В статье рассматриваются взгляды грекофилов и латинофилов на перевод в России XVII века. Различия в их подходах к переводу объясняются с точки зрения субстанциональной и релятивистской концепций текста.
Ключевые слова: история перевода, перевод XVII века, грекофилы, латинофилы, субстанциональная концепция текста, релятивистская концепция текста.
The article is devoted to translation schools in Seventeenth-Century Russia. The differences between the Greek and Latin translation approaches are explained via the substantial and the relativistic paradigm.
Keywords: translation history, 17th century translation, graecophil, latinophile, substantial paradigm, relativistic paradigm.
В XVII в. в среде переводчиков-монахов появляется размежевание на «грекофилов» и «латинофилов». Данное деление основывалось на том, с какого языка осуществлялся перевод: если исходным языком был греческий, то переводчик считался представителем «грекофильской партии», а если латинский — «латинофильской». Однако этим различия между двумя группами не ограничивались. Основным отличием грекофилов от латинофилов был взгляд на перевод и, как следствие, разные переводческие методы.
К концу XVII века возникла «грекофильская» партия, центром которой был Чудов монастырь. Ее представители имели сильные позиции при Печатном дворе и Московской духовной академии. Грекофилы переводили с греческого на славянский, потому что считали, что он лучше подходит для этой цели, чем латинский. В Чудовом монастыре Козма Афоноиверский осуществлял переводы даже с церковнославянского языка на греческий. Оживлению переводов с греческого способствовала церковная реформа патриарха Никона, одной из целей которой была правка церковных книг по греческому образцу.
В 1649 г. в Москву были приглашены украинские «ученые старцы» для работы с церковной литературой и преподавания греческого и латинского языков. Главным из них был Епифаний Славинецкий (ум. в 1675 г.). Он переводил как религиозную, так и научную литературу с греческого, латыни и польского. В том числе, он перевел «Космографию» И. Блеу, в которой содержались сведения о системах Птолемея и Коперника; книга не получила широкой известности, так и оставшись в рукописи. Епифаний пользовался дословным методом при передаче иноязычного текста, этот буквализм часто затруднял чтение его переводов. По поручению царя Алексея Михайловича в 1674 г. Епифаний Славинецкий был благословлен на перевод Ветхого и Нового заветов с греческого. Однако до своей смерти ему удалось перевести лишь Новый Завет, его редактирование не было завершено, а рукопись была впоследствии утеряна. После этого создание Библии на церковнославянском было отложено почти на полвека.
Последователем Епифания Славинецкого стал монах Чудовского монастыря Евфимий, переводчик сочинений Дионисия Александрийского и других религиозных трудов. Евфимий Чудовский, как и Епифаний, придавал большое значение филологической работе над текстом: тщательно редактировал свои переводы и снабжал их оглавлениями и указателями.
Еще один представитель греческой партии Арсений Грек прибыл в Россию в 1649 г. и основал школу, где преподавали латинский и греческий языки. Он руководил «справным делом», т. е. переводил с греческого и редактировал тексты перевода, прибегая к древним греческим и славянским рукописям.
К грекофильской партии также относились иеродиакон Дамаскин и братья Лихуды. Они считались самыми «плодовитыми» переводчиками среди московских книжников, но их переводы были слишком сложными для восприятия. Это объяснялось тем, что они придерживались принципа максимального соответствия оригиналу, следовательно, тексты перевода представляли собой почти полные подстрочники.
К «латинофилам» относились переводчики, ориентировавшиеся на европейскую, прежде всего польскую, культуру.
Самым ярким представителем данной партии был Симеон Полоцкий (1629–1680). Он перевел немного: отдельные фрагменты из сочинений Петра Альфонса и Винсента де Бове, «Книгу пастырского попечения» Григория Великого. Он также переложил на русский манер «Псалтырь рифмотворную», восходящую к польскому сочинению Яна Кохановского. Исходя из малого количества работ, Симеона Полоцкого можно считать «разовым» переводчиком. Несмотря на это, именно он закрепил грамматический принцип перевода, который сформулировал в полемическом сочинении «Жезл правления». Согласно убеждениям Симеона Полоцкого, не существует связи между графическими символами и божественными прообразами. Именно поэтому переводчик придавал большое значение грамматике, а не иконическому характеру знака.
При всем этом существует мнение, что оппозиция «грекофилов» и «латинофилов» была условной. Так, греческая партия, в том числе чудовский иеродиакон Дамаскин, Евфимий Чудовский, братья Лихуды, пользовались не только греческими, но и латинскими источниками. Людей, которые занимали в этом вопросе колеблющуюся позицию, Дамаскин назвал «пестрыми». К данной группе можно отнести Кариона Истомина (1650–1717). С одной стороны, он был монахом Чудова монастыря и справщиком Печатного двора, цитаделей «грекофилов», но разделял не все их положения. С другой стороны, в поэзии Карион Истомин был продолжателем идей Симеона Полоцкого. Кроме того, среди его переводов можно найти произведения, оригиналы которых были на латыни, например, книга Фронтина о военном искусстве и сочинение Псевдо-Августина «Книга о видении Христа», что сближает его с латинской партией.
