В данной обзорной статье представлен краткий анализ правовых норм, содержащихся в основных законах различных стран, которые регулируют отношения, возникающие в периоды политических кризисов — восстаний и революций. Особое внимание уделяется историческому развитию концепции права на восстание, в частности, его толкованию известными исследователями. На основе этого анализа выявляются актуальные проблемы и оценивается степень значимости права на восстание в современном мире.
Ключевые слова: легитимность, восстание, конституция, права человека.
Современные национальные законодательства переживают период демократизации не только в России, но и во всём мире. Данные тенденции детерминированы прежде всего быстрыми темпами развития различных сфер жизни и деятельности Человека. Юриспруденции как непосредственному регулятору жизни и деятельности общества достаётся важнейшая роль в создании и закреплении таких норм, которые бы соответствовали потребностям общества и устанавливали благоприятные условия для всестороннего развития гражданина. Но несмотря на всё большую либерализацию сфер жизнедеятельности общества, остаются прецеденты проявления недовольства — восстаний и революций, вызванных ли бездеятельностью власти, или провоцированием общества всеразличными радикальными политическими силами. Перед юриспруденцией также стоит важная задача — искоренение любых социальных конфликтов — ликвидация общественной антагонизации. Так, учёный Позднякова Е. В. конкретно сформулировала актуальную цель развития законодательства: «Для того чтобы кризисные опасности и напряженности не перерастали в угрозу конституционному строю, безопасности и благополучию России, необходимо вести превентивную профилактику…» [1, с. 48] . Можно сказать, что это также касается и конституционного права и не только для России, но и всех стран, развивающихся в демократическом направлении.
Государство, являясь ключевым элементом социальной системы, подвержено риску захвата вследствие обладания властными полномочиями и доминирующего положения в структуре общественных отношений.
Данная опасность особенно является и при действии таких основных демократических механизмов как избрание гражданами главы государства, формирования нового состава правительства, избрания депутатов законодательной власти (парламента) и т. д., — все данные процессы ставят под угрозу действующую легитимную власть. В истории есть множество примеров такого развития событий — такие как, Февральская революция 1917 года с отречением Императора Николая II, или сфабрикованное получение А. Гитлером полной власти и последующее становление тоталитарного политического режима в стране.
С самого существования квазигосударства поднимался вопрос о создании определённых правил и норм организации легитимной, основанной на воле народа, на демократическом принципе выборности, власти. Так, в своём труде Иоанн Солсберийский писал: «Убить тирана не только законно, но и правильно и справедливо » [2] . Данная мысль достаточно объективна и определяет, что глава государства в лице короля избирает путь для своего народа, а соответственно он и несёт ответственность за ту действительность которую определил. Данное высказывание мыслителя XII века послужило дальнейшему размышлению над данным вопросом.
Позднее, в XVI-XVII веках Гуго Гроций заявлял, что не признаёт право народа на «законный бунт» против суверенной власти, а всё же считал, что если правитель объявляет себя врагом своего народа — злоупотребляет властью, игнорирует потребности общества, то «тем самым отрекается от своей короны» [3] .
Так, выдающийся немецкий юрист XVII века С. Пуфендорф писал следующее: «Право народа на восстание может быть допущено только в том отношении, что народу позволительно защищать себя, когда он доведен до крайности несправедливой жестокостью со стороны своего государя» [4] . Данное изречение говорит не только о том, что народ имеет право на сопротивление незаконной власти, но и власти легитимной, ведущую антинародную, тоталитарную политику.
К исследованию права особенно комплексно подошёл Дж. Локк и в своей второй книге Трактата высказывает следующую позицию: «Если кто-нибудь из тех, кто находится у власти, превышает данную ему по закону власть и использует силу, находящуюся в его распоряжении для таких действий по отношению к подданным, которые не допускаются законом … то ему можно сопротивляться, как и всякому другому человеку, который силой посягает на права другого» [5].
