Цифровизация является одной из определяющих характеристик современной эпохи. Она затрагивает не только экономику и социальные коммуникации, но и оказывает мощное трансформирующее воздействие на политико-правовую систему. Особое значение в этом контексте приобретает интернет, как глобальная инфраструктурная, коммуникационная и информационная среда, в которой формируется новое качество взаимоотношений между государством и гражданами. Если раньше участие граждан в управлении общественными делами ограничивалось выборами, письмами в органы власти и редкими формами общественного контроля, то сегодня цифровые технологии открывают значительно более широкий инструментарий. От электронных петиций и онлайн-обсуждений до дистанционного голосования и цифрового наблюдения за исполнением решений — спектр форм взаимодействия с властью существенно расширился.

Становление гражданского общества в России, несмотря на наличие конституционно закреплённых основ, сопровождалось рядом сложностей: недостаточная правовая культура, ограниченный доступ к информации, слабое развитие институтов общественного участия. Однако интернет существенно изменил правила игры. Он дал возможность создавать горизонтальные связи, организовывать инициативные сообщества, объединяться без необходимости проходить сложные процедуры регистрации. Таким образом, интернет стал пространством, в котором гражданское общество может не только функционировать, но и эволюционировать — переходить от пассивной модели к активному влиянию на принятие государственных решений.

Современное гражданское общество определяется как совокупность независимых от государства структур, институтов и механизмов, функционирующих в правовом поле и выражающих интересы граждан [1]. Оно включает некоммерческие организации, профсоюзы, профессиональные и экспертные сообщества, СМИ, а также новые цифровые формы объединения — инициативные Telegram-каналы, онлайн-группы, виртуальные сообщества, краудфандинговые платформы и пр. Интернет-среда позволяет этим субъектам действовать более мобильно, анонимно (при необходимости), оперативно и, что особенно важно — публично. В этом контексте возникает потребность в новом правовом подходе к регулированию цифрового гражданского участия.

Параллельно с трансформацией самого гражданского общества происходит и перестройка публичного управления. Переход к электронному государству — это не просто оцифровка услуг, а изменение философии взаимодействия власти и общества. Появляется концепция «сотрудничествующего управления» (collaborative governance), при которой государство признаёт субъектность гражданских институтов и предлагает им совместную работу в формате открытых данных, цифровых консультаций, публичных экспертных обсуждений [2]. Однако успешная реализация такой модели невозможна без устойчивого нормативно-правового фундамента, гарантирующего равный доступ, юридическую значимость участия, защиту персональных данных, прозрачность и подотчётность власти.

В Российской Федерации уже создана основа для электронного взаимодействия между государством и гражданами. Ключевую роль здесь играет портал «Госуслуги» (www.gosuslugi.ru), предоставляющий доступ к более чем 3 тысячам федеральных и региональных услуг. Однако сервисный характер этих платформ не решает задачу включения граждан в управление. Для этого необходимо развитие механизмов электронной демократии, таких как: электронные петиции (например, на платформе РОИ); общественные обсуждения проектов нормативных актов (regulation.gov.ru); цифровые голосования («Активный гражданин» в Москве); платформы прямого гражданского участия («Госуслуги. Решаем вместе», ЦУР); инициативные карты проблем («Карта убитых дорог» ОНФ и др.).

Однако большинство из этих механизмов в российском правовом поле до сих пор не получили полноценного нормативного закрепления. Законодательство не различает чётко петиции и обращения, не наделяет электронные обсуждения юридическим статусом, не определяет правовую силу онлайн-голосований, не устанавливает обязанность органов власти учитывать результаты цифровых инициатив [3].

Вопрос правового регулирования цифрового взаимодействия между государством и гражданским обществом в России остаётся фрагментарным. Основополагающими актами, на которые опирается эта сфера, являются Конституция Российской Федерации, Федеральный закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» № 8-ФЗ от 9 февраля 2009 г. [4], а также Федеральный закон «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» № 210-ФЗ от 27 июля 2010 г. [5].

Конституция (ст. 32 и ст. 33) закрепляет право граждан участвовать в управлении делами государства и обращаться лично или направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы. Однако эти нормы не адаптированы под цифровую среду, а значит, формы электронной коммуникации до сих пор рассматриваются скорее как дополнительный сервис, а не полноценная реализация конституционного права. Это приводит к неоднозначной практике: одни органы власти формально реагируют на онлайн-петиции или цифровые инициативы, другие — игнорируют или признают их «неофициальными».

Также отсутствует специальный закон, регламентирующий цифровое участие в управлении. В отличие от отдельных субъектов РФ (например, Москвы с её нормативной базой по «Активному гражданину»), на федеральном уровне институт электронной демократии пока не институционализирован. Это создаёт правовую неопределенность, препятствует широкому внедрению цифровых форм участия и снижает уровень доверия граждан к таким механизмам.