Причина появления двух отличных друг от друга взглядов на перевод объясняется тем, что в XVII в. существовали две концепции текста — субстанциональная и релятивистская (рационалистическая), в связи с которыми и возникли две противоположные теории перевода [2].
Согласно субстанциональной концепции, текст воспринимается как откровение, которое может и должно существовать только в своей первоначальной форме, не подвергаясь изменениям. Название этой концепции связано с тем, что слово воспринимается как обозначение субстанции, предмета. Согласно средневековым воззрениям, любое литературное произведение тесно связано со скрытой символикой графического знака. Иными словами, графические знаки букв считались обозначениями элементов, из которых был создан мир, поэтому текст считался откровением, скрывающим в себе тайну сотворения мира.
Подобное отношение к тексту было давней традицией славянской письменности. Окончательно оно оформилось в России в процессе борьбы против исправления церковных книг в рамках реформы патриарха Никона. Субстанциональная концепция текста стала одной из причин Раскола между церковниками, так как, следуя данной теории, раскольники были против исправления церковных книг, как того требовала реформа Никона.
В противовес субстанциональной Симеон Полоцкий создал рационалистическую, или релятивистскую, концепцию, согласно которой текст рассматривался как объект, воспринимаемый субъектом критически. Симеон Полоцкий изложил свои рассуждения в трактате «Жезл правления». В нем он утверждает, что истинность текста состоит не в его статичности и неизменности, а в постоянном взаимодействии с читателем.
Разница между противоположными взглядами на перевод, возникшими в связи с двумя концепциями текста, прежде всего, заключается в отношении к работе переводчика. Симеон Полоцкий, как представитель латинофилов, считал перевод богоугодным занятием, которое доступно каждому. Для московских книжников, которые и принадлежали к грекофильской партии, перевод — это высокое призвание, поэтому не все могут им заниматься.
Кроме того, разница в противоположных подходах заключалась в отношении к переводу. Известно, что перевод, одинаково точный и в плане формы, и в плане содержания, невозможен, поэтому нужно ориентироваться на смысл текста, т. е. на его значение. Грекофилы считали, что тексты необходимо переводить дословно, пренебрегая грамматикой, следование правилам которой, по их мнению, может исказить первоначальное значение произведения. Так, например, один из наиболее ярких представителей грекофильской партии Евфимий Чудовский не признавал за переводчиком права свободно обращаться с текстом [3, c. 196].
Подобное отношение к переводу коренным образом отличается от восприятия латинофилов. Наиболее выдающийся представитель латинофильской партии Симеон Полоцкий признавал возможность развития переводческих методов, благодаря которым можно и редактировать ранние переводы, и создавать новые. Он считал, что можно менять слова, чтобы следовать нормам грамматики и передавать эстетическую составляющую, сохраняя при этом смысл текста.
Таким образом, в XVII веке существовало две концепции восприятия текста: субстанциональная и релятивистская. Они обусловили возникновение противоположных теорий перевода, которых придерживались два лагеря переводчиков: «грекофилы» и «латинофилы». Их представители значительно расходились во взглядах на перевод, имели противоположные мнения по поводу роли и возможностей переводчика, а также придерживались разных принципов межъязыковой передачи, однако нельзя утверждать, что это деление было абсолютным, так как существовали переводчики, занимавшие промежуточную позицию.
Литература:
- Алексеева И. С. Введение в переводоведение: Учеб. пособие для студ. филол. и лингв, фак. высш. учеб. заведений. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: Издательский центр «Академия», 2004. — 352 с.
- Матхаузерова С. Две теории текста в русской литературе XVII в. // Труды Отдела древнерусской литературы. — Л., 1976. — Т. 31, С. 271–284.
- Матхаузерова С. «Слагати» или «ткати»?: (Спор о поэзии в XVII в.) // Культурное наследие Древней Руси: (Истоки. Становление. Традиции). —М., 1976. — С. 195–199.
- Нелюбин Л. Л., Хухуни Г. Т. Наука о переводе (история и теория с древнейших времен до наших дней): учеб. пособие. — 2-е изд. — М.: Флинта: МПСИ, 2008. — 416 с.
- Федоров А. В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы): Для институтов и факультетов иностранных языков языков. Учеб. пособие. — 5-е изд. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; M.: OOO «Издательский Дом «ФИЛОЛОГИЯ ТРИ», 2002. — 416 с.
