс лекций. -2-е изд. / Под ред. Н. И. Матузова, A. B. Малько. — М.: Юристъ, 2000. — 771 с.
5. Гаврилов В. В. Понятие национальной и международной правовых систем // Журнал российского права. — 2004. — № 11. С. 98–112.
6. Матузов Н. И. Понятие и.основные приоритеты российской-правовой политики //Правоведение. 1997. -№ 4.— С. 13.
7. Коллинз Р. Четыре социологических традиции. М.: Территория будущего, 2009.
8. Ж. Карбонье. Юридическая социология.-М.: Прогресс.1989.- 633с.
9. Юридическая энциклопедия. / Изд. 6-е, доп. и перераб. / Под. ред. М. Ю. Тихомирова. — М.: Изд. Тихомирова М. Ю., 2008. — С. 733.