Анализируя идеи мыслителей прошлого, можно увидеть, что необходимость в такой правовой норме, которая актуальна и в наше время, возникла ещё в XII веке. Однако современная действительность устанавливает другие условия, в которых активнейшим образом действует и развивается институт избирательного права, за счёт которого и происходит сменяемости власти. В условиях всеобщего избирательного права граждане имеют возможность отдать свой голос за того кандидата или ту политическую силу, которые, наиболее соответствуют их взглядам. Это один из основополагающих принципов демократического строя. Идея, которую выдвигали в своих работах Дж. Локк и Ж. Ж. Руссо, особенно подробно разработанная последним, актуальна и в наши дни, а именно — та власть, что не основана на согласии народа, является узурпацией, является нелегитимной.
Руссо конкретнее своих предшественников (Дж. Локка и Ш. Л. Монтескьё) детерминирует понятие народного суверенитета, образующегося в результате абстрактного народного договора и проявляющиеся в волеизъявлении народа. Мыслитель также считал восстание против антидемократической власти — естественным социально-политическим явлением, которое непосредственно должно учитываться юриспруденцией: «Восстание, которое приводит к убийству или свержению с престола какого-нибудь султана, это акт столь же закономерный, как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных. Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергает». [6, с. 96] .
Вышеприведённые утверждения ясно показывают, что общество и правовая система нуждаются в создании особой правовой нормы, которая будет регулировать общественные отношения возникающие и обостряющиеся во времена политических кризисов. Конечно, такое активное обсуждение актуальных правовых вопрос не могло не привести к их практическому решению.
Так, в 1787 году в США была принята Конституция, которая является первым в мире полноценным нормативно-правовым актом, закрепляющим права и свободы человека и гражданина на государственном уровне [7]. Принятие конституции создало прецедент в результате которого основался особый правовой институт легитимности, подразумевающий обоснованность осуществления власти. Таким основанием является воля народа — избрание и признание властей. В демократических странах с республиканской формой правления основанием является всенародное голосование, например, выборы главы государства, в результате которого избранное лицо признаётся народом и наделяется соответствующими полномочиями — символом этого является процесс инаугурации. Исследователь А. А. Кондрашев говорит о том, что именно народ является тем субъектом способным наделять правовым статусом легитимности, избранную им власть — это происходит именно с помощью выборов [8, с. 180].
В соответствии признания власти народом (легитимации) возникает и её особый правовой статус — легитимной власти, который нормативно фиксируется в основном законе соответствующей правовой нормой [9, с. 88]. Это непосредственно защищает власть от свержения и узурпации. Собственно, существует проблематика в рассматриваемом нами вопросе, касающаяся непосредственно легитимности: а) власти; б) восстания (революции, бунта и т. п.). Так как легитимность есть ничто иное как признанность народом, то на этом основание возникает несколько коллизий. Сформулируем их в виде вопросов: — а) является ли антиконституционная (тоталитарная) власть легитимной (являясь таковой де-юре)? б) является ли легитимным восстание, поскольку в основных законах часто фиксируется, что народ является источником власти?
Представленные вопросы рассматривались многими исследователями, например, такими как: С. А. Авакьяном, С. М. Елисеевым, А. А. Кондрашевым, В. В. Красинским, М. В. Пресняковым Э. Э. Шульцом и другими.
Существует также мнение, что право на восстание, в том числе и его иная интерпретация — право на сопротивление, не является сегодня актуальным, поскольку современные развитые всеразличные демократические механизмы по волеизъявлению народа ликвидируют всякое недовольство или по крайней мере, не дают этому недовольству подняться до критического уровня [10, с. 20].