Особое внимание следует уделить правовым рискам, сопутствующим цифровизации публичного управления. Прежде всего, это вопросы защиты персональных данных. В условиях, когда цифровые платформы собирают огромные объёмы информации о гражданах — от паспортных данных до поведенческих паттернов в сети, — встает вопрос о том, кто и как распоряжается этими данными, как обеспечивается безопасность их хранения и передачи, каков механизм юридической ответственности за их утечку или неправомерное использование. Федеральный закон № 152-ФЗ «О персональных данных» от 27 июля 2006 г. [6] является базовым в этой сфере, однако его положения нередко отстают от технологической реальности.

Ещё одна правовая проблема — цифровое неравенство. Неравный доступ к интернету, низкая цифровая грамотность, слабая инфраструктура в сельских и отдалённых регионах — всё это объективно ограничивает возможности граждан участвовать в цифровом управлении. Таким образом, возникает необходимость не только в нормативном обеспечении форм цифрового взаимодействия, но и в создании условий для реализации таких прав через развитие инфраструктуры, обучение, просвещение, адаптацию интерфейсов под пользователей с ограниченными возможностями.

На практике же наблюдается противоречивая картина. С одной стороны, Россия демонстрирует высокий уровень цифровизации государственных услуг в международных рейтингах (например, ООН по показателю EGDI) страна стабильно входит в группу с высоким уровнем развития электронного правительства [7]. С другой — механизмы гражданского участия через интернет зачастую остаются формальными или декоративными. Например, электронные петиции на платформе РОИ рассматриваются крайне ограниченно: даже при сборе необходимого количества подписей (100 тыс.) решение о принятии инициативы к рассмотрению остаётся за органом власти. Аналогично с общественными обсуждениями: юридически они не носят обязательного характера и редко приводят к изменениям содержания проектов.

В то же время нельзя не отметить положительные примеры. Так, платформа «Госуслуги. Решаем вместе» в ряде регионов позволяет не просто фиксировать проблемы, но и отслеживать этапы их решения. Портал «Наш город» в Москве даёт возможность напрямую повлиять на устранение конкретных коммунальных или городских нарушений. Интересным кейсом можно назвать цифровую платформу Общественной палаты РФ, где публикуются инициативы, обзоры, результаты круглых столов и общественных слушаний, при этом ведётся публичный мониторинг реализации предложений.

Однако для того, чтобы такие инструменты стали полноценным каналом диалога власти и общества, необходима правовая их институционализация. Это означает: включение цифровых форм участия в действующие механизмы общественного контроля и законотворчества; юридическое признание результатов онлайн-голосований и обсуждений; обязанность органов власти учитывать мнение граждан, выраженное в цифровом формате; внедрение правовых стандартов открытости, доступности и обратной связи.

Важно подчеркнуть: интернет как правовой инструмент — это не только о технологиях. Это прежде всего о доверии. Без прозрачных процедур, правовых гарантий и подотчётности государство не сможет убедить граждан в реальности и значимости цифрового участия.

В заключение следует отметить, что правовая система Российской Федерации находится в стадии перехода от традиционной модели публичного управления к цифровой. Интернет и иные информационно-коммуникационные технологии становятся ядром нового типа взаимодействия между государством и обществом. Чтобы этот переход был не только технологически, но и правозащитно эффективным, требуется целый комплекс мер: от законодательных инициатив до разработки цифровой правовой культуры.

Литература:

1. Козлова Е. И., Кутушев В. Я. Теория государства и права: учебник для бакалавриата и магистратуры. — М.: Юрайт, 2022. — 431 с.
2. Сушкова И. В. Электронное правительство и гражданское общество в России: проблемы правового взаимодействия // Государственная служба. — 2021. — № 4. — С. 44–48.
3. Об основах общественного контроля в Российской Федерации: федер. закон от 21 июля 2014 г. № 212-ФЗ // Собрание законодательства Рос. Федерации. — 2014. — № 30 (ч. I). — Ст. 4214.
4. Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления: федер. закон от 9 февр. 2009 г. № 8-ФЗ // Собрание законодательства Рос. Федерации. — 2009. — № 7. — Ст. 776.
5. Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг: федер. закон от 27 июля 2010 г. № 210-ФЗ // Собрание законодательства Рос. Федерации. — 2010. — № 31. — Ст. 4179.
6. О персональных данных: федер. закон от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ // Собрание законодательства Рос. Федерации. — 2006. — № 31 (ч. I). — Ст. 3451.
7. UN E-Government Survey 2022: Digital Government in the Decade of Action for Sustainable Development. — New York: United Nations, 2022. — 274 p.