Настоящая работа посвящена исследованию соотношений синтагматических и парадигматических свойств английского глагола, с учетом их структурных и семантических особенностей, а также особенностей их исторического развития.
Грамматические и лексические категории английского глагола являются предметом исследования многочисленных работ общего и специального характера по лексикологии и грамматике английского языка. Исследованием данной проблемы подробно занимались такие исследователи-лингвисты как Смирницкий А.И., Расторгуева Т.А., Мейе А., Миллер Дж., Фелльбаум К., Коллинс А., Квиллиан М., Левин Б., Буйон П., Буителар П., Ажеж К., Пустейовски Дж, Живон Т. Однако в течение письменной истории глагольная система английского языка расширилась за счет создания новых грамматических категорий и новых категориальных членов, которые представляют особый интерес в связи с взаимодействием лексических и грамматических категорий в диахроническом плане.
Целью данной статьи является исследование структурно-семантических особенностей соотношений синтагматических и парадигматических свойств английского глагола в синхроническом и диахроническом аспектах.
Формирование новых грамматических категорий глагола и включение новых категориальных членов в уже существующие категории представляют собой одно из самых значительных событий в ходе развития английского языка. Расширение глагольной системы связано с развитием аналитических форм и перестройкой всей системы отношений между глагольными формами.
Различные изменения – формальные и семантические, произошедшие в течение указанного периода времени в системе английского глагола, свидетельствуют о непрерывном развитии глагольной системы и о неустойчивости членов грамматических категорий. Элементы глагольной системы представляют собой синтаксический материал, в дальнейшем используемый для расширения данной системы.
В течение письменной истории глагольная система английского языка расширилась не только за счет создания новых грамматических категорий. Внутри существовавших категорий времени и наклонения возникли новые категориальные члены, которые обеспечили более универсальное грамматически формализованное обозначение различных видов действий.
Особый интерес представляют связи и взаимодействие лексических и грамматических категорий в диахроническом плане, так как общие элементы этих систем входят в близкие сферы значения и имеют единые источники.
Уже на ранних этапах развития языка четко прослеживается процесс грамматизации глагольных конструкций, их переход от свободных сочетаний в аналитические глагольные формы.
Специфика их развития состоит в том, что изменения внутренних отношений между компонентами не имели сколько-нибудь заметных внешних проявлений: внешний облик конструкций оставался почти таким же, как был. Своеобразным было и их семантическое развитие: оно заключалось не столько в приобретении новых значений, сколько в частичной утрате старых.
Можно заключить, что на протяжении всего периода развития языка многие сочетания так и не стали чистыми аналитическими формами, то есть их лексическое значение не было полностью утрачено и заменено грамматическим. Например, у форм будущего времени отсутствуют такие важные признаки грамматизации, как десемантизация служебного глагола, обособленность от сходных конструкций, полнота грамматического охвата. Очевидно, они остались на стадии развития аналитических конструкций. Тем не менее, как показывают их семантика и место, которое они заняли в глагольной системе, эти аналитические конструкции подверглись парадигматизации и стали категориальными членами глагольной парадигмы.
Для того чтобы проследить развитие основного признака парадигматизации – специфического значения и связей с другими категориальными членами глагольной системы, необходимо выявить связи и соотношения лексической и грамматической категорий языка, что позволило бы составить более полное представление о развитии глагольной системы.
Процесс грамматизации, то есть переход в аналитическую форму, представляет собой особенно интересное поле для исследований, целью которых является попытка определить природу грамматической семантики, поскольку она позволяет наблюдать обусловленную связь в форме плавного перехода между лексической семантикой и грамматической семантикой. Явления грамматизации, по большей части, рассматриваются в диахроническом аспекте. На этом основании некоторые исследования возможны только в эволюционном рассмотрении, так как существует нечто вроде постепенной утраты смысла [5]. Грамматизация характеризуется, например, в рамках этой концепции, некой формой десемантизации (Мейе, 1912), определенной деколорацией, то есть обесцвечиванием определяемого слова (Живон, 1975). Между тем, в большинстве языков существуют также случаи синхронической грамматизации в виде морфем, которые функционируют одновременно в нескольких грамматических категориях. Речь здесь может идти о лексических единицах, которые выполняют грамматические функции. Например, сочетания глаголов модальных значений намерения, возможности, долженствования с инфинитивом для передачи значения будущности в древнеанглийском языке. В современном английском языке существуют также многофункциональные грамматические морфемы, использующихся одновременно в разных грамматических категориях: окончание ‘-s’ глаголов 3-го лица единственного числа настоящего времени (to ball – he balls up the letter) и существительных множественного числа (a ball – balls).