Также здесь важно отметить, что «право на восстание» и «право на сопротивление» являются тождественными и подразумевают конкретный процесс в сфере юриспруденции и теории демократии — это сопротивление и свержение антидемократической, антиконституционной власти. Вопрос, касающийся реализации данного процесса, имеет свои нюансы, в частности зависящий от толкования права законодателем. Есть варианты закрепления такого права и соответствующих полномочий властей (государства) и/или народа на проведение определённых мер по противодействию угрозе.
В частности, нормы, направленные на защиту легитимной власти, конституционного строя и демократии, содержатся как в основном законе государства, так и в специализированных законодательных актах, включая уголовное законодательство. Эти нормы более подробно раскрывают положения конституции, например, определяют меры ответственности.
Так, действия, направленные против конституционных режимов, будут квалифицироваться по законодательству как политические преступления, например, «насильственный захват власти или насильственное удержание власти» (ст. 278 УК РФ), «неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митингов, демонстраций, шествия или пикетирования» (ст. 212.1. УК РФ), «государственная измена федеральному правительству» (ст. 81. УК ФРГ) или «Отдел II. — О восстании» (УК Франции).
В рассматриваемом нами вопросе, можно выделить проблему понимание норм — понимание объекта регулируемых ими правоотношений из-за неконкретности трактовок, которое в свою очередь порождает возможность широкого толкования. Однако, можно выделить общую направленность мысли законодателя в этой сфере — это защита конституционного строя, причём часто не прибегая к оговоркам о соответствующем праве у народа. Как верно замечает учёный М. В. Пресняков, современные законодательства не просто не провозглашают право на восстание (революцию, сопротивление) в полном понимании, а запрещают его, в лучшем случае ограничивают его действие [11, с. 557].
В настоящее время, несмотря на существование разнообразных законодательных инструментов для контроля за деятельностью политических организаций, продолжают появляться новые факторы, влияющие на их появление и функционирование. Очень часто, их действия направлены на то, чтобы побудить общество к совершению антидемократических и антиконституционных шагов. Поэтому важно иметь превентивные меры по регулированию данного вопроса, в частности, соответствующую правовую норму и налаженный механизм, по предупреждению описываемых угроз и ситуаций ими порождаемые.
Как известно, в большинстве современных государств, в основных законах страны закреплено понятие народного суверенитета. Это означает, что народ является единственным источником власти в государстве и имеет право противостоять захвату власти или её неправомерному использованию. Таким образом, народный суверенитет, в рассматриваемой нами теме, определяет « защитный инстинкт » населения страны и подразумевает возможность народа сопротивляться антигосударственным политическим силам — вопрос заключается лишь в том, как конкретно сформулирована соответствующая правовая норма. Также существует мнение, что в соответствии с теорией народного суверенитета, народ имеет право на сопротивление власти. Вот как считает учёный М. В. Баглай, ссылаясь на часть 4 статьи 3 Конституции России: «В силу естественного права, заложенного в понятии народного суверенитета, народ вправе оказать сопротивление любой попытке насильственного свержения конституционного строя». [12, с. 123] . Мы считаем, это рациональная позиция, но имеет достаточно вопросов практического характера.
Теперь обратимся к Конституции Российской Федерации, а именно к выше упомянутому положению: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». [13] . Можно заметить, что в соответствии с доктриной народного суверенитета, в соответствии с его пониманием, сопротивление легитимной власти, избранной и признанной народом будет считаться как необоснованная агрессия народа на действующую власть, поскольку норма права регулирующая данные отношения не предусмотрена и толкует в сущности только о защите власти, конституционного режима, а не народа, который оказался жертвой этой власти. Особого права народа на восстание против тоталитарной, антидемократической власти просто не предусмотрено законодательством многих стран.
Правовые нормы, имеющиеся в действующих основных законах, говорят только о праве народа на сопротивление внешней угрозе, антидемократическим силам, но не о том, что власть сама может явиться антинародной. Такой «пробел» в доктрине демократии особенно ярко проявляется именно в момент всеразличных политических кризисов, что в конечном счёте приводит к насильственным переворотам и жертвам.
