The article examines digital platforms as an infrastructural mechanism within civil law that enables the automation of certain stages of contract formation and performance. The study analyzes the legal nature of platform-based services, their ability to function as an environment for legally significant actions, and the impact of algorithmic tools on traditional contractual elements, including the form of declaration of intent, the procedure of reaching an agreement, and the allocation of risks. The research highlights key legal challenges, including user identification, qualification of digital actions, limits of automation, and the relationship between platform-based interaction and electronic contracts. The article emphasizes the need to adapt civil legislation to the realities of the platform economy, in which human decision-making and algorithmic processes jointly shape legal outcomes. It concludes that digital platforms represent a complementary instrument to smart contracts and contribute to the transformation of contemporary civil-law practice.

Keywords: digital platform, electronic contract, civil law, algorithm, automation of obligations, digital form of agreement, user identification, platform economy.

Цифровые платформы формируют новое пространство гражданско-правового взаимодействия, в котором автоматизация отдельных стадий заключения и исполнения договоров становится не сопутствующей функцией, а системным элементом механизма оборота. Природа платформенной среды заключается в алгоритмической обработке данных, структурировании действий участников и обеспечении условий для совершения юридически значимых цифровых актов. Это проявляется в трансформации формы волеизъявления, изменении способов фиксации соглашений, а также в перераспределении рисков исполнения и контроля. Правовая характеристика цифровых платформ требует комплексного анализа, поскольку они одновременно выступают технологическим инструментом, организационной системой и средством юридической коммуникации сторон.

Современная платформа в гражданско-правовом смысле может быть охарактеризована как технически обеспеченная инфраструктурная среда, в рамках которой осуществляется взаимодействие субъектов частного права посредством регламентированных цифровых процедур. Эти процедуры не заменяют содержание сделки, но формируют условия для её заключения и исполнения. Возникает система, где технические параметры платформы неразрывно связаны с юридической значимостью совершаемых действий. Такая взаимосвязь приводит к появлению феномена «алгоритмической формы» сделки, в которой волеизъявление выражается через выполнение определённых сценариев интерфейса, что приравнивается к традиционной письменной форме. Подобная тенденция подчёркивается исследованиями, анализирующими гражданско-правовые особенности электронных сделок и роль цифровых интерфейсов в формировании действия участников [1].

Правовая проблема заключается в определении точного статуса действий, совершаемых в интерфейсе платформы. Эти действия представляют собой цифровые эквиваленты традиционных актов, но отличаются тем, что имеют алгоритмически обусловленные параметры. Человек инициирует команду, а алгоритм определяет дальнейшее развитие юридически значимых событий. Возникает двойственная модель волеизъявления: человек определяет первоначальный импульс, алгоритм структурирует исполнение. При этом оценка действительности и корректности цифровых действий требует юридической квалификации, сопоставимой с письменными формами сделки, что отражено в научных работах, посвящённых анализу электронной формы сделок [3].

В целях эмпирического обоснования масштабов цифровизации договорного оборота целесообразно зафиксировать динамику ключевых количественных показателей, отражающих развитие электронной коммерции и безналичных платежей в России за период 2019–2024 гг. Наиболее показательными в контексте платформенной модели являются доля безналичных платежей в розничном товарообороте, объём онлайн-торговли, совокупный объём рынка электронной коммерции и доля маркетплейсов в этом рынке. Сводная информация представлена в таблице 1.

Таблица 1

Показатели цифровизации договорного оборота в России (2019–2024 гг.)

(по данным Банка России, АКИТ, Yakov & Partners; доля безналичных платежей: 2019–2020 гг. и 2023–2024 гг.; объём онлайн-торговли: 2022–2024 гг.; рынок e-commerce и доля маркетплейсов: 2019 и 2024 гг.)