Поскольку первичное грамматическое значение не исчезает с появлением других, функционирующих одновременно с ним, отдадим предпочтение термину «межкатегориальный», описывающему одновременное использование этих элементов в различных синтаксических категориях [4].
Межкатегориальные морфемы, очевидно, более многочисленны в языках со слаборазвитой системой склонения и спряжения где принадлежность к определенной грамматической категории не выражена морфологически, как, например, в китайском языке (Ажеж, 1975). Но в том или ином виде они существуют во всех языках, в пропорциях, изменяющихся в зависимости от их структуры. Так, даже во флективных языках, например, во французском или английском, можно найти слова с различным синтаксическим или семантическим охватом.
Примером этого явления могут служить различные случаи употребления глагола shall, который может быть как модальным, так и вспомогательным для образования форм будущего времени. При этом, однако, нужно отметить, что значения модального глагола – shall, приведенные ниже, часто не противоречат значению будущего времени, которое передается вспомогательным глаголом shall. Модальный глагол shall может иметь следующие значения:
Распоряжение, указание, выяснение инструкции. В этом варианте модальный глагол shall используется в вопросительных предложениях с первым лицом.
Shall I shut the door? – Мне закрыть дверь?
When shall we wait for you? – Когда нам вас ждать?
Обещание, приказание, угрозу, предостережение со стороны говорящего. В этом значении модальный глагол shall употребляется в утвердительных и отрицательных предложениях со вторым и третьим лицом как единственного, так и множественного числа.
Warn her that she shal lpass the exam tomorrow. – Предупреди ее, что она будет сдавать экзамен завтра (приказание, обещание).
They shall regret if they say this. – Они пожалеют, если скажут это (угроза, предостережение)
Долженствование в договорах, контрактах и других документах.
Within five days from the delivery date the seller shall send two setsof technical documents to the address of the buyer. – В течение пяти дней с момента поставки продавец должен выслать в адрес покупателя два комплекта технических документов.
Возможность двоякого толкования категориальной отнесенности в синхронии предоставляет место явлению перехода из одной категории в другую на уровне системы языка. Эти морфемы, принадлежащие то к одной грамматической категории, то к другой, позволяют привести живые примеры на пересечении грамматической и лексической семантики. Межкатегориальные морфемы ставят проблему передачи смысла. Французский лингвист С. Робер считает, что для объяснения разных способов употребления одного и того же термина, в которых происходят одновременно и семантические, и функциональные изменения, нужна структурная модель значения, которая была бы одновременно понятной и единообразной [4].
Существует модель так называемой «разделенной грамматики», объясняющая семантическую и синтаксическую обоснованность сходств и отличий различных способов употребления морфем, переходящих из одной категории в другую. Эта модель вводит в употребление понятия схематической формы и синтаксического охвата, перефразированные в понятие вариации шкалы, инвариантности шкалы и свойств шкалы. Данное исследование предоставляет возможность пронаблюдать создание грамматической семантики посредством функционирования различных межкатегориальных морфем и установить, что связывает и что отличает лексическую и грамматическую семантику. Изучение подобных морфем, переходящих из одной грамматической категории в другую, позволяет увидеть, что грамматическая семантика имеет общие черты с лексической семантикой, которые можно сформулировать как схематические топологические формы. Предложенная разделенная модель позволяет, таким образом, объяснить переход от одной формы к другой, а также продемонстрировать их отличия: именно посредством различных свойств шкалы грамматическая семантика отличается от лексической [6]. Связывая семантические вариации с изменением синтаксического охвата понятия и со свойствами шкалы, приводящими их в действие, разделенная грамматика позволяет, таким образом, одновременно, выделить сходства между различными случаями употребления межкатегориальных морфем и различия в их значениях. С концептуальной и когнитивной точек зрения, эта динамическая модель создания смысла выявляет поразительное сходство между различными областями, такими как значение модальности и выражением последовательности действий.