В качестве примера, прежде всего, стоит обратить внимание на недавно произошедшие революционные события, такие как Оранжевая революция 2004 года в Украине, революция в Египте 2011 года («Арабская весна»), или Евромайдан 2013 года. Все приведённые пример демонстрируют, что воля народа является непосредственным источником власти. Так, из особенностей сменяемости власти революционным путём, имеет место нелегитимность пришедшей новой власти, из-за чего общество по сути назначает неквалифицированных лиц, недобросовестно исполняющих свои обязанности и не несущих за это ответственности, в связи с этим образуется de facto тоталитарный, антидемократический режим, ведущий политику несоответствующую интересам общества.
Приведённые пример наглядно показывают актуальность особой правовой нормы, закрепляющей право народа на сопротивление нелегитимной власти и власти осуществляющей антидемократическую политику.
Например, статья 2 французской Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 года также указывает право на сопротивление угнетению в качестве одного из естественных и неотъемлемых прав человека, наряду со свободой, собственностью и безопасностью [14]. Более того, в 1793 году Декларация была расширена и включена в Конституцию, в неё были внесены, помимо прочего, следующие нормы:
«27. Каждый, кто присвоит себе принадлежащий народу суверенитет, да будет немедленно предан смерти свободными гражданами. …
33. Сопротивление угнетению есть следствие, вытекающее из прочих прав человека.
34. Угнетение хотя бы одного только члена общества есть тем самым угнетение всего общественного союза. Угнетение всего общественного союза есть тем самым угнетение каждого члена в отдельности.
35. Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа и для каждой его части есть его священнейшее право и неотложнейшая обязанность». [15] .
Конституцией Франции 4 октября 1958 года подтверждена Декларация прав человека и гражданина 1789 года. Из этого следует, что прямо названное в ней право на сопротивление угнетению является одним из основных прав, принадлежащих гражданам Франции. 16 июля 1971 года Конституционный совет Франции признал Декларацию юридически обязательным документом, нарушение которого неконституционно. Данные нормы шире определяют возможности человека, общества на сопротивление нелегитимной и (или) тоталитарной власти. Французское законодательство в данном случае более демократичнее закрепила рассматриваемое право. Вышеприведённые нормы действуют и на сегодняшний день и по сути являют собой самое подробное толкование рассматриваемого права.
Можно с уверенностью заключить, что если бы подобное право имелось у народов стран в которых, произошли вышеперечисленные революции, то это способствовало бы установлению легитимной власти и стабилизации социально-политической обстановки.
В Германии, например, законодатели проявили более умеренный подход к этому вопросу и дали ему соответствующую интерпретацию. В Основном законе ФРГ принятого 23.05.1949 в последней редакции, в пункте 4 статьи 20 провозглашается следующее:
«Федеративная Республика Германия является демократическим и социальным федеративным государством. … Всякому, кто попытается устранить этот строй, все немцы имеют право оказывать сопротивление, если не могут быть использованы иные средства» [16] .
В случае, если существует опасность для конституционного строя (для действующей легитимной власти), народ имеет право противодействовать этой угрозе. Такая формулировка закона может быть истолкована по-разному: она подразумевает противодействие как внешней, например, иностранной интервенции, так и внутренней угрозе, например, антиконституционному восстанию. В отличие от французского законодательства, в германском не учитывается важный правовой аспект, связанный с нарушением конституции самой легитимной властью (по сути, становлением её антидемократической). В этом случае народ не имеет права на противодействие и защиту своей воли.
Таким образом, Основной закон закрепляет возможность сопротивления нелегитимной власти. Можно сказать, что вышеописанная норма является «защитной» и предполагает, что легитимную власть будет защищать народ.
Также во многих основных законах стран прописано подобное право. Вот, что говорит статья 54 Конституция Эстонии: «Каждый гражданин Эстонии имеет право, за отсутствием иных средств, оказывать попыткам насильственного изменения конституционного строя сопротивление по собственной инициативе» [17].