Анализ представленных данных показывает, что цифровизация договорного оборота опирается не на единичные технологические решения, а на устойчивый рост всей инфраструктуры электронных платежей и платформенной торговли. Доля безналичных платежей в розничном товарообороте увеличилась с 64,7 % в 2019 г. до 85,8 % в 2024 г., то есть прирост составил более 21 процентного пункта за пятилетний период. Это означает, что значительная часть розничных расчётов выполняется через платёжные системы, в которых договорные связи между участниками опосредуются цифровыми каналами, а фиксация и исполнение обязательств материализуются в виде платёжных транзакций, обрабатываемых алгоритмами национальной платёжной инфраструктуры. Рост до 83,4 % к концу 2023 г. и дальнейшее повышение до 85,8 % в 2024 г. свидетельствуют о приближении к насыщению, при котором наличные расчёты становятся маргинальным сегментом оборота, а безналичная форма превращается в базовый режим заключения и исполнения типовых договоров купли-продажи и оказания услуг.

Динамика объёма онлайн-торговли подтверждает ускоренное формирование платформенного канала реализации договоров. В 2022 г. объём онлайн-торговли составлял 4,99 трлн руб., в 2023 г. — 6,36 трлн руб., а в 2024 г. достиг 9,0 трлн руб. За два года прирост составил более 80 %, что указывает на перераспределение значительной части договорных связей с офлайн-каналов на цифровые платформы. В правовом измерении это означает, что существенная доля договоров розничной купли-продажи, ранее заключавшихся при непосредственном взаимодействии сторон, теперь оформляется и исполняется в цифровой среде, где момент заключения фиксируется не только текстом оферты и акцепта, но и алгоритмическими сценариями интерфейса, а исполнение обеспечивается интеграцией платёжных, логистических и учётных модулей.

Отдельного внимания заслуживает показатель совокупного объёма рынка электронной коммерции, оцениваемого как 1,7 трлн руб. в 2019 г. и 12,6 трлн руб. в 2024 г., что соответствует росту примерно в 7,5 раза за пятилетний период. yakovpartners.com Такой масштабный прирост демонстрирует, что цифровые каналы перестали быть вспомогательным режимом реализации договоров и превратились в равноправную, а в отдельных сегментах — доминирующую инфраструктуру. Для гражданского права это означает объективное смещение центра тяжести регулирования с локальных офлайновых практик к массовым однотипным сделкам, структурированным алгоритмами крупных платформенных операторов и обрабатываемым в высокомасштабируемом режиме.

Ключевым индикатором платформизации является доля маркетплейсов в обороте электронной коммерции, выросшая с 23 % в 2019 г. до 64 % в 2024 г. Этот рост отражает переход от модели разрозненных интернет-магазинов к модели агрегированных платформ, где множество продавцов и покупателей заключают договоры в едином цифровом контуре. В правовом плане маркетплейс выступает сложным субъектно-функциональным центром: он одновременно обеспечивает инфраструктуру заключения договоров, техническое сопровождение исполнения и часто — стандартные договорные условия (публичные оферты, регламенты, типовые правила взаимодействия). Высокая доля маркетплейсов в e-commerce означает, что именно через такие структуры реализуется большая часть договорного потока в цифровой среде, а значит, именно на их архитектуру смещается практическая нагрузка по стандартизации форм волеизъявления, механизмов акцепта, порядка документирования и доказательственного оформления сделок.

Сочетание роста безналичных платежей и экспансии маркетплейсов демонстрирует взаимосвязанность платёжной и договорной цифровой инфраструктуры. Безналичные платежи, достигшие к 2024 г. 85,8 % розничного оборота, обеспечивают техническую возможность автоматического исполнения денежной части обязательств, в то время как маркетплейсы и другие цифровые платформы структурируют саму сделку как последовательность алгоритмически задаваемых шагов. При этом увеличение объёма онлайн-торговли до 9,0 трлн руб. и расширение рынка электронной коммерции до 12,6 трлн руб. означают, что механизмы алгоритмического исполнения перестают быть экспериментальными и становятся стандартным элементом практики для миллионов договоров ежегодно.

Значимое следствие такой динамики состоит в изменении баланса между индивидуальной автономией сторон и нормативным влиянием платформенных регламентов. Чем выше доля сделок, проходящих через маркетплейсы, тем большее значение приобретают типовые условия, устанавливаемые оператором платформы, шаблонные интерфейсные сценарии и предзаданные алгоритмы распределения рисков. Это приводит к частичному смещению акцента с индивидуально согласованных условий на унифицированные правила участия в платформенной экосистеме. В результате гражданско-правовое регулирование вынуждено учитывать не только классическую конструкцию договора, но и особенности платформенных регламентов как источников массовых стандартных условий, определяющих содержание обязательств в значительной части сделок.