В случае с межкатегориальными морфемами, причиной различий является их неоднородность, все явления полисемии или грамматизации не обязательно будут частными случаями разделенного типа, и не всех их можно свести к общей схематической форме. Существуют другие модели, связывающие разные виды употребления одного слова между собой. Наблюдаются, например, транспозиции лексических явлений в грамматические посредством метонимии, или посредством грамматизации по прагматическим причинам (Трауготт и Хоппер 1993). В этой ситуации связь между различными вариантами употребления происходит не через общую неизменную модель, преобладающую во всех случаях употребления (что можно назвать вертикальными отношениями), а через переход одного качества к одному из значений употребления (отношения горизонтального типа).
Эту парадигматическую связь между различными вариантами употребления удобнее проследить в диахронии. Как известно, в древнеанглийском языке значение будущности передавалось с помощью глаголов модальной семантики. В текстах древнеанглийского периода sculan и willan в сочетании с инфинитивом выражали свойственные им модальные значения и могли относить действие к будущему при определенном лексическом наполнении инфинитива, с временными указателями или в соответствующей ситуации [1]:
OE: “Hwa ets cealic singani” – NE: “What shall I sing?”
При употреблении sculan и willan в формах сослагательного наклонения картина примерно та же:
OE: “...swapaet he mehteasgpernegerascan, gif hieamignefeldsecanwolden.”– NE: “…he could reach every (army) if they would come to the field”.
Лишь в отдельных, очень редких случаях можно предполагать, что глаголы sculan и willan десемантизировались и выражают «чистое» будущее или нереальность:
OE: “... sevponhiegecuron Ercol pone ent past he hies ceolde mid eallum Crecacraeftumbeswican.” – NE: “… before they elected Hercules… he shall defeat them with all Greek forces.”
В текстах XIV века встречаются предложения с глаголом shall, в которых значение долженствования, необходимости несовместимо со значением инфинитива или других компонентов высказывания или плохо с ними сочетается [1]:
“...trusteth me, Yes halnatplesen hire fully yeresthre, — This is to seyn, to doon hire fulplesaunce.”
Точно так же и значение willan желать может быть несовместимо со смыслом предложения:
“But natheless she ferde as she wolded eye.”
Если нет полной несовместимости, то могут создаваться такие контекстные условия, которые допускают принципиальную возможность десемантизации:
“For this ye knowen al as so wel as I, Whose shaltelle a tale after a man, He moot reherce as ny as evere he kan.”
“Tomorwe at night, whan men ben alleaslepe, Intooureknedyng-tubbeswol we crepe.”
Очевидно, что провести грань между shall и will модальными и десемантизированными очень трудно, тем более что даже при передаче будущего они сохраняют какие-то модальные оттенки; будущим действиям вообще присущи семы «потенциальность», «нереализованность», они легко сочетаются с семами «желательности», «необходимости», «возможности». Иными словами, в древний и средний периоды развития языка «чистого» будущего без модальных оттенков еще практически не существует.
Во всех различных случаях употребления глаголов, независимо от того, объясняем ли мы их с диахронической точки зрения как развитие парадигмы, или допускаем существование неизменной модели образования будущего времени, грамматическое значение слова всегда сохраняет абстрактную связь с лексическим, с помощью которой некоторые свойства в лексической семантике переходят в грамматическую [7].
Этот факт важен, потому что, прежде всего, он объясняет трудности, встречающиеся в описании семантики терминами грамматического значения: оно основывается на абстрактных свойствах и, часто, на очень отдаленном концептуальном сходстве. Эти абстрактные свойства, обусловливающие явления грамматизации, сравнимы с еще одним явлением. Семантические свойства, представляющие собой основу грамматического значения, могут сильно различаться, поскольку, переходя к грамматическому значению, язык сохраняет лишь некоторые черты лексической семантики: именно эти свойства могут происходить из различных областей. По этой причине явление грамматизации или изменения смысла не может быть названо ни случайными, ни точно предсказуемым.