К слову, идентичная норма имеется и в законодательстве других стран, например, Греции, Словакии, Чехии, Литвы, или Аргентины [18, ст. 36].
Подобная норма есть и в нашем законодательстве, но в более ограниченном, неразвитом виде.
В частности, если мы обратимся к основному закону нашей страны — Конституции Российской Федерации, то не найдём там положений, которые бы гарантировали гражданам возможность противостоять угрозе антиконституционных изменений. Основной закон устанавливает следующее: «Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону». [13] . Данная норма устанавливает право государственных органов на осуществление правосудия в случае нарушения диспозитивной части и в сущности отсылает к уголовному законодательству — к 278 статье УК РФ « Насильственный захват власти или насильственное удержание власти » . Таким образом, вопрос свержения власти и всеразличных антиконституционных изменений закон конкретно относит в сферу полномочий правоохранительных органов.
В действующей редакции основного закона Мьянмы не упоминается право, о котором идёт речь. Однако в статье 40, часть «c», есть положение, которое позволяет консолидировать власть в случае угрозы государству.: «Если возникнет чрезвычайная ситуация, которая может привести к распаду Союза, разрушению национальной солидарности или утрате суверенитета, или будут наблюдаться попытки достижения этих результатов путем восстания, беспорядков или насилия, Главнокомандующий Силами обороны имеет право принять на себя и применить государственную суверенную власть в соответствии с положениями настоящей Конституции» [19].
Данная трактовка говорит нам прежде всего о том, что при случае восстания власть определённом объёме принимает непосредственно главнокомандующий армии, тем самым ставя задачу защиты легитимной власти вооружённым силам, а не правоохранительным органам или народу. В данной норме упускается из виду та ситуация, когда власть может быть узурпирована и проанализировав Конституцию Мьянмы мы не обнаружим правовой нормы регулирующей этот важный вопрос.
Собственно, данный подход к рассматриваемой нами ситуации схож с подходом российского законодателя. Отличительная черта лишь в том, что механизмы действия при описываемых событиях — разные, в России — это правоохранительные органы, в Мьянме — это армия. Это можно считать особенностью ограниченного толкования права народа на сопротивление антидемократической власти, поскольку как ранее мы указывали законодатели в большинстве случаев подстраховывают свою легитимность трактуя право, как указано в приведённом примере — основываясь на силовые государственные структуры.
Собственно, можно подвести небольшой итог и установить: 1. особенностью института легитимности, выражающиеся на практике в таком толковании (см. вышеприведённые примеры), является их имманентная коллизионность, которая с одной стороны трактует о том, что Легитимная власть — это такая власть, что была выбрана народом и получила его одобрение, а с другой стороны, — легитимная власть также остаётся признанной (законной) и правомерной несмотря на осуществление ей антидемократической политики явно несоответствующей интересам народа. На этом основании можно сказать, что власть делегитиматизирует себя [11, с. 560]. 2. Ограниченное понимание законодателями народного суверенитета, которое проявляется в специфическом понимании права народа на противодействие антиконституционным действиям, в их одностороннем толковании.
После Второй Мировой войны в мире зародилась потребность закрепления прав и свобод человека и гражданина не только в национальных законодательствах, но и на международном уровне, что способствовало бы более эффективному действию национальных законодательств, а также их дополнению. Принятая Организацией Объединённых Наций в 1948 году Всеобщая декларация прав человека говорит в преамбуле:
«…принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения» [20] .
Определённо, что международные правовые акты, в частности нормативно-правовые акты самого авторитетного международного объединения — ООН, сегодня не представляют подробного регулирования данной отрасли конституционного права национальных законодательств, но помогают развитию международных отношений, стабилизации кризисных периодов, что в перспективе может привести к расширению действия международного законодательства.