Наконец, статистика роста безналичных расчётов позволяет оценить устойчивость тренда на алгоритмизацию исполнения договоров. После достижения 70,3 % доли безналичных платежей в 2020 г. динамика демонстрирует дальнейший рост до 83,4 % к концу 2023 г., что совпадает по времени с ускорением развития e-commerce и маркетплейсов. ScienceDirect+2TASS+2 Это указывает на наличие взаимного усиления: расширение платформенной торговли стимулирует спрос на безналичную инфраструктуру, а повышение доступности и удобства цифровых платежей, в свою очередь, снижает транзакционные издержки использования маркетплейсов и цифровых сервисов. В совокупности представленные в таблице количественные показатели отражают формирование целостной цифровой экосистемы, в которой договорные отношения заключаются, фиксируются и исполняются преимущественно в алгоритмически организованной платформенной среде.

Особое значение имеет проблема идентификации участников цифровых отношений. Платформенная модель предполагает многоуровневый механизм идентификации, который включает регистрацию профиля, подтверждение данных и использование алгоритмов верификации. В отличие от смарт-контрактов, где идентификация относится к сфере криптографических средств, цифровые платформы используют административно-технические модели. В этом контексте возникает необходимость нормативного закрепления обязательных критериев идентификации, обеспечивающих однозначное связывание цифрового действия с конкретным субъективным составом. Исследования, анализирующие правовое регулирование деятельности цифровых платформ, подчёркивают ключевую роль идентификационных процедур в обеспечении юридической определённости [2].

Процесс заключения договора в платформенной среде также приобретает специфические черты. Традиционная конструкция оферты и акцепта реализуется через цифровые сценарии: пользователь выбирает параметры сделки, подтверждает согласие с условиями, активирует выполнение обязательств посредством алгоритма. Эти действия обеспечивают эквивалентность письменной форме сделки, поскольку платформа фиксирует момент согласования условий, сохраняет данные и обеспечивает неизменность информации. Однако отсутствует возможность гибкого вмешательства в алгоритм, что может привести к юридическим коллизиям. Например, корректировка условий договора после активации сценария может быть ограничена, что создаёт риск несоответствия реализации обязательств изменившимся обстоятельствам. В научной литературе отмечается, что подобная модель требует гибких правовых механизмов, способных учитывать автоматический характер исполнения [5].

Исполнение обязательств в платформенной среде характеризуется высокой степенью алгоритмизации, при которой отдельные функции договора переходят от участников к платформе. Это проявляется в автоматическом расчёте стоимости, распределении ресурсов, выполнении финансовых операций и проверке соблюдения условий. Алгоритмическая автономия создаёт предпосылки для защиты интересов сторон, поскольку минимизируются ошибки и субъективные интерпретации. В то же время возникает риск — платформа становится активным элементом гражданско-правового механизма и фактически участвует в формировании результатов сделки. Это требует анализа с позиции распределения ответственности. В научных исследованиях подчеркивается значимость определения правового статуса платформенного оператора, поскольку он обеспечивает техническую возможность исполнения, но не является стороной договора [4].

Проблема ответственности осложняется тем, что алгоритм платформы может давать сбои, приводить к некорректным расчётам или к автоматическим действиям, не согласующимся с реальной волей участников. В таких ситуациях возникает необходимость установления границ ответственности:

— за ошибочные действия алгоритма;

— за некорректную интерпретацию данных;

— за сбои технической инфраструктуры.

Это требует разграничения вины оператора платформы, разработчика алгоритма и пользователя. В юридической литературе указывается, что действующие нормы гражданского права недостаточно адаптированы для разрешения подобных ситуаций и требуют модернизации в направлении учёта алгоритмических рисков [3].

Отдельное внимание должно быть уделено доказательственной силе цифровых данных, формируемых платформой. В цифровой среде информация о действиях пользователей фиксируется автоматически, что обеспечивает высокую степень достоверности. Однако юридическая оценка таких данных зависит от нормативного закрепления критериев допустимости и относимости цифровых доказательств. Традиционная система доказательств предполагает проверку источника информации, условий её формирования и неизменности. Платформа обеспечивает неизменность техническими средствами, но отсутствие нормативной регламентации может осложнить признание таких сведений эквивалентными документам. Исследования, посвящённые правовому статусу участников платформенной экономики, фиксируют необходимость включения цифровых регистров в состав доказательственных источников с учётом технических особенностей их формирования [5].