Например, некоторые историки перечисляют множество значений will и shall, среди которых определяемые грамматиками Лоута и Меррея XVIII-XIX веков «обещание» и «угроза». Согласно чешскому языковеду Трнка, будущее с will передает спонтанные действия или действия, которые произойдут по воле субъекта; будущее с shall – действия, которые произойдут по воде другого лица или в силу обстоятельств. По мнению исследователей Шекспира, в его произведениях сочетание с shall обозначает обязательное будущее, то есть действие, которое непременно произойдет – «неизбежное, необходимое действие» [1].
Получению адекватной оценки употребления глаголов, выступающих вспомогательными для образования формы будущего времени и модальными в диахронической перспективе препятствует изменение стандартов использования в определенных структурах, которые отсутствовали в ранний период новоанглийского языка; в эпоху Шекспира конструкция с shall, will могла свободно чередоваться с формой настоящего времени впридаточных условия и времени – их варьирование было действительно свободным, сейчас же их употребление структурно ограничено. Кроме того, на протяжении истории развития способов выражения будущего времени, их количество меняется. Помимо возможности образовать простое будущее время с помощью вспомогательных глаголов shall, will получили большое распространение новые средства выражения будущего времени, которые можно объединить под названием «формы настоящего времени». Это не только форма настоящего неопределенного времени, но и форма настоящего длительного и оборот tobegoingto, как известно, также передающие определенные оттенки значений. В современном английском языке вспомогательный глагол shall для образования будущего времени используется крайне редко, и в разговорном языке является архаичным. Чаще всего shall/will используется в формальной или деловой речи, когда говорящий вызывается сделать что-либо для кого-либо.
I will send you the information when I get it. Я отошлю тебе сведения, когда получу их.
Форма tobegoingto обозначает, что что-либо уже было запланировано, что говорящий намеревается сделать что-либо в будущем,
He is going to spend his vacation in Hawaii. Он собирается провести свой отпуск на Гавайях.
Именно по причине наличия различных вариантов использования формирование значения посредством грамматизации является одновременно обоснованным и не случайным, но также и не строго определенным.
Следовательно, морфемы, которые могут принадлежать к разным грамматическим категориям, находятся на пересечении грамматической и лексической семантики и ставят проблему передачи смысла с учетом единства грамматического и семантического значений, так как в разных случаях употребления данные морфемы имеют различный смысл. Структурная модель значения для объяснения разных способов употребления одного и того же термина с семантическими и функциональными изменениями дается в «разделенной грамматике», объясняющей семантическую и синтаксическую обоснованность сходств и различий различных способов употребления морфем, переходящих из одной категории в другую.
Таким образом, изучение морфем, переходящих из одной грамматической категории в другую, позволяет установить, что грамматическая семантика имеет общие черты с лексической семантикой в схематических топологических формах, то есть формах, неизменных для всех случаях употребления,. Однако, во всех разных моделях, грамматическое значение слова всегда сохраняет абстрактную связь с лексическим, с помощью которой некоторые свойства в лексической семантике переходят в грамматическую.
Литература:
Расторгуева Т.А. Очерки по исторической грамматике английского языка. – М.: Издательская группа URSS, 2000. – 168 с.
Смирницкий А.И. Лекции по истории английского языка – М.: Книжный дом Университет, 2011. – 236 с.
LANGACKER R.Cognitive Grammar. // Linguistic theory and Grammatical Description, Current issues in linguistic theory. – Amsterdam/Philadelphia. – № 75. – 1991. – Р. 275-306.
ROBERT S. Fractalgrammarand transcategorical semantics: between lexics and syntax // Languages –Lexical and grammatical semantics. – Paris. – 1999. - №33 (136) – P. 106-123.
SWEETSER E. Grammaticalization and semantic bleaching// Proceedings of the 14th Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society. – Berkeley. – 1988. – Р. 389-409
TALMY L. Lexicalization pattern: semantic structure in lexical forms / Language Typology and Syntactic Description. - Vol. 3. - Cambridge : Cambridge University Press. – 1985. – Р. 57-148.
TRAUGOTT E.Grammaticalization / Е. TRAUGOTT, P. HOPPER.-Cambridge: Cambridge University Press. – 1993.