Исторический опыт показывает, что актуальность закрепления права народа на воспрепятствование угрозе легитимной власти не исчезла, а наоборот с постепенной демократизацией государства создаёт благоприятные условия для образования всеразличных радикальных политических движений, тем самым ставя общество под угрозу узурпации, избранной гражданами власти.
Проблематика заключается в том, что различное толкование норм в законодательствах определяет различный порядок действия нормы, субъектов и объектов права. Очень часто, проблему угрозы конституционности относят именно правам о чрезвычайных ситуациях, например, как в конституциях Мьянмы или Нигерии. К этой проблеме прибавляется и такой факт, что не в каждой стране существует подобная правовая норма — право народа на сопротивление и воспрепятствование узурпаторам.
Нельзя здесь также не сказать и о другом варианте позитивного закрепления права народа на сопротивление власти, а именно о соответствующей судебной процедуре. Так, учёный М. В. Пресняков замечает в своём труде, что бунт или переворот обычно не считаются полностью законными, поскольку их инициирует не весь народ, а лишь определённая социальная группа, которая ставит перед собой определённые политические цели [11, с. 560]. На основании этого, представляется разумным разработать специальный правовой инструмент, который позволит объединению граждан обратится непосредственно в высший судебный орган для проверки действий властей на соответствие конституции и принципам демократии. В случае выявления нарушений, этот инструмент позволит лишить власти их полномочий. Как точно отметил исследователь В. В. Никитаев, « По любой конституции только суд имеет безусловное право решать вопросы права, а не гражданин, не группа граждан, и не “народная рада”» [21].
Анализ рассмотренных статей из законодательств различных стран позволяет сделать вывод о степени развития правовой мысли и её потенциале. Можно сказать, что рассмотренное законодательство Франции демократически шире толкует право народа на восстание, подразумевая не только реакцию властей, но и соответствующее естественное право народа. Очевидно, что право в основном законе может быть не сформулировано явно, а подразумеваться в контексте других норм, например, в отношении значения и функций армии, обороны государства или в правовом институте, регулирующем чрезвычайные ситуации.
В завершение обзора, можно выделить основные проблемы, которые являются существенными для рассматриваемого нами права в контексте его позитивного закрепления в качестве правовой нормы основного закона: 1. Теоретическая проблема легитимности субъектов правоотношений и подразумеваемых их действий; 2. Проблема определения субъекта правоотношений — «государство» (органы государственной власти), или общество — «народ» или «гражданин». Это отнюдь не все вопросы, которые оказывают влияние на узаконивание права на восстание. Аналогично тому, как и в случае с другими правовыми нормами, в процессе их разработки необходимо учитывать, как действующее законодательство, так и специфику государственного устройства, и обстановку в обществе.
Таким образом, представленные толкования рассматриваемого нами права, являют собой действие лишь в конкретном случае — при угрозе конституционной, легитимной власти, тогда как при нарушении конституции с её стороны правовой нормы защищающей общество не предусмотрено, — нам кажется это большое упущение, так как любая страна, стремящаяся быть истинно демократической должна иметь правовой механизм по защите воли своего народа, выражающиеся непосредственно в избрании властей, в частности — правом на сопротивление антидемократической власти.
Литература:
- Позднякова Е. В. Социальная антагонизация как одна из причин административно-правовой трансформации управления защитой конституционного строя, безопасности и благополучия России / Позднякова Елена Владимировна // Право и практика, 2018 г., Изд-во.: АНО «Научно-исследовательский институт истории, экономики и права», С. 47–51.
- Иоанн Салисберийский (Солсберийский) «Поликрат» («О забавах куриалов»), 1159 г.
- Гроций Г. «Три книги о праве войны и мира» («De jure belli ac pacis libri tres»), 1625 г.
- Пуфендорф С. «О праве природы и народов» («De Jure Naturae et Gentium»), 1669 г.