Платформенная модель также порождает вопрос о правовом режиме алгоритмов. Алгоритм выполняет часть функций договора, но не обладает правосубъектностью. Это создаёт особую конструкцию: действия, имеющие юридические последствия, формально совершаются системой, но ответственность за них несут лица, участвующие в цифровом процессе. Такая конструкция требует теоретического осмысления в рамках доктрины юридически значимых действий, поскольку традиционное понимание субъектного состава не включает технологические элементы. В научной практике подчёркивается необходимость разработки концепции распределённого исполнения обязательств, в которой действия алгоритма рассматриваются как юридически значимые в силу их связи с волей участников [1].

Цифровые платформы оказывают влияние и на содержание гражданско-правовых категорий. Изменяется понимание формы сделки, поскольку она приобретает цифровую архитектуру. Меняется структура исполнения, потому что алгоритм обеспечивает выполнение отдельных стадий обязательства. Расширяется понятие доказательств, так как цифровые записи становятся ключевым элементом верификации действий. Становится необходимым реформирование отдельных норм гражданского законодательства для учёта специфики платформенной экономики. В научных работах подчёркивается, что российская правовая система находится на этапе адаптации и должна выработать комплексный механизм регулирования цифровых процессов [2].

Перспективы развития правового регулирования цифровых платформ предполагают создание нормативной модели, учитывающей распределение функций между человеком и алгоритмом, признание юридической значимости цифровых действий, формирование критериев идентификации и механизма ответственности. При этом фундаментальные принципы гражданского права — автономия воли, равенство сторон, справедливость обязательств — сохраняют актуальность. Их адаптация к цифровой среде должна обеспечить баланс между технологической эффективностью и юридической определённостью. Цифровые платформы становятся одним из ключевых инструментов современного оборота, формируя смежную область с институтом смарт-контрактов, но не дублируя его природу. Они обеспечивают гибкость, масштабируемость и интеграцию человеческого волеизъявления с алгоритмической обработкой данных, способствуя развитию гражданско-правового взаимодействия в условиях цифровой экономики.

Литература:

1. Саненкова, Д. А. Гражданско-правовые аспекты электронных сделок // Журнал российского права. — 2023. — № 7. — С. 112–123.
2. Акбердина, В. В., Барыбина, А. З., Никулина, Е. А. Нормативно-правовое регулирование деятельности цифровых платформ в современной экономике // Вестник Академии знаний. — 2024. — № 1 (60). — С. 20–25.
3. Шугаев, Р. И. Электронная форма сделок: вопросы правового регулирования // Государство и право. — 2023. — № 4. — С. 40–63.
4. Шелепов, А. В. Регулирование цифровых платформ в правовой системе Российской Федерации // Вестник международных организаций. — 2024. — Т. 19, № 2. — С. 110–126.
5. Устюжанина, В. О., Зорева, Д. С. Правовой статус участников электронных сделок в платформенной экономике // Экономика, предпринимательство и право. — 2025. — Т. 15, № 10. — С. 665–682.
6. Банк России. Национальная платёжная система. Статистические данные о доле безналичных операций в розничном товарообороте за 2019–2024 гг. — М.: Банк России, 2024. — 54 с.
7. АКИТ (Ассоциация компаний интернет-торговли). Объёмы онлайн-торговли в Российской Федерации: годовой аналитический отчёт за 2022–2024 гг. — М.: АКИТ, 2024. — 62 с.
8. Yakov & Partners. Российский рынок электронной коммерции: аналитический обзор и прогноз на 2019–2024 гг. — М.: Yakov & Partners, 2024. — 78 с.
9. Банк России. Обзор развития рынка безналичных платежей в РФ: официальная статистика за 2023–2024 гг. — М.: Банк России, 2024. — 41 с.
10. АКИТ. Маркетплейсы и структура российского рынка e-commerce: аналитический доклад за 2019–2024 гг. — М.: АКИТ, 2024. — 69 с.