- Локк Дж. «Два трактата о правлении» («Two Treatises of Government»), 1689 г.
- Руссо Ж.-Ж. Трактаты. Подгот. В. С. Алексеев-Попов, Ю. М. Лотман, Н. А. Полторацкий, А. Д. Хаютин. Коммент. В. С. Алексеева-Попова и Л. В. Борщевского. — М.: Наука, 1969. — 703 с.
- Конституция Соединённых Штатов Америки («United States Constitution») (принята Филадельфийским конвентом 17.09.1787, вступила в силу 04.03.1789) / Официальный интернет-портал Национального центра Конституции «National Constitution Center» (https://constitutioncenter.org/). — URL: https://constitutioncenter.org/media/files/RU-Constitution.pdf
- Кондрашев А. А. Конституционно-правовые аспекты реализации народом конституционного права на сопротивление // Антиномии. 2014. № 2. С. 170–182.
- Денисенко В. В. Легитимность как правовая категория: обоснование концепции // Российский журнал правовых исследований. — 2018. — Т. 5. — № 2. — C. 86–89. doi: 10.17816/RJLS18406
- Красинский В. В. О праве народа на восстание // Военно-юридический журнал, 2006, 4: 21–23.
- Пресняков М. В. 2022 Политические права и свободы: проблемы определенности содержания // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право 2: 547–564. https://doi.org/10.21638/spbu14.2022.216
- Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: учеб. для вузов / М. В. Баглай. — 6-е изд., изм. и доп. — М.: Норма, 2007. — 784 с.
- Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) (www.pravo.gov.ru)
- Декларация прав человека и гражданина («Déclaration des Droits de l'Homme et du Citoyen») (принята: 26.08.1789).
- Конституция I года («Constitution de l'an I») (принята: 24.06.1793) / Официальный интернет-портал исторического факультета Московского Государственного Университета имени М. В. Ломоносова (https://hist.msu.ru/about/gen_news/). — URL: https://www.hist.msu.ru/ER/Etext/cnst1793.htm
- Конституция Федеративной Республики Германия («Основной закон для Федеративной Республики Германия») («Grundgesetz für die Bundesrepublik Deutschland») (принята: 23.05.1949, правлена: 20.12.2024) / Официальный интернет-портал Тихоокеанского Государственного Университета (https://togudv.ru/ru/). — URL: https://togudv.ru/ru/faculties_old/full_time/isptic/iogip/study/studentsbooks/histsources2/igpzio65/
- Конституция Эстонии («Eesti Vabariigi põhiseadus») (принята: 28.06.1992) / Официальный интернет-портал Президента Эстонии (president.ee/et). — URL: https://president.ee/et/eesti-vabariik/pohiseadus
- Конституция Аргентины («Constitución de la Nación Argentina») (принята: 01.05.1853, правлена: 14.12.1994) / Официальный интернет-портал Аргентины (argentina.gob.ar). — URL: https://www.argentina.gob.ar/normativa/constituciones
- Конституция Республики «Союз Мьянма» («ပြည်ထောင်စုသမ္မတမြန်မာနိုင်ငံတော် ဖွဲ့စည်းပုံအခြေခံဥပဒေ») (принята: 28.05.2008) / Официальный интернет-портал Посольства Российской Федерации в Республике Союз Мьянма (https://myanmar.mid.ru/ru/). — URL: https://myanmar.mid.ru/ru/countries/o_myanme/
- Всеобщая декларация прав человека (Принята резолюцией № 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года) / Официальный интернет-портал Организации Объединённых Наций “Организация Объединённых Наций” (www.un.org). — URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declhr.shtml
- Никитаев В. В. О мнимом конституционном праве народа на восстание (мифы майдана). Московская школа конфликтологии, 2016. — URL: http://conflictmanagement.ru/o-mnimom-konstitutsionnom-prave-naroda-na-vosstanie
